Алая кровь на белых крыльях - Страница 112

Польские дети. Из детских сочинений:

"Когда японцы узнали, что на корабле есть дети, то они часто приходили к нам, а один раз японка подарила картинки".

"На этом пароходе я первый раз увидел негра, со мной было еще много польских детей, и этот негр подозвал нас к себе пальцем и повел в столовую; там он нас угостил сгущенным молоком и кофе с белым хлебом; после того, как мы закусили, он нас повел в машинное отделение, но жаль, что не умел говорить по-польски, а только показывал знаками, он нам показал весь пароход".

"Ко мне хорошо относился один старый индус (он говорил, что я похожа на его дочь), который часто мне доставал все без очереди".

"Когда мама болела, то этот турок часто приносил нам апельсинов, приносил мясо, хлеб, сухари, ну, вообще все".

"Мы жили у одних болгар, которые хорошо нас приняли, очень хорошо".

"Я никогда не забуду сербов, которые приютили нас, как братьев".

"Хорваты были очень добрые и приносили торты и целые корзины то картошки, то масла, то всяких пирогов".

"Мы, беженцы, были в ведении англичан, которые к нам очень хорошо относились".

"На пароходе был очень славный капитан и его помощник - англичане, они очень были с нами детьми ласковы".

По странам Восточной Центральной Европы брели полуголодные толпы брошенного своими вождями старого польского, точнее сказать бывшего польского народа. Они никому не были нужны, их отовсюду гнали, не было для них ни работы, ни жилья, ни еды. Их состояние ухудшалось с каждым днем. Дело приближалось к глобальной пандемии по всей Европе, ибо уже среди беженцев вспыхивали локальные эпидемии тифа и холеры. В государствах Европы встал вопрос об ликвидации опсаности или о каком-то ином способе решения польского вопроса.

Польские дети. Из детских сочинений:

"Было совсем темно, луна скрылась за тучи и было жутко; мы сели в челнок и отчалили. Сознание, что каждую минуту нас могут расстрелять, было ужасно. Я слышал биение сердца своего и маминого".

"Когда я приехал на тот остров, то я даже не могу описать свою радость - там была трава".

"За горами албанцы стреляли и очень метко".

"Брат застрелился, папа убит на войне, тетя хотела броситься в море, но мама удержала ее за рубашку, а дальше что было, не знаю".

"Еще помню, когда нас выгоняли из России".

"Моя кукла кричит: "мама", если ее нажать, и я в честь того, что ее подарил англичанин, то я ее назвала по имени Нэлли".

"Мы его (отца) не могли похоронить, потому что поезд в это время двинулся. Я не помню, что со мной было, а только запомнил лицо папы, когда он лежал в гробу, он как бы уснул".

"Я смотрела на удаляющуюся станцию и думала о том, что я первый раз еду на поезде. Мы проезжали мимо сожженных селений, поездов, которые потерпели крушение, видели кости людей около вагонов… Когда я приехала, то над мамой что-то читали и пели, меня подвели, и я поцеловала маму в венчик, который был у нее на голове… Ехали мы на парусной лодке- все молились Богу".

"Здесь в Сербии мы потеряли нашего дорогого папу. Не вынес он всего. Раньше он держался только боязнью за нас - теперь же, когда мы попали в тихую Сербию, - он покинул нас".

Из выступления ее Величества императрицы Берты Крупп-Корниловой:

" Наши государства отброшены на сто лет назад в своем развитии. Мы должны восстановить все, что разрушено за десять лет, Иначе нас сомнут, и воды Рейна, Волги и других наших рек превратятся в плантации для разведения лягушек…"

Вопрос действительно был очень сложным. Требовались "и пушки, и масло" - одно вместо другого не годилось - и могло привести к гибели государств Тройственного Союза. Обычные методы развития экономики здесь уже не годились. К праву спокойно жить в будущем нужно было гнать штыками, ибо обычные методы убеждения затянуть посяа не всегда и не везде срабатывали. Слишком много людей развращенных либерастическим ядом демократии, а также идеями мирового революционного пожара, на пепелище которого люди досигнут равенства и братства, было разбросано по территории трех объединившихся гоударств. Еще не успели смолкнуть пушки, как по всей территории Тройственного Союза то тут, то там начались акции саботажа, вылезли из своих нор спекулянты, активизировалась преступность. В этих условиях был официально сформулирован и проведен через печать тезис "Об усилении социально-политической борьбы в условиях мира и враждебного демократического окружения". В целях борьбы с внутренними врагами из различных военных подразделений были созданы летучие ЧОНы, которые занимались уничтожением тех, кто пытался препятствовать мирной жизни с оружием в руках. Из выявленных и арестованных саботажников формировались трудовые штрафбаты, где провинившихся заставляли отрабатывать ущерб государству на восстанавливаемых объектах народного хозяйства. Для предотвращения голода пришлось снова вводить принудительную продразверстку. Определенное количества зерна удалось приобрести заграницей по нелегальным какналам через агентов князя Калиты, но в условиях переходного периода ни он, ни Лаврентий Павлович, не могли проконтролировать все и вся - было ясно, что найдутся такие, которые попытаются нажить состояние на приближающемся голоде. Но народы населяющие Тройственный Союз,подгоняемые железом и кровью к мирной жизни начали постепенно входить в колею. Благодаря тому, что теперь не было противостояния между Россией и Германией была сокращена численность вооруженных сил, и вернувшиеся домой ветераны довольно быстро покончили с разного рода идеями свободы в деревнях и городах. Жизнь медленно, но неуклонно налаживалась.

Из прошения Казимира Малевича на имя Л.Г.Корнилова:

"… традиционные жанры живописи потеряли актуальность, в то время как супрематизм, кубизм, аванградизм являются новой вехой в мировой живописи и их развитие… в связи с вышеизложенным прошу дать сумму в размере двух миллонов рублей золотом на организацию художественной академии нового русского искусства…, а также прошу предоставить здание дворца…"

Из резолюции Л.Г.Корнилова на прошении К.Малевича:

" Лаврентий Павлович! Всех "художников" привлечь для выполнения малярных и покрасочных работ в городе в принудительном порядке!"

Из детских сочинений:

"Я поехал в N. Прошло 3 года. Я вырос и стал более осмотрительным, стал вглядываться кругом себя. Я оглянулся и с ужасом заметил, что ничего того святого, того доброго, что вкладывали в меня папа и мама, - у меня нет, а если и осталось что, - то этого было так мало, что нельзя было и считать. Бог для меня перестал существовать как что-то далекое, заботящееся обо мне: Евангельский Христос. Встал передо мною новый бог, бог жизни… Я стал не тем милым мальчиком, который при виде бедняка просил у папы денег, но тем юношей, который видит перед собою в розовом тумане белую, как из слоновой кости, девушку… и полным эгоистом, который готов для своего счастья поступиться счастьем других, видящего в жизни только борьбу за существование, считающего, что высшее счастье на земле это деньги".

"Я стал почти психопатом, стал нравственным калекой; малограмотный, озлобленный, ожесточенный на всех, запуганный как лесной волк; я хуже волка… вера рухнула, нравственность пала, все люди ложь, гнусная ложь, хочется бежать, бежать без оглядки, но куда я побегу без средств, без знаний… о, будь все проклято!"

"Боже, Боже! мои горькие слезы остались чужды для всех. Гибни, пропадай, тони в грязи, черт с тобой. Но ведь я не один, нас много калек и от имени всех нас приношу ужасное юношеское проклятие. О, как больно, больно!"