Акула - Страница 14

Очередной окурок вылетел в окно. «Иногда я жду тебя…»

– Обстреляли из автоматов. Вот оттуда, – Акулов указал направление. – Гильз – море. Всяко больше одного рожка выпустили.

– А где этот Кулебякин стоял?

– Вот здесь.

– Хм… Метров тридцать, не больше. Говоришь, одно ранение в руку? Да с такого расстояния из него дуршлаг должны были сделать! Чо за туфту он нам гонит?

– Разберёмся, Василич. Может, в него никто и не целился. Кто он такой? Им Громов был нужен.

– Это полное свинство с его стороны – дважды становится потерпевшим в нашем районе. Черт! И ведь знал, падла, кто такой зуб на него заточил. Ну что ему мешало исповедаться перед нами?

– Наверное, не верил, что мы отпустим грехи.

– С Кулебякой надо пожестче поговорить. Без нежностей. Ты его видел? Чо он из себя представляет?

– Расколем.

Подошёл эксперт-взрывотехник. В отличие от судебного медика, резиновыми перчатками он не пользовался. Правую руку он держал чуть на отлёте и нёс пистолет, зацепленный указательным пальцем за спусковую скобу.

– Почти не пострадал от пожара…

– Где ты его нашёл?

– В машине. Теперь уже не скажешь, где он точно лежал.

– Больше ничего?

– Пока нет. Но там до утра проковыряться можно.

– Ты уж, пожалуйста, повнимательнее. Ну-ка, покажи…

Это был «ТТ» отечественного производства, с полным магазином патронов.

– Даже номера не затёрты. – Катышев осмотрел находку со всех сторон, измазался в саже и вернул специалисту: – Отдай вон той тёте. Она у нас главная.

«Тётей» была дежурный следователь городской прокуратуры – после девяти вечера районные следаки на происшествия практически не выезжали, разве что в самых пиковых случаях, а сегодняшний, видимо, не был квалифицирован как нечто чрезвычайное. Воробьёва уведомили, но он приехать не соизволил, Тростинкину найти не смогли.

– А что ты вообще думаешь?

– Трудно пока сказать определённо, – взрывотехник пожал плечами. – Моё неофициальное мнение, хорошо?

– Годится.

– Грамм четыреста тротила и радиоуправляемый взрыватель.

– Что? Я думал, в бензобак попали, вот она и рванула… Хм, спасибо! Представляешь? – вопрос адресовался Акулову. – Не слабо подготовились ребятки! А стрелять не умеют. Причём – второй раз.

– Не вяжется как-то.

– Все вяжется как надо! Учли ошибки и подготовились.

– Нет… Тогда – кулацкий обрез и засада, которая для них самих могла превратиться в ловушку. Сегодня – войсковая операция.

– Надо трясти Кулебяку как грушу. Чувствую, от него вонь идёт! – Катышев ударил кулаком по раскрытой ладони и посмотрел вслед взрывотехнику, направившемуся к «тётеньке».

А вскоре она сама подошла к ним. Высокая, красивая. Молодая – лет двадцать с хвостиком. В норковой шубе до пят и с безупречной причёской. Под тонкими каблучками крошился лёд. В полусогнутой левой руке она держала папку из дорогой кожи. Акулов не к месту припомнил Сазонова – у него была такая же папка, стоившая много больше зарплаты как милицейского капитана, так и прокурорского следака.

Женщина говорила уверенно:

– Я уже почти все закончила.

За такое короткое время не управился бы и более опытный профессионал.

– Так быстро? – Андрей не сдержал удивления.

Взглядом его не удостоили. Женщина говорила только с начальством:

– Утром надо будет провести дополнительный осмотр – сейчас слишком темно. Но этим пускай занимается уже ваш следователь. Так что потрудитесь обеспечить охрану места происшествия. И пусть кто-нибудь приедет забрать у меня материалы. До десяти, даже до половины одиннадцатого, я буду у себя в кабинете. Постарайтесь, чтобы ваш человек не опоздал.

Катышев молчал. Стоял, опустив голову, и ничего не говорил.

Медленно падал снег. Снежинки были мелкие и колючие. Безветрие.

Женщине ждать надоело. Готовясь дать новые указания, она вздохнула: с кем приходится работать! Одну ногу выставила чуть вперёд, отчего вся роскошная шуба заколыхалась, пошла переливами. В разрезе мелькнула коленка.

Катышев, имеющий прозвище Бешеный Бык, опередил:

– Надо сейчас осмотреть как можно больше. К утру никаких следов не останется, – сказал он тихо, не поднимая головы и продолжая ковырять снег шнурованным тупоносым ботинком.

Услышали все. И те, кто стоял близко, и те, кто искал гильзы возле забора.

Акулов был слегка удивлён. Карьерист и приспособленец, человек сомнительных поступков и принципов, далеко не всегда справедливый и уж тем более не всегда чистый на руку, ББ явно нарывался на конфликт. Тем, кто его давно знал, было понятно: он почти закусил удила и готов оправдать свою кличку.

Дамочка этого не понимала:

– К сожалению, погода нам неподвластна, – свободной рукой она поправила причёску, – но если можете, то накройте все это каким-нибудь тентом.

Катышев шумно выдохнул через нос:

– Покажите мне протокол.

– Что?

– Покажи, что ты написала!

Под каблуком женщины треснул лёд.

– Я не обязана этого делать!

– Я ведь все равно посмотрю.

Составленный следователем протокол регистрируется в дежурной части местного отдела милиции, так что никакой следственной тайны в его содержании нет, тем более – от оперативных сотрудников, которым предстоит и дальше работать по делу. Но Катышев говорил не о том, что приедет в дежурку и там прочтёт документ – он собирался сделать это сейчас:

– Невозможно было так быстро управиться. Я думаю, там очень многого не хватает.

Со своими подчинёнными Катышев бывал не так корректен в формулировках.

Дамочка опять не поняла. Кажется, единственная из присутствующих. Даже мужчина, который её привёз, до этого тихо сидевший в своей тёмной машине, приоткрыл дверь и высунул голову, прислушиваясь. Почему-то он смотрел в сторону – то ли был туговат на ухо, то ли не хотел, чтобы видели его физиономию. Акулову казалось, что мужчина – кавказец. Тоже молодой, хотя и старше следачки. И явно не сотрудник, а какой-то знакомый. Вполне возможно, именно он подарил ей шубу – спортивная иномарка свидетельствовала, что делать такие презенты для него все равно, что грызть семечки. Если не проще.

Следователь покосилась через плечо на джигита, высунувшегося из машины. Сказала решительно:

– Я управилась, – но при этом чуть покраснела. Не зная сути конфликта можно было решить, что румянец на её нежных щеках проступил от мороза. – И хочу вам напомнить, что являюсь здесь старшей. Прочтите закон, если успели забыть! Я – лицо процессуально независимое…

– К черту, – сказал Катышев и вырвал у неё из рук бумага.

Следачка взвизгнула, а когда ББ стал разворачивать бланки, попыталась их отобрать.

Катышев просто закрылся плечом.

Она дёрнула его за погон.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: красавица состряпала халтуру. В документах не было и половины того, что следовало написать.

– А потом в суде дела сыпятся… Сама переделаешь, или мне твоего начальника разбудить?

С точки зрения норм офицерской морали Катышев был сильно не прав. Следовало отвести девушку в сторону, подальше от младших чинов, и там выяснять отношения. Он, может, так бы и поступил, допусти она оплошность по невнимательности или из-за отсутствия опыта. Но это была не оплошность, а сознательная халтура, рассчитанная на то, что обман вскроется позже, в её отсутствие, так что останется лишь материться и разводить руками, не в силах что-либо изменить.

Кто знает, что заставило её так поступить? Скорее всего, в своём городском управлении она работала, как положено, а сейчас просто не хотела заморачиваться с проблемами чужого района. Или боялась шубу запачкать, торопилась по личным делам, просто встала не с той ноги… Множество вариантов, но ни один из них Акулов не мог принять в качестве оправдания.

– Да ты пьян! – обвинила ББ девушка-следователь.

Весь лоск с неё мигом слетел, нижняя губа оттопырилась некрасиво. Не представитель закона, а базарная торговка, ругающаяся с покупателем из-за найденного под весами магнита.