Актуальные проблемы Европы №3 / 2017 - Страница 7
Любопытно, что под влиянием разорительных либеральных реформ, приведших Венгрию на грань банкротства, «молодые венгерские демократы» трансформировались не только в национальных консерваторов, но отчасти в христианских социалистов, что, впрочем, неудивительно, ибо местные социалисты к тому времени скорее проводили абсолютно антисоциальную либеральную политику.
Так что же в этих условиях надо было делать социал-консерваторам, пришедшим к власти? Надо «наводить порядок», восстанавливать роль и влияние государства в экономике, в том числе путем расширения госсектора для пополнения бюджета, восстанавливать «экономический суверенитет» страны, не допуская вмешательства в национальную экономику МВФ и других глобалистских структур, отдавая предпочтение национальному капиталу, усиливать роль церкви в общественной жизни. Другими словами, укреплять «суверенную демократию» и «вертикаль власти»5.
По большому счету, в этой системе координат «национального консерватизма» и берут начало все значимые законодательные нововведения в Венгрии последних лет, в том числе и те, которые вызвали критику ЕС и МВФ. К этому добавляется еще одно немаловажное обстоятельство. Понятие «восстановление суверенитета» для венгерских правых актуально не только в экономике. Во внешней политике это подразумевает отказ от строительства «супергосударства» ЕС наподобие «Соединенных Штатов Европы» (СШЕ) путем превращения Евросоюза из мягкой конфедерации в жесткую федерацию. Следует отметить, что лидер ФИДЕС считался «евроскептиком» еще до вступления Венгрии в ЕС, полагая, что страна, лишь недавно восстановившая свой суверенитет, не должна передавать большую его часть наднациональным структурам в Брюссель.
Изначально Виктор Орбан был и противником мондиалистского проекта превращения ЕС в Соединенные Штаты Европы, который европейское масонство вынашивало еще с XIX в. Со временем его позиция лишь ужесточилась. Когда в 2004 г. Венгрия, как и другие страны Восточной Европы, вступала в ЕС, последний был прежде всего экономическим союзом, где все равны и все имеют одинаковые права и обязанности. Если вспомнить, то в 1980–1990-е годы союз так и назывался – Европейский экономический союз (ЕЭС). Но вот что интересно: сразу же после приема стран Восточной Европы в ЕС в Брюсселе неожиданно для многих «новых европейцев» заговорили о преобразовании союза в некое подобие федерации типа США со своей конституцией, президентом и армией. Общая валюта, визовый, таможенный союз и парламент к тому времени у ЕС уже были.
Вот и получилось, что вступали страны Восточной Европы в один союз – экономический, а оказались, по сути, уже как бы в другом, хотя и с тем же названием. В итоге они недолго радовались своей полной самостоятельности, возникшей после распада мировой социалистической системы. С частью суверенитета пришлось расстаться сразу после вступления в ЕС. Теперь по мере преобразования ЕС в федерацию Брюссель постоянно ждет от стран союза все новых и новых уступок по части национального суверенитета. А это все меньше нравится и Будапешту, и Праге, и Варшаве, которые вместе с Братиславой входят в так называемую Вышеградскую четверку. В восточной части ЕС растет оппозиция централизаторским устремлениям Брюсселя, которую нередко называют «евроскептицизмом». Будапешт сейчас по праву можно считать лидером этой группы стран.
Противостояние восточноевропейских «евроскептиков» и Брюсселя особенно усилилось после того, как либералы-евробюрократы удалили из Лиссабонского договора положение о том, что христианство стало основополагающим элементом европейской цивилизации, а затем начали навязывать европейцам «нетрадиционные» понятия о семье и браке. Получив конституционное большинство в парламенте, ФИДЕС с партнерами по коалиции первым делом изменили Конституцию Венгрии. Акцент сделан был на христианских ценностях: признании государствообразующей роли христианства, признании семьи как брака исключительно между мужчиной и женщиной, защите жизни с момента зачатия без формального запрета абортов, а также запрете превышать госдолг более чем на 50% ВВП – все эти новые конституционные положения, казалось бы, не должны были вызвать протест ни у кого, за исключением, быть может, лиц нетрадиционной сексуальной ориентации.
Но из Брюсселя то и дело слышна критика в адрес Будапешта и лично премьера Орбана по поводу его законодательных инициатив. Брюссель действует так же, как любое строгое начальство, если в «лагере» что-то происходит не по уставу, тем более что у него в руках не только кнут в виде санкций, но и пряник в виде денежных кредитов и весьма ощутимых дотаций. А это значит, что он своего добьется при любых условиях. Иначе не будет ни дотаций, ни кредитов. В ответ венгерский премьер любит повторять, что в свое время Будапешт не позволял вмешиваться в свои дела ни Вене во времена дуалистской Австро-Венгерской монархии, ни Москве во времена существования «соцлагеря», а теперь не позволит и Брюсселю во времена «евролагеря».
В последнее время острые дебаты и столкновения в той же самой парадигме борьбы за суверенитет можно наблюдать между Будапештом, с одной стороны, и Брюсселем с Вашингтоном – с другой, и по экономическим вопросам. После оглушительной победы на выборах 2010 г. глава нового венгерского правительства объявил о начале «экономической освободительной войны». Вскоре появился Закон о Национальном банке, который фактически предусматривал его национализацию с переподчинением от МВФ национальным властям. Согласно закону, произошло слияние руководства Нацбанка и Агентства по надзору за финансовыми рынками; глава нового ведомства отныне назначается президентом страны, а заместители делегируются правительством. По мнению экспертов, таким образом в случае крайней нужды по «плану Б» правительство В. Орбана в любой момент может получить доступ к валютным резервам Нацбанка, а это 37 млрд евро.
Затем последовал острый конфликт с МВФ. Началось с того, что летом 2010 г. тогдашний венгерский министр национальной экономики Дьёрдь Матольчи, а ныне председатель Национального банка Венгрии и правая рука В. Орбана, сделал громкое и эффектное заявление о том, что венгры «вышвырнули МВФ» из страны и выиграли сражение за экономический суверенитет. Другими словами, правительство Виктора Орбана не продлило подписанное еще предыдущим социалистическим кабинетом соглашение с МВФ и ЕС на 20 млрд евро кредита, из которых Будапешт в итоге успел отозвать только 14 млрд евро. Было решено не идти на поводу у международного капитала, выслушивая постоянные ультиматумы и ценные указания, и дальше решать долговую проблему своими силами. Несмотря на все трудности, Орбану и его команде со временем все же удалось стабилизировать ситуацию в экономике и рассчитаться по кредиту с МВФ, после чего представительство этой организации в Будапеште было закрыто.
Далее последовали три этапа «неортодоксальной экономической политики», которые вывели Брюссель и Вашингтон из равновесия. Вслед за банковским налогом на 1 млрд долл., введенным на первом этапе для финансовых и страховых учреждений, на втором и третьем этапе власти Венгрии обложили «налогом Робин Гуда» крупнейшие энергетические, телекоммуникационные и торговые компании страны. Выступая в парламенте, премьер В. Орбан заявил, что правительство более не может усиливать налоговый пресс на рядовых граждан страны и мелкий бизнес, которые и без того несут серьезную налоговую нагрузку. Поэтому пришло то время, когда дополнительную долю социальной ответственности в решении проблем страны должен взять на себя крупный бизнес, в том числе и компании с участием иностранного капитала, которые долгое время имели в Венгрии большие налоговые льготы. Это был совершенно новый принцип в экономической политике правительства. До тех пор венгерские власти предпочитали не трогать эту «священную корову», опасаясь, что она может сменить страну проживания.
Поскольку 70% венгерского ВВП дают крупнейшие компании с участием иностранного капитала, то новые налоги в основном затронули их. Свой миллиард долларов в общую антикризисную корзину вслед за банкирами (70% банковского сектора Венгрии под контролем иностранного капитала) пришлось собрать энергетикам, связистам и ритейлерам – владельцам крупных торговых сетей (АCHAN, ИKEA, МETRO и т.д.). Самым большим план «продразверстки» был для энергетиков – 70 млрд форинтов (350 млн долл.) в год. Чуть меньше – 61 млрд (300 млн долл.) должны были вносить телекоммуникационные компании. Половина этой суммы – 30 млрд форинтов (150 млн долл.) – приходилась на долю сетевых торговцев. Естественно, без протестов и ропота на новые венгерские налоги не обошлось. Были и скандалы – и с Брюсселем, и с Вашингтоном. Но Будапешт был непреклонен и выстоял. Сегодня, после нескольких лет «затягивания поясов», экономика страны демонстрирует уверенный рост в размере 2,5–3%, и это явный успех правительства В. Орбана.