Альдери (СИ) - Страница 59

Вольгран делает паузу, разглядывая в глазах парня отголоски понимания. Все его чувства сейчас наглухо потушены.

— Что это значит? — Рамир разрывает тишину учительского кабинета. Сейчас он чувствует себя настоящим школьником, но положение не дает показывать свою иронию. Какая-то обреченность поднимается с недров его заколенного тела. Одни подводные камни. Сколько их еще?

— Альдери вряд ли добровольно будет принимать твой дом как свой. Думаю, попытки сбежать от тебя будут неоднократны. Так вот, если вы закрепите метку и она сбежит, это нанесет ощутимый вред вашим волкам, а они в свою очередь вашему рассудку. Можешь трактовать истинность как склеенность. Это значит, вам придеться постоянно быть вместе. Чем дольше истинные находятся в разлуке, тем сильнее это бьет по разуму. Тоска настолько будет заливать твою душу, что ты не сможешь нормально существовать. Нормально работать. Волк внутри не даст. Будешь выглядеть самым настоящим шизофреником, причем под наркотой. Кстати, надеюсь, в твоих клубах она под строгим запретом. Не хотелось бы разбираться еще и с этим.

— Под строгим. Наркотиков нет во всей Арангайской арее. Я постарался.

— Не сомневаюсь. Так вот, в разлуке волк будет сводить тебя с ума, и достаточно всего полугода, чтобы ты свихнулся. И она тоже. А свихнувшийся волк — это одичалый волк. Выглядит похуже мертвого волка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Знаю, проходили. Твоя дочь устроила нам встречу.

Вольгран прищуривает глаза, ожидая объяснений.

— Она ушла в горы на поиски отшельницы, если ты еще не знаешь. В западных горах мы и наткнулись на стаю. Определил по кровавым глазам. Подробнее на собрании. Что с истинностью?

— У тебя есть два пути. В первом случае ты оставляешь метку незакрепленной и пытаешься приручить Альдери. В страхе смерти она вряд ли будет порываться далеко уйти. Во втором случае — объединяешь и рискуешь потерять её навсегда, даруя нашему государству двух одичалых. И будет хорошо, если мы успеем вас соединить до необратимого процесса разложения вашей человеческой ипостаси. Чем дольше одичалый мечется, тем быстрее теряет человеческий облик, превращаясь в бешеное животное. Ну либо он сам находит свою смерть, что чаще всего бывает. Выбор не велик. Тебе есть над чем подумать.

— Ты хочешь сказать, что я вообще не смогу и дня провести без нее? Мне тоскать её с собой на работу? Звучит как какая-то болотная утопия.

— Я сделал акцент на долгой разлуке. В моей жизни с Рамелией разлуки были частым гостем в силу моей работы. Максимальный срок составлял два месяца. Не могу сказать, что мне сладко приходилось, но неделю жить можно вполне сносно.

— Я заберу её завтра утром.

— Заберешь. Но прежде хочу еще кое-что сказать. То, что я тебе сейчас отдаю Альдери — не значит, что избавляюсь от неё. Я буду за ней приглядывать. Кристен будет переодически навещать вас. Со мной она вряд ли пойдет на контакт, а я не сильно буду настаивать. Надеюсь, объяснять не надо, что за непотребное отношение целым ты ходить не будешь? — Вольгран многозначительно смотрит на парня, оценивая его вопросительное выражение лица. — Кроме того, доля в моем бизнесе по праву принадлежит ей и деньги будут капать только на её счет. Ими сможет распоряжаться только она.

— Ты серьезно? — Рамир усмехается, с перекошенным лицом пытаясь увидеть тень шутки на лице своего будушего родственника. Тот с каменной броней ждет ответа на негласный вопрос. — Да у меня денег столько, что твоя дочь до конца жизни их не потратит. Даже если будет пытаться насолить мне. — Рамир в порыве разводит руки по сторонам. В меркантильности его подозревают впервые.

— Вот и отлично, — Вольгран глубоко вздохнул. — Незавидная у тебя участь. Хотел бы сказать, что такого врагу не пожелаешь, да смешно звучать будет. Карма — она такая.

— Вольгран, это все? — В диалог вступает Аракел, все это время молча наблюдавший за поведением своего бывшего друга. — Есть еще какие-то вещи, которые нам надо знать? Подготовиться?

— Нет.

— В чем подвох? — Аракел тоже не верит в столь толерантное стечение событий.

— Отдаю вам сейчас в руки дочь, чтобы потом с армией забрать обратно. И обязательно устелить обратный путь домой кровью твоих волков, — Мимика на лице Вольграна не меняется, глаза источают полное равнодушие. — Такого ответа ты от меня ждешь?

Аракел усмехнулся.

— Я хочу остаться с Альдери в отеле, — Рамир пропускает сарказм Райлемского альфы. — Мне не нравится её состояние. А идеи приходят к ней в голову с завидной частотой. Не всегда удачные.

— Рамир, ты не можешь остаться в отеле. Я назначил собрание на сегодня. Пока все главы еще в столице. Нам скоро выезжать в резиденцию магов. А ты единственный, кто может поведать рассказ отшельницы.

— С Альдери останется моя охрана, — хриплым голосом отзывается Вольгран. — Они присмотрят.

— Я своих людей тоже оставлю, — Рамир сомневается. Он знает, что у главы Рида подготовленные люди, дисциплина не хуже, чем в их стаи.

Но в душе не спокойно. Сердце свинцом наливается.

Ему приходится согласиться с дядей, понимая, что кроме его личной драмы есть еще общая проблема. Угроза, которая нависла над целым магическим миром. Её никто не отменял.

С грузом на плечах он покидает отель. Нехотя садится в машину, бросая хмурые взгляды на окна второго этажа, за которыми прячется его девочка. Девочка, которую он хочет больше всего на свете.

Которая так близко, но так далеко от него…

Глухие всхлипы звучат в углу огромной комнаты. Альдери со стеклянным взглядом смотрит перед собой. Белая стена сочувственно встречает её заплаканные глаза. Мокрые дорожки на щеках блестят в лучах полуденного солнца. Безжизненной тенью сидит на кровати и переживает одну из самых тяжелый агоний своей жизни. Вторая по счету. Первая случилась тринадцать лет назад.

Светло-золотистые стены не даруют привычного тепла и гостеприимства. В этот час они давят без шанса остаться несломленным.

Холодный воздух пробирается под кожу, лучи светила не проникают в сковавшее горечью тело.

“Тебя никто не спрашивает” — пластинкой крутиться где-то там далеко.

Пешка, в руках сильных мира сего. В руках сильных, жестоких, безжалостных мира сего.

В руках предателей.

Слезы безостановочно льются, выкладывая петляющие дорожки на бледной коже. Она не чувствует их. Капли падают на сложенные перед собой руки. Соленая влага впитывается в покров будто в высушенную землю. Боль скручивает душу, желая найти выход в стремительном водопаде горестных чувств. Боль отчаянно хочет выбраться из скованного тела. Но мысли гвоздями прибивают её к стенам израненной души. И каждая мысль только разворачивает океан невыносимой боли. Грудь рвет острыми когтями.

“Ты станешь парой Рамира Рассармана. Вопрос закрыт” — слова отца заходят на очередной круг мыслительного вихря.

Горло стянуло так сильно, что воздух насильно прокладывает себе дорогу, умудренно поддерживая жизнь в разбитом теле.

Альдери будто в сюрреалистичном мире. В долбанном нереальном сне. В иллюзии самого страшного кошмара.

Она ждет когда жуткое видение отступит от неё. Проснется из этого чудовищного события. Откроет глаза и выдохнет с облегчением. Скинет с себя оковы пылающего ада.

Это все сон.

Не может быть так.

Не может судьба быть так враждебна к ней.

Это просто сон.

Она скоро проснется.

Как же больно то…

Альдери качается взад-вперед, ожидая своего выплывания из затянувшегося кошмара. Блики играют в длинных мягких кучеряшках. Она расскачивается в такт водоворота в своей голове. Сердечный стук слабо отзывается в недрах замерзшего тела. Только глаза пылают от напора сбегающих мокрых дорожек. Щеки горят. Руки подрагивают. Грудь ноет. Голова кружиться. Пространство смешивается в одно размытое пятно. Мысли курсируют как заведенные.