Акула. Отстрел воров - Страница 55

Теперь он лишился почти всего. Остались копейки. Заплатил, чтобы не повторить судьбу Громова. Как и предполагал Петушков, с братом Ростислава удалось договориться. Как ни крути, а прямой виновник гибели Ростика — Громов. С ним покончено. Ему, наверное, не удалось бы откупиться. Да и не стал бы он ничего покупать, не такой человек. А остальные предпочли потерять сбережения, но сохранить жизнь. Первым был Петушков. Калмычный не знал, какой суммой отделался Николай. Предполагал, что не слишком большой. Николай привык жить на широкую ногу и, скорее всего, давно израсходовал большую часть своих накоплений. Калмычный был последним, кому позвонил брат. В искажённом, механическом голосе звучала ирония:

— Это я. Давно ждал, наверное? Сколько предложишь?

Как выяснилось, торг был не уместен. Калмычный, в принципе, был подготовлен к такому повороту событий, но не ожидал, что страшный собеседник имеет о нем столь полную информацию. Вплоть до банковских реквизитов и суммы вклада.

— Кое-что тебе оставлю на жизнь…

Знал он и о многом другом. Например, о том, как накануне телефонного звонка они здесь, в этом кабинете, обсуждали исчезновение Степанского и Андреича. Большинство склонялось к тому мнению, что до Степанского добрался таинственный брат. Как ему это удалось, если даже они не знали адреса, в котором собрался заночевать «мексиканец»? Удалось как-то, вариантов хватает… Справился же он с Громовым! А начальник охраны завода, скорее всего, пострадал за компанию…

Знал брат и о том, как Ющенко предлагал обратиться за помощью. Не в милицию, к авторитетным знакомым. По большому счёту, таковые имелись у всех. Из разных кодланов и группировок, различного криминального веса. В общем, было к кому под крылышко встать. Все равно бы рано или поздно пришлось это сделать, раз уж Громова больше нет. В тот вечер долго сидели, но к единому мнению не пришли, слишком много у некоторых оказалось амбиций. У Петушкова больше всех… Принятие решения отложили, а наутро брат позвонил Петушкову и Латукову. Что он им говорил, Калмычный, конечно, слышать не мог, знал только в пересказе. Но был готов засвидетельствовать: общение с братом произвело на обоих крепкое впечатление. Прибежали с зелёными лицами и трясущимися руками, говорили на грани истерики, брызгая друг на друга слюной. Вопрос о защите больше не поднимался. Все согласились с тем, что дешевле будет просто заплатить.

Имелись и другие примеры поразительной осведомлённости брата. Временами он ею откровенно бравировал. Насмехался.

И только сейчас Иван Иваныч догадался, в чем дело. Стало противно за собственное тугодумие. До седых волос дожил… Как все просто!

Ещё пару минут он стоял у окна, потом решительно пересёк большой кабинет и выглянул в приёмную. Секретарша делала маникюр. Сидела, вытянув левую ручку, и любовалась свеженакрашенными ногтями.

— Срочно принеси мне отвёртку, — велел ей Калмычный.

Она посмотрела недоуменно:

— Отвёртку?

Предложи он раздеться, удивления было бы меньше.

— Да, отвёртку. Что непонятного?

— Какую? Крестообразную?

— Набор!

Она кивнула, стараясь казаться невозмутимой. И не нашла ничего лучшего, как похвастаться маникюром:

— Правда, мне хорошо?

— Быстрей, дура!!!

Калмычный громыхнул дверью. Отдуваясь, сел в своё кресло, долго не просидел и опять встал у окна. Прижался лбом к холодному стеклу.

Ну где она телится?!

Калмычный все чаще смотрел на часы. Настенные, с неправильным обратным ходом.

Как просто!

Встретил бы сейчас ту журналисточку — ноги бы ей повыдёргивал. И Андреич хорош! Должен ведь был проверять кабинет на наличие подслушивающих устройств. Калмычный, правда, сам посмеивался над этими мерами, называл пустой тратой денег. Но кто, в конце концов, отвечает за безопасность?

Точнее, отвечал…

А может… Может, и он с братом в доле? Тогда и со Степанским все ясно. Попал прямо в пекло, когда уехал с Андреичем. Тот его привёз куда надо, передал прямо в руки. Вполне реальный вариант. Маленькая зарплата, отсутствие перспектив. Несмотря на своё геройское прошлое, Андреич вполне мог продаться. Да, его рекомендовал Громов… И что? Петросыч не смог себя защитить…

Сорок минут. Сколько можно искать? Может, она и не пошла никуда? Обиделась и сидит на своём месте, пасьянс раскладывает на компьютере?

Чувствуя, как наливается злостью, Калмычный отошёл от окна. Ну, он ей задаст!

В этот момент она и вошла. Выглядела слегка виновато, в руке держала коробку.

— Вот, еле нашла. Пришлось в третий цех бегать…

— Спасибо, — он забрал отвёртку с набором сменных насадок и выставил девушку за дверь. Болезненно усмехаясь, дважды провернул ключ. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь его увидел за предстоящим занятием. Подумают, совсем директор спятил от безделья…

Чтобы содрать часы со стены, пришлось встать на стул. С каким удовольствием Калмычный просто шваркнул бы подарок на пол!

Сдержался. Снял. Сел за стол, стал выкручивать крепёжные винты задней крышки. Руки дрожали, отвёртка соскальзывала. Он раскровянил палец.

Через десять минут все было кончено. Иван Иваныч с каменным лицом смотрел на горку механизмов. Посторонних среди них не было. Ни микрофонов, ни передающих устройств. Ничего. Только та начинка, которая и должна быть в настенных часах. Ни одной гаечкой больше.

Он тихо выматерился, когда во второй раз за один день пришло осознание собственной глупости. Какой, к лешему, микрофон? Этот чёртов брат что, с самого начала планировал получить деньги? Да он собирался их всех расшлепать; на фиг ему подслушивать?!

Или нет?

Или да?

Калмычный запутался.

Почти час просидел словно бы в ступоре. На телефонные звонки не отвечал. Рявкнул что-то сердитое, когда секретарша робко постучала в дверь.

Сделанный вывод был страшен. Он казался безупречно логичным, но Иван Иваныч, совсем недавно горячо принявший версию о «жучке», боялся снова попасть в молоко.

Получается… Получается, что среди них есть предатель. Не Андреич, кто-то рангом повыше. Иуда, который передаёт информацию брату.

Требовалось посоветоваться.

Калмычный пролистал «визитницу». Память не подвела. На третьем листе сверху оказалась карточка с координатами одного адвоката. Некогда он здорово помог. Может, и сейчас поможет определиться?

Раньше надо было к нему обращаться, до того, как расстался с деньгами.

А может, их ещё можно вернуть?

Калмычный потянулся к телефону.

— Мама говорит, что ты совсем не появляешься дома, — Виктория улыбнулась, придерживая на плечах шаль и машинально повернув голову вправо, чтобы не был заметён пулевой шрам. Он не скоро исчезнет. Скорее всего, до конца жизни ей придётся носить эту отметину.

Акулов сделал виноватое лицо:

— Волгин в отпуске, приходится одному кувыркаться.

— Да что же мы в дверях-то все стоим? — по-хозяйски попенял Юрий. — Вика, не морозь гостя. И тапочки дай.

Пока Андрей снимал куртку и переобувался в шлёпанцы, Юра обнял Вику за плечи. Сделано это было демонстративно: смотрите, какая мы счастливая пара.

Акулов не был в этом уверен, и такая нарочитость его раздражала. Кроме того, сам он избегал прилюдного проявления чувств, считал это каким-то признаком слабости, что ли. Маша частенько его упрекала за это.

На кухне был накрыт стол. Отнюдь не скромный, как обещала Вика по телефону. И выпивки, и закуски хватило бы на десять человек. Ощущая неловкость, Андрей поставил свою бутылку шампанского — игристое вино уже было, причём более дорогое, чем принёс он.

— Ну, мы-то по водочке! — Юра подмигнул, сворачивая пробку с плоской фляжки «смирновки».

Акулов пить не хотел. Но и отказаться было нельзя, тогда не получилось бы, скорее всего, того разговора, ради которого он и приехал сюда.

Ну вот, дожил — уже и родную сестру навещает исключительно с целью получения оперативной информации. Самое неприятное, что и она, похоже, догадалась об этом. Отсидев меньше часа, сослалась на головную боль и ушла в комнату.