Акула - Страница 50
Поставив к стене монтировку, он изготовился ударом ноги снести последнюю препону, но сделать этого не успел. На этаже остановился лифт, из кабины которого вышли двое милиционеров.
– Привет! – шедший первым узнал Сергея и опустил руку, лежавшую на кобуре пистолета. – Работаете?
– Не, так просто хулиганим.
– Понятно, – сержант улыбнулся. – А нас дежурный направил. По «02» заявочка прошла: посторонние ломятся в дверь. Я почему-то сразу подумал, что это кто-то из наших. Помощь нужна?
– Попробуйте этого дуста уговорить открыться.
Попытка не увенчалась успехом. Вряд ли Сильный искренне сомневался, что имеет дело с настоящей милицией, а не с ряжеными, но ответил, что на слово ни во что не верит, посмотреть в «глазок» по причине взлома двери не может и…
– Да пошел он на хрен! – отстранив сержанта, Акулов ударил ногой и влетел в квартиру.
Следом за ним скользнул Волгин.
Постовые замерли на пороге.
Сопротивления Сильный не оказал. Он встретил оперов, стоя посреди коридора, одетый в мышиного цвета футболку, семейные трусы с узором из пронзенных Амуром сердечек и пляжных шлепанцах.
– Только спокойно!-взвизгнул он, увидев выражение лица Андрея, но спокойствия не получилось.
Поскольку Сильный загораживал проход, Акулов врезал ему в солнечное сплетение, отчего спортсмен согнулся, прикрывая брюхо руками, и попятился, пока не уперся задом в дверной косяк санузла. Второй удар уронил его на пол. Пропахав спиной по скользкому линолеуму, Сильный оказался головой под ванной, и попытался забраться под укрытие глубже, отталкиваясь от стены кривыми волосатыми ногами, с которых норовили слететь предательские тапки.
Зрелище было на редкость противным и усугубилось, когда, Сильный заверещал:
– Нельзя меня бить! У меня порхающий клапан сердца и аритмия!
– Что?
Пытаясь вызвать доверие к своим словам, спортсмен принялся надрывно кашлять и дергаться, изображая то ли приступ удушья, то ли эпилептический припадок, при этом дважды приложился лбом о нижнюю, шершавую часть чугунной посудины. .
– Что у тебя?
– Если вы меня еще раз ударите, я могу умереть.
– Да и хрен с тобой! Подохнешь – вызову «скорую». Нашел кому жаловаться… Надеюсь, объяснять не надо, почему мы приехали?
– Почему?
– Что? – Акулов шагнул в ванную комнату. – Ну-ка вылазь!
– Нет, не надо! Я все понял!
Никого больше в квартире не оказалось.
– Мы не нужны, мужики? – спросил старший из двух сержантов, так и не зашедших в квартиру.
– Нет, спасибо. Кстати, там во дворе машина стоит, которую в «Перехват» объявляли. Можете доложить дежурному, что это вы ее обнаружили.
– Да? А мы и не заметили… Его тачка, да? А что он сделал, убил кого-то?
Постовой знал должность Волгина и поэтому, естественно, предположил, что он с Андреем задерживает не иначе, как какого-то крутого мокрушника. Чтобы не вдаваться в подробности, Сергей просто кивнул и сказал «да», после чего из-под ванны в третий раз донесся звук, характеризующий столкновение лба спортсмена с чугунной поверхностью.
– Ладно, мы пошли… Или, может, надо его в РУВД отвезти?
Вопрос был не столь простой, каким он выглядел на первый взгляд. И уж чего в нем не было вовсе, так это желания бескорыстно оказать услугу, как могло бы показаться человеку непосвященному. При доставлении Сильного в дежурную часть постовые написали бы соответствующий рапорт, заверенную копию которого впоследствии переадресовали бы своему командиру, чтобы тот утром, при подведении итогов прошедших суток, мог козырнуть перед начальником управления:
– Мои орлы убийство раскрыли.
Потом все бы выяснилось и встало на свои места, но даже такая неполноценно-скандальная «палка», зачисленная в актив экипажа, могла еще долго служить добрую службу, выполняя роль индульгенции при огрехах в несении службы, выявленных как своим руководством, так и проверяющими из главка.
– Не надо, мы сами, – ответил Волгин, и пробивной сержант равнодушно передернул плечами, показывая, что ни малейшей выгоды он поиметь не пытался, а предложение сделал от чистого сердца, как коллега коллеге, носящему те же погоны и впряженному в ту же телегу.
Закрыв за ушедшими дверь, Волгин хотел пойти осмотреть комнату, но столкнулся с Сильным, которого Акулов успел вытащить из-под предмета сантехники, «окольцевать» и вывести в коридор.
Опознав опера. Сильный вздрогнул, сглотнул со звуком, который издают иногда водопроводные трубы, и посерел лицом. В его глазах вперемежку со страхом запрыгали вопросительные знаки. Он не понимал, с кем столкнулся. То ли это действительно менты, то ли бандиты, которые заплатили сержантам за поддержку, а теперь, оставшись одни, станут его подвешивать на дыбу.
– Ну что, Леха? Тебе сейчас так плохо… Чувствуешь, в какую неприятную историю ты влип? – Сергей потрогал ссадину на лбу. – Это ведь ты меня вчера допрашивал. Не отнекивайся, я твой голос запомнил.
– Чего вы хотите?
– Да чего от тебя можно хотеть! – Волгин махнул рукой. – Что нам надо, мы сами найдем.
В комнате, на первый взгляд, ничего интересного не было. Вполне приличная обстановка, но неряшливая в той степени, как это случается, когда женщина на какое-то время из дома уехала, а мужик за собой следить не умеет.
– Куда супругу дел?
– Она в больнице лежит, на сохранении. Ей рожать со дня на день.
– Не дави на жалость, не раздавишь.
– Я просто так говорю.
– Кого ждете? Мальчика, девочку?
– Парня.
– Да, трудно пацану будет расти без папаши. Хотя лучше не иметь никакого отца, чем подобную чамору.
Сильный опять шумно сглотнул, но возразить не посмел. Испугался, наверное.
Перешли в кухню. Там стоял, совершенно не вписываясь в обстановку, книжный стеллаж, на полке которого Волгин увидел ключ от наручников, лежавший так, будто Сильный специально его там бросил, чтобы облегчить труд милиции.
– Сюрпризы начинаются, – сказал Волгин, подбирая находку. – А где все остальное? Только, пожалуйста, Лешик, не делай вид, что ты меня не понимаешь. Легко догадаться, что после вчерашнего я с тобой миндальничать не стану. Так что не тяни резину, говори. И улыбайся. Возможно, ты это делаешь в последний раз.
– Не знаю, что было вчера, – Сильный попытался облизать сухие губы языком, похожим на наждачку. – Но сегодня точно чуть не пристрелили.
Проследив за его взглядом, Сергей заметил еще один предмет, лежащий на стеллаже перед книгами. Точнее, два предмета. Что-то металлическое, как будто раздавленное. Когда сообразил, что именно это такое, обдало жаром. Искореженный стальной сердечник и латунная оболочка от пули пистолета ПМ, развалившиеся и деформированные при ударе на большой скорости о твердый предмет.
– Да, – легко согласился Волгин, беря останки пули в руку. – Хотел. Повезло тебе. Куда она попала?
– В стойку моего подголовника.
Понятно. Ни один снайпер с расстояния в пятнадцать метров не смог бы выстрелить по движущейся мишени так, чтобы специально попасть в металлическую трубку диаметром около сантиметра, торчащую между верхним краем сиденья и подголовником миллиметров на тридцать. Но случай иногда творит и не такие чудеса. Можно представить ощущения Сильного, когда он понял, что произошло. Что ж, можно считать, что за вчерашнее они в расчете.
– Повезло тебе… Ладно, это все лирика. Давай, не тормози, показывай.
– Под диваном смотрите.
Когда Алексей отвернулся, указывая, где именно нужно что-то искать, Волгин быстро опустил в карман части пули.
Присев на корточки, Акулов вытащил небольшой чемоданчик со сломанными замками. Лет тридцать назад, наверное, мама Алеши Сильного, тогда еще не родившегося, брала его с собой, когда ездила отдыхать на Черноморское побережье.
В чемоданчике, кроме двух пар наручников и электрошокового устройства, оказались патроны. Много, больше нескольких сотен самых разных типов и видов. Боеприпасы к отечественным видам стрелкового оружия были упакованы в пачки, импортные хранились россыпью в полиэтиленовых пакетах, рассортированные по принадлежности: дпя «парабеллума», для «кольта» 45-го калибра, для каких-то диковинных автоматов.