Айза - Страница 2

Изменить размер шрифта:

– Мы потерпели кораблекрушение, – прозвучало в ответ. – И все потеряли.

– Ну и ну! – размышлял калека в то время, как они медленно тронулись с места. – Вот не повезло, так не повезло! Однако вы, островитяне, сумасшедшие. Выходите в море на утлых суденышках, а там будь что будет! Вы просто чудом не потонули! Меня зовут Мауро, Мауро Монагас, и мой дед по матери был астурийцем.

– А я – Аурелия Пердомо, а это мои дети: Себастьян, Асдрубаль и Айза.

– Писаные красавцы. Особенно девушка. – Толстяк громко расхохотался, и его смех перекрыл даже стук дождя, который барабанил по крыше, уже пробив ее в полудюжине мест. – Еще бы, с такой мамашей!

Предполагаемый комплимент словно источал отвратительную, липкую грязь, поскольку в устах этого сального, потного и, как оказалось, вонючего человека слова странным образом меняли смысл, будто приобретая таинственный подтекст, который один только говоривший и понимал. Впрочем, никто из его пассажиров не отозвался. Они были поглощены созерцанием дождя: это был настоящий потоп, какого им никогда не доводилось видеть; за считаные минуты воды вылилось больше, чем за все эти годы на их далеком и бесплодном острове по ту сторону Атлантики.

«Дворники», судя по всему, не справлялись со своей задачей: видимость так и оставалась ниже средней, – и горе-автомобиль с грехом пополам продвигался в тесном транспортном потоке. Вода словно склеивала машины друг с другом, и они ехали по узким улицам еле-еле, бампер к бамперу, а их гудки становились все громче, и из широкой долины рвался наружу непереносимый вой, который поднимался по склонам горы и холмов и отражался от низких и густых туч или высоких и уродливых зданий.

Айза Пердомо протирала запотевшее стекло, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь пелену крупных капель, но видела лишь машины, грузовики, автобусы, людей, которые бежали, чтобы спрятаться в подъездах или под навесами, и фасады домов немыслимых цветов, чередовавшиеся с множеством магазинов, в витринах которых уже начали загораться первые огни.

Мир за окном словно куда-то уплывал, как это бывает во сне, теряя очертания, временами напоминая замедленную съемку, странное видение, в котором лица, да и тела оказывались искривленными, нереальными и в то же время соответствовали нереальности всего, что было вокруг: железа, цемента и каучука. Мир был пропитан проливным дождем и запахом пота, которым разило от толстяка, а еще запахами дешевого бензина, мокрой земли и гниющей тропической растительности.

Впервые в жизни Айза внезапно почувствовала головокружение и почти неудержимый позыв к рвоте. Она, дочь, внучка и правнучка рыбаков, мужественно перенесла все штормы во время долгого-предолгого плавания через океан на потрепанном баркасе меньше двадцати метров в длину, и вдруг – на тебе! – ее организм взял и взбунтовался против тряски в этой развалюхе – «понтиаке» и против ощущения подавленности, вызванной жарой и вонью.

– Что-то не так, дочка?

– Я задыхаюсь. Этот город воняет!

– Это все из-за дождя, – объяснил толстяк Мауро Монагас, не оборачиваясь. – Он переполняет сточные канавы, а река Гуайре разносит нечистоты дальше. Эта река всех нас доконает! В нее вливается большинство городских клоак, а она пересекает город из конца в конец. В некоторых районах целых три месяца в году невозможно жить из-за вони, москитов и крыс.

– А уверяли, будто это современный город, – осторожно возразил Себастьян, старший из братьев. – Все о нем только и говорят.

– Так и есть! – подтвердил толстяк. – Сейчас это самый что ни на есть современный и быстро растущий город на земле. В том-то и дело: понаехало столько народа, что, сколько ни строй, все мало, и никто не думает о стоках. Что ни день появляются районы, где даже нет канализации… Прямо бедлам какой-то!

– В таком случае работы здесь наверняка хватает.

Однорукий почесал бровь культей и искоса посмотрел на Асдрубаля, который сидел с ним рядом: замечание исходило от него.

– Это зависит от вас, – сказал он. – Что вы умеете делать?

– Мы рыбаки.

Толстяк громко расхохотался; смех прозвучал неприятно и оскорбительно.

– Рыбаки!.. – воскликнул он. – Да бросьте! Если только вы не собираетесь ловить навоз в Гуайре, объясните-ка мне, что вы намерены делать в Каракасе.

– Мы приехали, чтобы оформить вид на жительство, – уточнил Асдрубаль. – А затем вернемся в море.

– В Венесуэле нет моря, дружище! Берега много, это так, но не моря, которое вы ищете. Здесь никто не ловит рыбу, потому что этим не прокормишься. В Венесуэле деньги делают здесь, в Каракасе. Вот где сколачивают состояния… Или в Маракайбо, вблизи нефтяных месторождений. Остальное – море и рыба – это для негров из Барловенто. А сельва – для индейцев. Послушайте меня! – сказал он в заключение. – Если вы отправитесь на побережье, помрете от жары и отвращения. – Он подъехал к тротуару и резко затормозил около какого-то дома. – Приехали!

Это было старое и мрачное здание, в котором пахло сыростью, мочой и дешевой стряпней, с темным подъездом и скрипучей деревянной лестницей со стертыми ступеньками; она с трудом восходила вверх, к третьему этажу, где открывались две высокие стонущие двери.

Комната была под стать всему остальному: душная и темная каморка без вентиляции, если не считать крошечного оконца, в котором не хватало пары стекол. Оно смотрело в высокую обшарпанную стену узкого внутреннего двора.

– Бог ты мой!

– Не нравится – не берите, – невозмутимо произнес Мауро Монагас, нисколько не сомневаясь в исходе дела. – Заплатите за транспорт – и ступайте себе на улицу мокнуть и искать что-то другое, пока не стемнело. – Он зажег сигарету, прижав культей спичечный коробок к телу, и насмешливо улыбнулся. – Но сомневаюсь, что вы найдете что-то лучше за эту цену; будет жаль, если вы проведете свою первую ночь в Каракасе под открытым небом. – Он провел рукой по носу. – Ну же! – нетерпеливо сказал он. – Я не могу тратить на вас весь день. Остаетесь или уходите?

Аурелия Пердомо вновь окинула глазами унылую каморку, внимательно вгляделась поочередно в лица своих детей, отметила про себя крайнюю бледность дочери и покорно склонила голову.

– Мы остаемся, – выдохнула она.

Толстяк протянул свою единственную руку и щелкнул пальцами:

– Деньги!

Аурелия медленно сунула руку в карман платья, вынула несколько купюр, тщательно пересчитала и положила на потную ладонь, которая тут же сжалась в кулак, словно захлопнулась ловушка.

– Неделя! – предупредил толстяк. – Ни дня больше. Уборная – третья дверь, кухня – в глубине коридора. Ваше время – с двенадцати до двенадцати тридцати и с семи тридцати до восьми.

Он повернулся и исчез в узком коридоре, в котором едва помещался, а Пердомо Вглубьморя почувствовали, что они не в силах что-то сказать и даже взглянуть в лицо друг другу, словно всем четверым было стыдно, что им приходится терпеть настолько унизительное обращение и они должны будут провести хотя бы минуту жизни в таком мерзком свинарнике.

Аурелия Пердомо очень медленно закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула.

– Ладно! – проговорила она, не глядя ни на кого из детей. – Мы потеряли все, что у нас было, и оказались здесь, в самом отвратительном месте незнакомого города, в чужой стране, без денег. Думаю, что тот, кто нас наказывает, кто бы это ни был, не сможет придумать, как потопить нас еще глубже. Давайте передохнем, потому что с завтрашнего дня нам надо будет постараться, чтобы положение изменилось.

Каракас просыпался рано. Его обитатели начинали суетиться и приходили в движение задолго до рассвета, и с наступлением утра – где-то с шести часов – улицы, проспекты и автострады превращались в бурлящий поток; автомобилистов, несмотря на ранний час, охватывало нервное возбуждение, словно спешка проникла им в кровь.

Казалось, по мере того как солнце всплывало над горизонтом – дальше, за хребтом, в котором верховодила гора Авила, – усиливался и грохот города. А ведь всего несколько лет назад это был тихий городишко, сохранивший память о колониальной эпохе, и его покой нарушали лишь щебетание птиц и завывание ветра в кронах высоких королевских пальм.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com