Актуальные проблемы Европы №3 / 2015 - Страница 6
Формат статьи журнала не позволяет подробно осветить деятельность других международных организаций в области демократии, поэтому кратко охарактеризуем только некоторые аспекты.
Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в XXI в. провела единственный саммит, состоявшийся 2 декабря 2010 г. в Астане спустя 11 лет после предыдущего. Основной темой итоговой декларации явилась «приверженность идее свободного, демократического, общего и неделимого евроатлантического и евразийского сообщества безопасности». Одной из четырех характеристик этого сообщества безопасности является определение его как демократического (1).
Важнейшей новацией итогового документа применительно к проблеме демократии стало положение о том, что его участники «категорически и окончательно подтверждают, что обязательства, принятые в области человеческого измерения, являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников и не относятся исключительно к внутренним делам соответствующего государства». В данной формулировке фактически закреплено согласие на международное вмешательство по вопросам человеческого измерения, однако ни в этом документе, ни в каких-то других, принятых после саммита, не предложено конкретных механизмов реализации данного пункта заявления.
Структурным подразделением ОБСЕ, отвечающим за работу в области демократии, является Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Оно ведет деятельность по четырем основным направлениям: свобода передвижения, демократическое управление, миграции, системы регистрации. Эти действия часто предпринимаются для оказания государствам помощи в имплементации рекомендаций, предложенных миссиями БДИПЧ по наблюдению за выборами.
Деятельность ОБСЕ включает также проведение операций, среди которых имеются миссии, наделенные только мандатом содействия демократизации, т.е. не связанные с превенцией, политическим урегулированием или ликвидацией последствий конфликтов. По словам В.-И. Жебали, миссии предполагают кооперативный подход, задача которого состоит не в том, чтобы осудить государство, но в том, чтобы легитимно вмешаться в его внутренние дела, конкретно содействуя разрешению ситуации (44, с. 379–380).
В настоящее время ОБСЕ поддерживает деятельность 15 полевых миссий и присутствий, в составе которых работают несколько сотен международных сотрудников (из них 500 человек в составе Специальной мониторинговой миссии на Украине) и около 1700 местных. Однако потенциал и опыт современной ОБСЕ в последнее десятилетие были востребованы намного меньше, чем в 1990-е годы, тогда как востребованность других европейских международных организаций и межгосударственных объединений, занимающихся вопросами безопасности, особенно ЕС, возрастала (10). Об ослаблении ОБСЕ свидетельствует и сокращение с 2003 г. ее бюджета примерно на четверть (66, с. 184).
Использование инструментов и компетенций ОБСЕ затруднено тем, что, во-первых, продолжает сохраняться дисбаланс между тремя корзинами ОБСЕ, среди которых человеческое измерение по-прежнему является доминирующим; во-вторых, «географическим ареалом» приложения основных усилий ОБСЕ по содействию демократии остаются бывшие социалистические страны; в-третьих, деятельность ОБСЕ, ее организационные инструменты и компетенции пересекаются с компетенциями других ММС, в частности, в таких областях, как регулирование кризисов, осуществление международной полицейской деятельности, укрепление верховенства закона, защита прав и основных свобод человека, наблюдение за выборами (10).
В настоящее время Евросоюз, представляющий собой особую политическую наднациональную (supranational) систему, с помощью разнообразных политических технологий пытается утвердить и особый вариант демократизма. Продвижение демократии для ЕС является также и компонентом его внешней политики. В частности, через программы соседства ведется активное воздействие на страны, представляющие экономический интерес и граничащие со странами ЕС, в плане строительства или реформирования политических институтов для придания им большей демократичности. Среди них и программа «Восточного партнерства». Воплощая довольно лукавую идею об особом типе партнерства с шестью постсоветскими странами, программа не предполагает «приобщения» партнеров к действительным возможностям Евросоюза. Она не имеет самостоятельного финансирования и фактически является зонтичным проектом, создающим своего рода позитивный имидж для программ по продвижению прагматических интересов ЕС в странах, тесно связанных экономически и политически с Российской Федерацией. Программа выполняет не только «безобидную» функцию «брендинга демократии», если использовать термин Г. Сюсмана (64). Я полагаю, что одним из результатов «Восточного партнерства» (но не только его) является современная ситуация на Украине.
В НАТО проблема демократии непосредственно не обсуждается, однако проходит красной линией через основополагающие документы, начиная с Устава, а также некоторые второстепенные тексты, и учитывается в практической деятельности. В отчете о деятельности НАТО за 2014 г. содержится фраза об угрозах, бросающих «вызов международному порядку, построенному нами после падения Берлинской стены, – порядку, который воплощает наши демократические ценности и жизненно важен для нашего образа жизни» (24). Реакцией на «угрозы демократическим ценностям» стало беспрецедентное решение о немедленном создании на территории Болгарии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии первых шести многонациональных элементов управления – «части и подразделения НАТО по интеграции сил (NFIU), – обеспечивающие заметное и постоянное присутствие НАТО в этих странах» (11).
Для Организации американских государств (ОАГ) поддержка и продвижение демократии превратились в основную функцию. Даже проблематика безопасности, являвшаяся ключевой при создании организации, в настоящее время стала составной частью проблемы демократии (подробнее см.: 14). В Устав ОАГ в 1997 г. была введена норма о приостановлении членства государства, где «силой свергнуты демократически избранные правительства». Организация имеет опыт по восстановлению демократических норм правления на Гаити, в Перу, Гватемале и даже непосредственного содействия возвращению к власти свергнутых лидеров государств.
Следует упомянуть также Организацию за демократию и экономическое развитие – ГУАМ. В 2012 г. ООН признала ее статус как региональной организации, включив в число структур, участвующих в межорганизационных форумах и форматах взаимодействия (21). Пример одного из немногих документов, принятых организацией, говорит сам за себя: «Заявление Организации за демократию и экономическое развитие – ГУАМ в связи с так называемыми ”президентскими выборами“ в Абхазии, Грузия». Обращает на себя внимание тот факт, что встречи министров иностранных дел по линии организации в 2013 и 2014 гг. проводились в Вильнюсе и Будапеште, хотя ни Литва, ни Венгрия в состав организации не входят.
Развернувшаяся с конца 1980-х – начала 1990-х годов деятельность ММС в области демократии и демократизации образуется в результате своего рода сплетения нескольких крупных мировых трендов. Поскольку ММС создаются и действуют именно в этих «узлах проблем», они закономерно оказались втянутыми в процессы поддержки и распространения демократии.
Первый из этих трендов – развитие теории и практики вмешательства, никогда не выводившегося из арсенала международных отношений. Идея поддержки демократических элементов государственного устройства оказалась подходящим лозунгом для того, чтобы, с одной стороны, способствовать целенаправленному усилению вмешательства, а с другой стороны, скрыть за вполне привлекательными и нейтральными словами серьезные политические акции, осуществляемые по каналам ММС.
Второй тренд – слияние интересов политических элит разных государств мира в своего рода единый фокус понимания демократии, совпавшее по времени и связанное функционально с установлением так называемого «Вашингтонского консенсуса». Было бы недопустимым упрощением считать, что речь шла только о принятии западной модели демократии большинством государств и политических сил мира в качестве образцовой. В 1970–1980-х годах произошли серьезные изменения в политической жизни самих развитых странах Запада, что воплотилось в принятии либеральной демократии в качестве идеала и ориентира для практической деятельности. Можно сказать, что идея «социальной демократии» сменилась идеей либеральной демократии. Именно либеральная демократия стала в то время очередным вариантом «современной демократии», как ее характеризует А.М. Салмин (23, с. 3).