Акула - Страница 4
Они попрощались. Акулов положил трубку и взялся за третью сигарету. Для себя объяснил: «Винстон» слабее папирос и потому он накуриться не может.
На самом деле, идти в гостиную ему совсем не хотелось.
Он, действительно, завидовал Волгину.
– Домой. – Громов закрыл дверь «мерседеса». – И печку убавь. Натопил, прямо как в сауне.
Громову было жарко из-за бронежилета. Да и нервы, конечно, играли.
Ехали с теми же предосторожностями, что и добирались на кладбище. Громов проклинал свою мнительность, но продолжал внимательно смотреть в зеркало, а в необходимых случаях не стеснялся и обернуться, чтобы получше запомнить подозрительную машину или оценить внешний вид её пассажиров. Кто сказал – мнительность? Осторожность! Её цену он узнал очень давно, тогда как многие из числа тех, кто игнорировал осторожность или смеялся над чужой «трусостью», давно перешли в мир иной.
Окна квартиры были темны, и только по голубому мерцанию в углу одного из них можно было понять, что Александра дома и смотрит в спальне маленький телевизор.
– Не останавливайся, проезжай мимо, – скомандовал Громов.
Джип, успевший чуть притормозить, набрал скорость и миновал нужный подъезд.
– Выезжай со двора. Там развернёмся и подождём пять минут, – Громов напряжённо смотрел в зеркало. Ни малейших признаков засады. Вдоль дома застыли привычные, не один раз виденные машины. Среди них – грузовой микроавтобус на спущенных колёсах. Ни одного пешехода, даже с собакой никто не гуляет. Кажется, все спокойно.
Остановились. Кирилл, положив локти на баранку, неподвижно смотрел в лобовое стекло. Ждал дальнейших распоряжений. Громов сам учил его не задавать лишних вопросов. Отучал проявлять любопытство довольно жёсткими способами. А теперь, впервые, об этом пожалел. Теперь молчание помощника раздражало.
Прошло пять минут, и Громов сказал:
– Двигай. В подъезд зайдём вместе.
У Кирилла напряглись скулы, но вопросов, как и следовало ожидать, он не задал.
Громов в очередной раз подумал, как грамотно он выбрал место для своего проживания. Во-первых, удобная планировка двора с точки зрения безопасности. Минимальные шансы незаметно приблизиться к жертве как для профессионального киллера, так и у пробитого наркомана, вздумавшего замолотить банальный грабёж. Во-вторых, районное управление внутренних дел располагается буквально в ста метрах отсюда. В-третьих, он здесь не прописан, квартира оформлена на подставное лицо и адрес практически никому не известен. Чтобы его раздобыть, придётся приложить немало усилий. Или слежку грамотную налаживать, или выискивать подходы к осведомлённым людям. Гораздо проще подкараулить около «офиса». Но и там есть свои хитрости. Одному человеку не справиться.
Настроение у Василия Петросовича могло меняться быстро и кардинально. Вот и сейчас выводы, сделанные на кладбище, не казались бесспорными. Подумаешь, памятник появился! Что с того?
Из машины вышли одновременно. Пискнула сигнализация. Первым к двери парадного направился Громов. Кирилл топал следом и, казалось, старался произвести как можно больше шума. Храбрости, что ли, таким способом себе прибавлял?
Василий Петросович позвал парня с собой лишь для того, чтобы тот помог осмотреть чердак и подвал. На всякий случай. Если замки будут в исправности, то и волноваться не стоит. Если окажутся сорваны – что ж, тогда будет повод задуматься.
Сдвижная дверь вросшего в землю микроавтобуса открылась со скрежетом. Два человека мягко спрыгнули на дорожку, ведущую к подъезду, оказавшись в трех метрах позади Кирилла. Один из двоих на секунду попал в световое пятно от окна и прежде, чем сделал шаг в сторону, блеснули чёрная кожа короткой куртки и лакированный приклад обреза.
Громов среагировал первым.
– Бежим! – рявкнул он, бросаясь к двери подъезда.
Кирилл замешкался. Сбился с ноги, хотел обернуться. Понял, что ничего сделать не успевает. Взвизгнул и, локтями закрыв голову, брюхом вперёд прыгнул в сугроб, освобождая линию огня.
Громов почти достиг укрытия, когда в спину ему жахнул дуплетом обрез охотничьего ружья.
Страшный удар швырнул тело на железную дверь парадного. Обожгло шею. Задыхаясь, Громов рухнул на землю.
Контрольного выстрела не последовало.
Киллеры удалились под завывание сигнализации «мерседеса».
За углом их подобрала машина.
Волгин приехал в больницу в половине седьмого утра. Сонный вахтёр поднял шлагбаум и пропустил машину на территорию лечебного учреждения, не спрашивая документов. Перепугал, наверное, с кем-нибудь. Или догадался о цели визита.
Территория была очень большой. Указателей нигде не было видно, так что человек, впервые оказавшийся здесь, мог бы и заблудиться, но Сергею не единожды доводилось посещать «третью Истребительную» – так прозвали больницу за отвратительное качество медобслуживания и высокую степень летальных исходов. На табличке у главного входа давно уже вместо безликого «№ 3» значилось имя какой-то святой, но старое прозвище от этого не забылось и не стало менее употребительным. Скорее, даже наоборот. Далеко не каждый мог с ходу и без запинки выговорить новое название.
Волгин поднялся на пятый этаж и по короткому коридору дошёл до отделения. Стены были грязными и потрескавшимися, многие квадраты «шахматного», сине-коричневого линолеума оторваны. Мест в палатах не хватало, и несколько человек лежали на койках вдоль стены. Некоторое из них были травмированы довольно серьёзно, но никого из врачей, похоже, это не волновало. Пахло так, как может пахнуть только в отечественной лечебнице низшего разряда.
Волгин старался идти бесшумно, но зацепил-таки оторванный квадрат линолеума, шваркнул его под кровать. Остановился, затаив дыхание. За спиной раздался негромкий стон. Сергей обернулся: кажется, с его неосторожностью это не связано, больной проснулся сам по себе…
Волгину были известны некоторые сведения о пострадавшем, и он удивлялся, что тот согласился на госпитализацию в больнице для бедных. Несмотря на то, что именно она была в текущие сутки дежурной, не составило бы труда договориться в любой другой клинике о том, чтобы там согласились принять обеспеченного пациента.
Удивляться Сергей перестал, когда увидел палату. Оказывается, и в «трёшке» можно неплохо лежать. Помещение, значительно большее, чем служебный кабинет Волгина, было великолепно оборудовано и поражало чистотой. Оказавшись в нем, трудно было представить, что этажом ниже располагается обычное хирургическое отделение с шестиместными палатами, драным бельём, хамоватым медперсоналом и отсутствием медикаментов. Не говоря уже о больных, которым не нашлось даже такого места и которых бросили в коридорах.
Василий Петросович Громов смотрел телевизор. По кабельному каналу показывали развлекательную программу, какой-то концерт. Звук был убавлен до минимума – очевидно, вокальные данные солисток из девчоночьего квинтета раздражали Громова, но созерцание их сильно обнажённых гибких фигур отвлекало от боли и мыслей о совершённом на него нападении.
Шея Громова была обмотана бинтом. Он лежал, опираясь на локоть, поверх одеяла. От бело-зеленого «адидасовского» костюма, в который был одет Василий Петросович, исходил запах туалетной воды. Сильный и приторный. Волгину такие не нравились, для себя он выбирал более спокойные и не привлекающие внимания ароматы, а этот, который он услышал в палате, почему-то вызывал ассоциации с выходящей в тираж проституткой.
– Из милиции? – Громев повернул голову резче, чем можно было ждать от раненого человека.
– Из уголовного розыска, – Волгин раскрыл удостоверение.
Но потерпевший не обратил на «ксиву» внимания и задал следующий вопрос:
– Отделение? Или «управа»?
– Из районного управления. Группа по раскрытию умышленных убийств.
– Но я пока ещё жив, – Громов улыбнулся, и эта улыбка как-то сразу погасила ту неприязнь, которую Волгин испытывал, будучи осведомлён о некоторых фактах биографии потерпевшего. Было видно, что раненый не бравирует и не играет. Происшедшее бросило его на больничную койку, но не выбило из колеи и не заставило испугаться.