Акванавты - Страница 7

— Простите, Грэг, а шрам на вашем плече — тоже фольклор?

— Гм… Скорее маленькое ротозейство с драматическими последствиями. Я устанавливал на дне гравитометр и, увлекшись работой, порезал плечо о коралловый куст. Запах крови взбудоражил акул… Но даже в этом случае они атакуют только потому, что запах крови рефлекторно связан у них с представлением о еде.

— И вы хотите меня убедить, что это никак не свидетельство их кровожадности?

— Ведь точно с такой же «кровожадностью» мы атакуем аппетитно поджаренный бифштекс.

— М-да… — огорченно произнес Болл. — Рассказ не получился. Жаль. Я хотел рассказать об одном подводнике, который был ранен акулой во время изыскательских работ в районе знаменитого теперь подводного месторождения нефти и газа.

— Дахлакского месторождения?

— Да. Это по программе экономического сотрудничества, Грэг, между вашей страной и…

— Припоминаю. А как звали подводника?

— Он был ранен в плечо, — продолжал Болл, пропустив мой вопрос мимо ушей. — Тогда он сделал то, что на его месте не каждый бы сделал. Он увел за собой обезумевшую от запаха крови стаю акул подальше от работающих в воде товарищей… Представляете? У него практически не было шансов спастись: следом клубилось кровавое облако, а в руках — ничего, кроме короткого копья… Его фамилия Соболев.

— Вот как! Странное совпадение.

— Совпадения, — поправил Болл. — Черноперая, рана в плечо и, наконец, ваша фамилия.

— Свен, а вы уверены, что это был именно я?

— Конечно. А мы не уверены?

— Ну если даже фамилия… Только это произошло не в рифовых водах Дохлака, а у побережья одного из крохотных островков Суакина. Но, несмотря на маленькую географическую ошибку, я должен сделать вам комплимент: вы — мастер угадывать.

Болл усмехнулся:

— Вы думаете, я получил все эти сведения от Дуговского? — он вдруг помрачнел. — Нет. Просто мне запомнилось то, что однажды рассказывал Пашич.

Пашич… Пашич… Вилем Пашич… Нет, акванавта по имени Вилем Пашич я раньше не знал.

— Не ройтесь в памяти, Грэг. Он знал вас заочно.

— Тогда зачем весь этот разговор?

— Мне захотелось выяснить, тот ли вы Соболев.

— Угум… А если мне захочется выяснить, тот ли вы Болл?

Он поднял брови. На лбу — глубокая складка мыслителя.

— Вы хотите сказать, что я с вами не откровенен?

— Мы с вами никак. Кто в этом виноват, не знаю. Может быть, я… Ладно, спокойной ночи, Свен.

Мягкие кресла с откидными спинками вполне заменяли постель. Спать, спать, спать!.. После девятой инъекции мы должны проспать не менее восьми часов. За это время под действием препарата «ГДФ-19» организм успеет выработать особый гормон — «инкрет Буриана». Гормон в свою очередь поможет клеткам костного мозга заполнить костные пустоты лимфатической жидкостью. Наши грешные кости станут практически несжимаемыми даже при очень больших давлениях воды в океанских глубинах…

Завтра — один на один с океаном. Обычно в воду выходят группой или хотя бы вдвоем. Мне предстоит идти одному, но я совершенно уверен в себе и спокоен. Наверное, Пашич был тоже уверен в себе… Волков бояться — в лес… Если бы лес! Там проще: «Ау, Пашич! Где ты? Откликнись!» А здесь в ответ — безмолвие глубин… А наверху сейчас свирепствует шторм. Как там у нас на «Таймыре»?..

Спать, немедленно спать! В первую ночь обычно снится что-нибудь забавное. Гигантский кальмар, например…

Мне снилась музыка. Очнувшись, я открыл глаза, посмотрел на часы. Пора. Болл проснулся раньше и уже был занят работой. Через открытую дверь рубки доносились звуки, которые меня разбудили: гудение, писк и звон весьма разнообразных тембров. Мистер Болл проверял работу электронных блоков «Мурены».

После холодного душа я почувствовал голод. Это хороший признак: гидрофилотация часто приводит к временной потере аппетита.

Мы позавтракали бульоном, в котором плавали размокшие комочки тертого рыбьего мяса. Десертным блюдом служил ароматный сладкий напиток — какая-то фантастическая смесь жидкого шоколада, витаминов и чего-то еще. Твердой пищи не полагалось.

— «Мурена» в порядке, — сказал Болл, убирая посуду. — Просто она была выключена.

Все в порядке… Кроме того, что Пашич исчез, а Дюмон самым натуральным образом спятил.

— Вас это не удивляет, Свен?

— Я никогда не удивляюсь. Зачем? В конце концов любая загадка объясняется очень просто.

— А если не очень?

Болл промолчал. И правильно сделал.

Мне показалось, что за стеклом акварина промелькнула черная тень… Пошел взглянуть. Нет, дно по-прежнему пустынно и нисколько не изменилось за последние восемь часов. Восемь веков назад оно, пожалуй, было таким же.

Болл тронул меня за плечо:

— Покидать станцию нам обоим пока нельзя. — Он протянул мне кулаки. — Синяя бусина — выход в воду. В какой руке?

— В левой.

На лице Болла появилась странная гримаса. Я взял с его ладони круглую стекляшку, синюю, повертел между пальцами и бросил на стол:

— Случайно я угадал, на станции остаетесь вы. Давайте договоримся, Свен: все вопросы решать не с помощью жребия, а силой собственных мозговых извилин.

— Идет. Ныряйте, Грэг. А я займусь наладкой аппаратуры дистанционного управления.

— Правильно. Вам, как специалисту этого дела, важнее сейчас находиться здесь. Счастливо оставаться.

— Одну минутку. Когда рассчитываете вернуться?

— Думаю, скоро. Если не вернусь через двадцать часов… Впрочем, сами решите, что делать.

— Вэл. Желаю удачи.

Я поднял крышку люка, ведущего в нижнюю часть бункера, и нащупал первую ступеньку трапа. Автоматически включилось освещение.

— Хэлло, Грэг, — крикнул Болл сверху. — Я не советую вам выходить без квантабера. Бывали случаи, когда один удачный выстрел решал судьбу экспедиции.

Крышка люка захлопнулась. Стены колодца ответили металлическим гулом.

Вслед за этим наступила тишина, как в глухом подземелье. Ступеньки винтовой лестницы крутым штопором уходили вниз. Вместо перил — вертикальный пружинящий стержень.

Вдоль стен небольшого круглого зала — два ряда пронумерованных сейфов и ряд плафонов люминесцентных ламп. Плафоны источают «дневной» свет пронзительной яркости. Ступая по гладким металлическим плитам, я обошел по кругу почти весь зал. Остановился. Когда один, чувства обостряются до предела, им доверяешь. Спина, например, способна ощутить взгляд человека. Я обернулся… Тишина. И холодный отблеск титановых плит… Странно. Зачем я это сделал? Сзади никого нет. И быть не должно — этого еще не хватало! Нет, меня остановило и заставило оглянуться что-то другое.

Шаг назад. Два шага. Ближе к стене. Стоп… Понял. Это — запах. Между стеной и дверцей сейфа с номером "4" темнеет узкая щель. Она еле видна, и не мудрено, что мы с Боллом ее вчера не заметили. Я повернул рукоять до отказа. Дверца открылась. Теперь сладковатый, гнилостный запах стал слышен отчетливо.

На металлических полках, поблескивающих белой эмалью, лежат ГДК-оболочки, аккуратно запечатанные в целлофан. Один пакет растерзан, словно его рвали зубами, и брошен поверх других. Клочья целлофана едва прикрывали зловонную сизую массу разлагающейся гидрокомбовой оболочки, усыпанную пушистыми шариками плесени.

Я включил холодильник, открыл сигнальный глазок и захлопнул дверцу. Теперь над индексом "4" горел предупреждающий красный огонь.

По описанию Болла, Пашич был примерно моей комплекции — значит, сейфами с этим индексом пользовался Дюмон. Итак, в последний момент он не сумел заставить себя выйти в воду на поиски Пашича. Даже попытался вскрыть пакет с оболочкой, но ужас перед чем-то оказался сильнее тревоги за жизнь товарища…

Я разыскал сейф с индексом "6", взял пакет и спустился через овальный люк в нижний зал — батинтас. Просторное помещение с двумя бассейнами в центре имело низкий потолок и вогнутые стены, облицованные белыми плитами какого-то керамического материала. Свет плафонов ровным сиянием растекался по узлам и деталям арматуры батинтаса. Толстые трубы с коленчатыми переходами, громадные воронки, двойной ряд спаренных грушевидных баллонов — все сверкало белизной и почти не отбрасывало теней и оттого казалось обманчиво легким, изящным. Лишь темный квадрат чугунных стенок большого бассейна тяжеловесно выделялся на общем фоне, словно подчеркивая свое особое назначение. Бассейн до половины наполнен морской водой. Вода прозрачна, на дне видны мельчайшие обломки раковин и тонкие, усеянные множеством отверстий трубы. Малый бассейн, круглой формы, отделен от большого барьером из белой пластмассы, через который переброшен маленький трап с гнутыми поручнями. Перейти из воды в круглый резервуар с растворяющей жидкостью — дело одной секунды. Поблескивают похожие на удилища стержни подъемника, форсунки душевых колонок и то, что мы называем «колесами обозрения», — большие ободья с петлями и пружинами.