Актуальные проблемы Европы №1 / 2018 - Страница 8
Как выглядит статус-кво для соперников и конкурентов России? Это, безусловно, ситуация 1990-х годов. Россия как единая в прошлом страна потеряла территории и население. У нее нет союзников. Ее международные позиции в Европе и по всему миру сведены к нулю. Россия потеряла политическую организацию, дававшую ей возможность мобилизовать ресурсы на решение национально значимых задач, и просто «плывет по течению». Ее право на равную безопасность не признается, ее политические интересы не уважаются; в экономическом плане она становится сырьевым придатком развитых стран и крупным рынком сбыта зарубежных товаров. Бывшие российские рынки и активы вовлечены в мировую экономику и работают по правилам, предложенным развитыми странами.
Таким образом, «нормальность» и статус-кво понимаются в России и за рубежом совершенно по-разному, и Россия оценивает изменение своего стратегического положения именно по отношению к той ситуации, которую она считала нормальной еще 30 лет назад. По сравнению с этим образцом стратегическое положение России является худшим за столетия и характеризуется провалом всех основных традиционных стратегических направлений политики по обеспечению внешней безопасности страны.
По-другому сегодня Россия видит и свое положение в мировой экономике. Россия недовольна американским гегемонизмом в мировой экономической системе, неразрывно связанной с политической, и ищет для себя выход (пока безуспешно) из сложившейся ситуации. Россия недовольна существующей архитектурой мировой валютной системы, где центральную роль играет американский доллар и монетарные власти США, так как проводимая ими политика часто противоречит экономическим потребностям России. Россия недовольна непропорционально высокой степенью политического контроля над международными финансовыми институтами со стороны Соединенных Штатов и их западных союзников. Россия недовольна монополизацией технологической сферы со стороны Запада; ей не нравятся существующие международные механизмы ценообразования на энергоносители, контроль Запада над международными потоками капитала и многое другое.
Решая проблемы экономической безопасности и зависимости, Россия все чаще обращается к идеям экономического национализма и частичной ренационализации экономики.
Соединенные Штаты, напротив, существующим положением дел вполне довольны, считают его справедливым и естественным и уверены, что американское лидерство (гегемония) обеспечивает мировой системе относительный мир, социальный и экономический прогресс, развитие торговли и прочее. На официальном сайте администрации Белого дома есть целый раздел, где перечислены американские достижения по упрочению своего лидерства в мире (реализованные при администрации Б. Обамы), которые пошли на благо миру [American leadership.., 2016]. Американцы также уверены, что других претендентов на роль мирового лидера (гегемона) в мире нет: Россия не дотягивает до этой планки, потому что слаба экономически, а у Китая нет видения будущего планеты, нет глобальной стратегии и идеологии, которая могла бы менять мир к лучшему.
Видение американцами своей исторической роли в мире базируется на мощной идеологической и религиозной основе. Довольно часто американскую внешнюю политику характеризуют как мессианскую. Уникальность исторического пути Соединенных Штатов оказала сильное влияние на формирование политических идей, которые США пропагандируют в мире. Это довольно своеобразный комплекс, не характерный в настоящее время ни для одной другой страны мира и включающий в себя такие идеологемы, как «блестящее предназначение», «правое дело», образ рыцаря-крестоносца и прочее. В этой связи уместно вспомнить цитату из инаугурационной речи Дж.Ф. Кеннеди, который говорил следующее: «Пусть каждое государство, желает ли оно нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, вынесем все трудности, преодолеем любые испытания, поддержим своих друзей и остановим врагов ради спасения и укрепления свободы» [Kennedy, 1961].
Среди основных компонентов видения американцами своей миссии в мире следует выделить несколько фундаментальных положений.
«Город на горе». В 1603 г., когда король Яков I унаследовал престол от Елизаветы I, многие английские пуритане потеряли веру в Англию как страну – избавительницу от католического гнета [Bercovitch, 2012, p. 76]. Группа пуритан эмигрировала из Англии и создала общину с центром в Бостоне. Идея общины состояла в создании и распространении новых духовных принципов для Европы и мира. Америка стала для пуритан новой «Землей обетованной» [Madsen, 1998, p. 164]. Эмигранты считали себя общиной, избранной Богом, а бегство из Англии в их глазах было схоже с исходом израильтян из Египта. Основой мировоззрения эмигрантов стала концепция предопределения: вера в то, что они реализуют план, предначертанный Богом, для правильного обустройства мира.
Сформулировал эту мессианскую идею Джон Уинтроп, лидер пуританских колонистов Массачусетского залива, в своей знаменитой проповеди «Модель христианского милосердия» (ок. 1630). В частности, он говорил следующее: «И ежели мы… сохраним единство духа в узах мира, Господь станет нашим Господом и с радостью поселится среди нас, как среди избранного его народа и благословит все наши начинания. И с тем, чтобы мы увидели доброту его мудрости, силы и правды во всем их блеске, еще незнакомом нам, и чтобы мы обнаружили, что Господь среди нас, десять наших воинов однажды смогут противостоять тысяче врагов, когда он изберет нас для хвалы и славы. И люди последующих поколений скажут: “Сие в Новой Англии сотворено волей Божьей”» (цит. по: [Бурлак, 2006, с. 362]). Его проповедь во многом перекликалась с Нагорной проповедью, в которой Иисус говорил: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5:14). Слова Уинтропа многократно цитировались американскими политиками в контексте разъяснения основ американской внешней политики, – в частности, президентом Рональдом Рейганом столетия спустя.
«Явное предначертание». В 1845 г. журналист Джон О’Салливан впервые использовал термин «явное предначертание», который быстро приобрел популярность. О’Салливан критиковал другие страны за вмешательство в «естественный» процесс расширения США на Запад. Идея «явного предначертания» содержала три основных компонента: превосходство американской нации и ее институтов; миссия по распространению этих институтов, включая задачу переустройства мира по образу и подобию США; божественное предначертание, предписывающее Соединенным Штатам добиться этой цели [Miller, 2006, p. 120].
В течение XIX в. лидеры и журналисты США использовали концепцию «явного предначертания» для оправдания экспансионистской политики Соединенных Штатов. Доктрина Монро, сформулированная в 1823 г., совместно с «явным предначертанием» обосновывала противодействие США попыткам европейских держав вмешиваться во внутренние дела американского континента.
В конце XIX в. американский историк Фредерик Тёрнер сформулировал «теорию границы», доказывая, что именно взаимодействие американского общества с фронтиром (приграничной зоной поселений на Диком Западе) заложило фундамент американской свободы и независимости, отделив Америку от Старого Света с его европейским менталитетом [Hodgson, 2010, p. 230].
Существующая на сегодняшний день и цитируемая на официальном уровне концепция американской исключительности напрямую связана с тезисами «явного предначертания» и «теорией границы». Центральное место в этой концепции занимает убеждение в том, что американский экспансионизм был неизбежным и что «американцы были избранными людьми, которым было предназначено Небесами продвигаться в глубь континента» [Ekirch, 1963, p. 178]. Эти идеи оказали огромное влияние на американское внешнеполитическое мышление, предоставив идеологическую основу концепциям экспансионизма и гегемонизма.
Вильсонианство. До конца XIX в. приоритеты внешней политики США сводились к тому, чтобы следовать концепции «явного предначертания» на американском континенте и оставаться в стороне от европейских конфликтов. Но 7 мая 1915 г. Германия потопила океанский пассажирский лайнер «Лузитания», что стало для президента В. Вильсона поводом вступить в войну. Вильсону предстояло при этом преодолеть традиционный изоляционизм американцев, и в этих целях он воспользовался верой сограждан в исключительность американских идеалов. Америка впервые сформулировала свою новую глобальную цель: не ограничиваться сохранением баланса сил, а распространять свои принципы по всему миру. Согласно «четырнадцати пунктам» В. Вильсона, Америка больше не могла оставаться лишь образцом свободы и независимости, как хотел Т. Джефферсон в начале XIX в. Вместо этого, как полагал Вильсон, Америка должна была стать созидательницей нового мирового порядка, основанного на более высоких моральных принципах и тесно связанного с принципом мессианской исключительности США.