Айфонгелие - Страница 5

– Пока это самая лучшая реакция на твой рассказ, Господи.

– (Вздыхая.) Вынужден согласиться. Стало быть, я сказал ей: «Встань, Нина», она встала и пошла домой. В жилище у возлюбленного экс-покойница обнаружила и его самого, и свою лучшую подругу в минуту, как бы донести до тебя деликатно, блудодейного утешения несчастного страдальца. Финал светлого чуда облачился во тьму. Восставшая из мёртвых расколола о голову коварной подруги цветочный горшок, вызвав обильное кровотечение, зарезала изменника кухонным ножом, а затем выбросилась из окна. Представляешь, что я почувствовал? Первым порывом было воскресить всех троих… Да думаю, к чему? Они же опять друг друга порешат. Ты вот не знаешь, Иоанн, а люди стали нервные и обидчивые. Уфф, подумал я… люблю троицу, такая поговорка.

– В смысле?

– Всё надо попробовать три раза, мой дорогой. Вот наступил ты на грабли, впечатались они тебе в лоб, так повтори ещё дважды, а то вдруг непонятно.

– А как может быть непонятен удар в лоб тяжёлыми граблями?

– Иоанн, ты не меня спрашивай, а здешних жителей. Местные традиции надо рассматривать очень аккуратно, под увеличительным стеклом, иначе в первые же минуты они сведут с ума. Тут, например, перед прелюбодеянием принято помолиться мне, чтобы жена не застукала. Или человек торгует героином, но по воскресеньям ставит свечки в храме моего имени… Кстати, их здесь пруд пруди, и каждый год строят ещё: благо при постройке норма своровать половину денег. Я не об этом. Я поразмыслил: старый человек, возлюбленная… – но вот теперь точно промаха не будет. Я воскрешу ребёнка – чистую невинную душу. Прекрасного агнца с вьющимися льняными волосами, глазами цвета лазури и кожей, пахнущей ванилью. Его родители заплачут, упадут на колени, и…

(Пауза, наполненная лёгкой светлой грустью.)

– (Робко.) И?

– И… и надо мне было учитывать, что со времён древней Иудеи культура человечества несколько изменилась. В частности, понятие воскрешения мёртвых. Сложно представить, дорогой Иоанн, но тем не менее: за последние двадцать шесть лет произошла мутация восприятия восставших мертвецов. Если вкратце, суть такова: вернувшиеся в мир живых покойники ничего хорошего с собой не несут. Вышло ужас сколько пергаментов, папирусов и движущихся картин на сию тему – как только мёртвые воскресают, они немедленно и обязательно пытаются кого-то сожрать. Просто потому, что иначе не могут. Не говоря худого слова, бросаются на добрых христиан, аналогично на другие конфессии, и обгладывают до костей. Их называют зомби, и любой современный человек знает: если друг воскрес из мёртвых, держись от него подальше: как пить дать укусит, и ты за пару минут превратишься в живой труп. И захочешь слопать всех окружающих.

– Господи, но ведь и ты тоже… (Прикусывает язык.)

– (Мрачно.) В том-то и дело. Не суть удивительно, что второе пришествие никто не заметил. Судя по движущимся картинам, особенно «Ходячим мертвецам», надо не обрадоваться моему явлению, а всадить в голову заряд из ручной катапульты и для верности сжечь. Дабы я снова не воскрес и не перекусал ближних, иначе они все превратятся в меня, и тогда придётся строить в миллион раз больше храмов с золотыми куполами. Ещё люди считают, будто мёртвые пьют кровь – но это такая особая каста аристократов, они одеты как наши жрецы, любят интеллектуальные беседы и всё такое прочее. Иоанн, я и в страшном сне подумать не мог, как за две тысячи лет разгуляется их фантазия!

– (Дрожащим голосом.) Так чем завершилось воскрешение дитяти?

– Мой милый, добрый, до крайности наивный Иоанн… Ну сам посуди, как оно могло закончиться? Родители милого чада оказались поклонниками некоего зловещего баснописца с заокеанской земли, написавшего целую кипу книг, и одна из них – как восставший из могилы двухлетний отпрыск пришёл с ножом и убил весьма сомнительного старца, а также свою матерь. И вот дитя стучится к ним ночью, они открывают дверь, и … В общем и целом, что тут обсуждать? Мальчик, бедняга, даже толком и поздороваться-то не успел.

– (В ужасе.) Тебе нужно бежать оттуда. Это диавольское наваждение.

– (Вздохнув.) Я, может, и рад бы, да вот не могу… как я их одних оставлю, особенно с такими игровыми картинами про трупы? Но мне и вполовину не столь грустно, как от осознания другой вещи. Иоанн, я пришёл поговорить о важном деле. Отчего ты и компания решили не рассказывать миру, что не нашли меня в пещере?

– (В замешательстве.) Прости, Господи… Может, отложим? Слишком долгая история.

– Ничего… я не тороплюсь.

(через три дня, Рублёво-Успенское шоссе, Жуковка)

…Она вернулась с похорон в ужасно отвратительном настроении. Откровенно говоря, с такого мероприятия редко кто уходит довольным – если только не врагов закапывать. Скинула чёрные туфли в прихожей, прошла в спальню, тщательно заперла дверь и рухнула лицом в подушку. «Вот зачем я баррикадируюсь? – промелькнуло в мозгу. – Со мной же никто не живёт… идиотская привычка». Слёзы текли ручьём, и ей было плевать, что наволочку от Валентино запачкает размазавшаяся косметика. Как скучно. Даже истерику некому закатить. Конечно, с таким характером от неё давно любовники сбежали. Горе смешивалось с раздражением. Покойного не желали слушать, вникать в его страхи. А он ходил, предупреждал, надоедал… И что теперь? У человека вконец поехала крыша… шагнул с десятого этажа сталинской «высотки», впечатался головой в асфальт.

Где он сейчас? Чего ожидать дальше? Как вести себя остальным?

Погибший – единственный человек, близкий ей в целом мире. Они походили по характеру и мыслям больше, чем можно себе представить. В постели получалось не очень (да странно от такой личности ожидать «Камасутру», загадочно, как у него вообще встал), однако обоим безумно подходил общий стиль жизни, схемы частых разговоров и отношение к происходящему. Почему, вот почему он не позвонил в ту роковую ночь? Ей никогда не узнать. Друг умер: в то время как его тело с костями, переломанными на кусочки, лежало у подъезда, она преспокойно спала.

Осознание этого факта вызвало новый спазм рыданий и поток слёз.

Старший их не понимал: истерики его лишь раздражали. А ведь нервы, депрессия, вечная горечь – устойчивый стиль их с покойным характеров. Старший – просто бессердечная, равнодушная скотина. Любые просьбы, жалобы и вопросы воспринимаются с недовольством (если не с издёвкой), случаются и откровенные вспышки агрессии. Правда, если начистоту, мало кому придётся по вкусу, когда постоянно звонят и кричат, словно в притче Льва Толстого: о Боже, вот сейчас придут волки, – а волки так и не появляются. Старший вообще не верит в наличие волков. Считает их мифическими животными, созданиями народного фольклора… Но она-то знает – звери близко. Покойный неспроста так нервничал последние десять лет. Нет, он и раньше не отличался спокойствием, такая уж натура… К сожалению, с каждым годом ситуация ухудшалась. Не помогали сильнодействующие лекарства, бедняга плохо спал, не выходил из психоза, давал ужаснейшие предсказания, и… О, какие его преследовали видения! Шествие ледяных кошмаров. Однажды он довёл её до нервного срыва пересказом свежей галлюцинации. Тогда у неё развилась настоящая мания преследования. Всюду ходила, оглядываясь по сторонам, и наяву видела стаю волков. В ресторане, подъезде, в офисе, на улице. Огромных, с вздыбленной на затылке шерстью, светящимися жёлтыми глазами, клейкой слюной, тянущейся к земле от окровавленных клыков… Бешеные и безжалостные твари. В тёплой компании друзей над истериками парня не насмехались: покойный профессионально умел заразить паническими настроениями… Тем более ему все верили.

Все, кроме Старшего.

Продолжая всхлипывать, она встала с кровати. Невидящим взором (глаза туманили слёзы) посмотрела на тумбочку. Нашарила таблетки. Бросила в рот горсть, сомкнула зубы, чувствуя на языке, как лекарства дробятся в отвратную химическую горечь. Запила водой – стаканы были расставлены по всему дому, чтобы всегда быть на расстоянии вытянутой руки. Чуть-чуть полегчало. Не очень-то, но иногда отпускает. Слишком давно «подсела», соблазн велик, с тех пор потребность в дозе антидепрессантов возрастает, а эффект уменьшается. Погибший, по сути, спровоцировал себя сам: с извечной грустью, упадническим настроением поселиться на такой высоте! Словно сидишь на подоконнике и дразнишься, сможешь ли, хватит ли смелости во время очередного приступа депрессии? О, она не такая храбрая и обезопасилась давно. Двухэтажная вилла, окна выходят на бассейн, где постоянно налита вода, – с такой высоты и спьяну не разобьёшься. На заборе – колючая проволока (острее, чем бритва), видеокамеры, по периметру гуляют патрули охраны – с бультерьерами и пинчерами на поводках. Это отдельное государство, а не жильё. Специально оборудованный бункер – можно хоть полгода отсиживаться в случае бомбёжки: мало ли что, современный мир непредсказуем. Консервы, питьевая вода, запасы кислорода в баллонах, ящики зубной пасты, книги, свечи… Она всё, всё предусмотрела. Хватит с лихвой на двух человек, а то и больше. Но кто с ней останется? Разве что охранник, и тот с перепугу.