Аквариум. Геометрия хаоса - Страница 57

Примечательно, что пока альбом так долго редактировался и издавался, через студию «Колокол» начал активно распространяться демо-вариант, который Липницкий неосмотрительно дал послушать Саше Агееву. На этой версии, стихийно названной «Кони беспредела», не было инструментальных фрагментов Сакмарова, зато присутствовали композиции «Сувлехим Такац» и «Нью-Йоркские страдания», которые исполнялись на концертах, но в пластинку не вошли.

Результат тем не менее превзошёл все ожидания — независимо от того, слушал ли меломан кассетный бутлег или роскошный винил с кокетливым плакатом внутри. Напряжённость и монохромная чёрно-белая графика «БГ-Бэнда» напоминали дарк-фолк в духе акустических Current 93. Гребенщиков, случайно или гениально, попал в нерв своего времени — в данном случае раздрая и расхриста. И никогда дрожь его голоса так не соответствовала дрожи горизонта, дрожи рук и неуверенности — ни в будущем, ни в прошлом.

«Красота во все периоды истории являлась единственным абсолютом, который мне известен, — рассуждал Борис во время поездки “БГ-Бэнда” на Соловки. — Бога абсолютным считать трудно, ибо он выше понятий. Остаётся красота — как единственное, что реально. Когда начинаешь вспоминать, а что же в моей жизни было реальным, то получается, что не это, не это и даже не это. Остаётся смысл, для меня по крайней мере, только в красоте. Но если это красота, то она абсолют — как окно к Богу».

Вскоре после московской сессии гитарист Лёша Зубарев получил от БГ кассету — с просьбой разучить композиции для грядущих концертов «Русского тура».

«У меня тогда от “БГ-Бэнда” шли по коже мурашки — как здорово это всё работало, — вспоминал Алексей. — Я понимал, что Борис собирал новую группу интуитивно, и лишний раз в этом убедился, когда внимательно прослушал плёнку. Как я и предполагал, все композиции звучали очень органично, и гитара там была не нужна. Но к заданию я подошёл творчески и за несколько дней подготовился к туру».

Летом 1992 года Гребенщиков получил приглашение выступить в Израиле, где экспериментальное трио Зубарев — БГ — Сакмаров впервые исполнило новые композиции «Лётчик» и «Царь сна». Интересно, что подобный состав случился не от хорошей жизни, просто организаторы могли оплатить только троих музыкантов.

«Нам стало любопытно а что мы можем сделать без аккордеона? — вспоминал Гребенщиков. — Мы пытались сыграть “прямо с разбега” новые песни, и получилось не очень убедительно. Но впервые они были исполнены именно в Израиле. Это был прообраз будущей группы».

Звук получался непривычным — на первый план стали выходить галлюциногенные духовые Сакмарова и длинные гитарные проигрыши, до которых Зубарев был охоч ещё в «Сезоне дождей». Тайный поклонник Роберта Фриппа, этот мастер вкрадчивых звуков начал придавать песням Гребенщикова другой объём и неожиданные оттенки.

«В Израиле у нас возникло новое групповое ощущение, — утверждал Зубарев. — Мы понимали, что идём к какому-то принципиально другому этапу».

Так случилось, что к этому времени отношения внутри «БГ-Бэнда» вплотную приблизились к стадии «расцвета упадка». Одной из причин стала череда финансовых катастроф, когда обещанный гонорар (в виде автомобиля «Жигули» или стиральных машин «Вятка») музыкантам попросту не предоставлялся.

«Непринуждённая творческая обстановка давала необходимый заряд энергии и бодрости в моей работе, — грустно шутил Кайбиянен. — Но для высоких результатов этого было мало, и я не считаю, что сделал всё от меня зависящее».

В самый разгар экономических катаклизмов родственник Сакмарова арендовал для съёмок клипа речной катер, и жизнь «бродячего оркестра» превратилась в бурный фейерверк — с ящиками итальянской граппы и очередным «партизанским отрядом» весёлых девиц. Но вернуть кредиты Кайбиянену не удалось, и он был вынужден исчезнуть с горизонта. Так Гребенщиков лишился ещё одного директора-добровольца.

Кроме того, сразу же после выступления на рок-фестивале в Сочи музыканты «БГ-Бэнда» устроили на адлерском пляже ночное побоище, после которого группа прекратила существование. Мне удалось выяснить, что Березовой не смог поделить с Зубаревым гитарные партии, а Решетин с Сакмаровым — насущные гонорары. Как признавался позднее один из участников этого карнавала, «мы тогда лаялись как псы — преимущественно из-за денег».

«После мероприятия я ушёл спать, а ребята ещё долго выясняли отношения, — признавался Гребенщиков. — Утром несколько музыкантов пришли ко мне и сказали, что играть в этом составе они больше не могут. Я и не удивился — это витало в воздухе. Березовой пил невыносимо, Петя Трощенков интересовался только собой, а Сакмаров что-то не поделил со Щураковым и уговорил меня больше не играть с ним».

Последним звеном в цепочке неприятностей стал подвиг новой барышни-директора, которая забыла взять билеты из Адлера для Зубарева и его родственников. Уволена она была прямо в самолёте.

«Мы тогда жили на абхазской земле, в пансионате под названием “Гребешок”, — вспоминал Сакмаров. — Через день после нашего отъезда там высадился боевой грузинский десант и не оставил от пансионата камня на камне. От войны нас спасло только чудо, а о том, как оттуда выбиралась группа “Наутилус Помпи-лиус”, я слышал от Бутусова и Кормильцева множество “весёлых историй”. Как бы там ни было, в судьбе “БГ-Бэнда” была поставлена жирная точка».

Вскоре к Гребенщикову, Сакмарову и Зубареву примкнул профессиональный анархист Саша Титов, исколесивший к тому времени половину Европы в составе «Поп-Механики».

«Сакмаров — всегдашний дипломат и любитель выступлений стадионного масштаба — сказал, что Тит снова хочет играть со мной, — рассказывал мне Борис. — Мы встретились в клубе ТаMtAм, и Саша подтвердил, что готов играть вместе. Поскольку “БГ-Бэнд” закончился, мои руки оказались свободны. И я с радостью принял предложение восстановить “Аквариум” с новыми людьми».

Осенью 1992 года Титов привёл барабанщика Лёшу Рацена из «Телевизора», что ознаменовало появление за спиной у Гребенщикова прочной ритм-секции. Дополнив состав перкуссионистом Андреем Вихаревым, Борис в союзе с Титовым и Сакмаровым не смогли окрестить новый проект иначе как — «Аквариум». О чём они торжественно заявили в одном из эфиров Саши Липницкого на «Радио России».

«Новый “Аквариум” занимается исследованием музыкальных глубин, разработкой каких-то пластов, — рассуждал тогда БГ. — В то время как прежний “Аквариум” в большей степени ехал на энергии того, что уже было сделано».

После концерта в театре петербургского Дома пионеров и затем во время гастролей в Рязани и Смоленске Гребенщиков объявил в микрофон, что выступает группа «Аквариум». А в январе 1993 года в холодном зале ДК Горбунова обновлённый состав организовал встречу со столичной рок-прессой. Информационным поводом для брифинга стало воскрешение легендарного бренда и запоздалая презентация «Русского альбома».

Самые кайфовые представители «поколения дворников и сторожей» с грохотом расселись на стульях, стоявших перед сценой. Гребенщиков расположился между двух Алексеев — по-видимому, чтобы лучше исполнялись желания. Слева от него восседал гламурный Лёша Рацен, справа — эфемерный Зубарев, кудрявый ангел в круглых очках. За ним окопался Сакмаров, на чёрной футболке которого красовался ультрарадикальный слоган «No Sex». Периодически Олег Адольфович закатывал глаза к небу, контактируя с гостями сугубо в эзотерическом ключе. После дежурных приветствий Борис пододвинул стул поближе к народу, и… рок-н-ролл стартовал.

«„Аквариум“ — не образ жизни, а знамение, — Борис Борисович достал из запасников весь арсенал заготовок, отточенных им за годы общения с Курёхиным. — Мы — бурлаки, и это серьёзно. Из Небесного Иерусалима вытекает Небесная Ганга. Вдоль её берегов мы и бурлачим. Кроме того, в каком-то измерении Небесная Ганга пересекается с Волгой».