Ахал-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева в 1880-1881гг. с приложенiем карты и плана - Страница 9

Постараюсь въ немногихъ словахъ возстановить грустный эпизодъ такъ, какъ онъ произошелъ въ дѣйствительности, 21 іюня. — Дня за три до описываемаго случая, изъ Бами въ почтовое отдѣленіе Ходжамъ-кала былъ посланъ курьеромъ съ бумагами и шифрованными депешами казакъ 5-й Полтавской сотни Каломіецъ, вмѣстѣ съ двумя джигитами. Послѣдніе, прискакавши, спустя нѣсколько часовъ, въ Ходжамъ-кала, заявили начальнику поста, что на нихъ напали тэкинцы, которые убили казака, имѣвшаго при себѣ почтовую сумку; джигитамъ же удалось спастись бѣгствомъ. При полученіи этого извѣстія, тотчасъ была наряжена погоня.

На перевалѣ дѣйствительно нашли обнаженный трупъ казака, но сумки и другихъ вещей при немъ не было. О слѣдахъ пребыванія непріятеля въ этомъ мѣстѣ можно было догадаться по золѣ потухшаго костра и коркамъ недоѣденнаго чурека.

Убитаго казака перевезли въ. Бендесены[14]) и похоронили близъ выше описаннаго холма.

Неточность показанія джигитовъ и нѣкоторая подозрительность, внушаемая ими, вызвали желаніе со стороны генерала Скобелева выяснить, насколько возможно, обстоятельства смерти казака и родъ пули, которой онъ былъ убитъ.

Съ этою цѣлью, два дня спустя послѣ происшествія, докторъ Студитскій выѣхалъ изъ Бами въ Бендесены въ сопровожденіи 12 казаковъ. Кромѣ этого конвоя, Студитскаго должна была сопровождать 10-я рота Самурскаго полка, возвращавшаяся въ Ходжамъ-кала. Торопясь прибыть скорѣе на мѣсто, докторъ Студитскій уѣхалъ съ казаками двумя часами ранѣе выступленія пѣхотнаго конвоя.

По прибытій въ Бендесены, Студитскій отдѣлившись, съ двумя казаками, отправился на могилу убитаго, для вырытія его трупа. Оставшіеся люди спѣшились и принялись поить лошадей. Бъ этотъ моментъ изъ-за холма показалось нѣсколько тэкинскихъ всадниковъ. Завидѣвъ ихъ, Студитскій крикнулъ: «За мной! поймаемъ ихъ живьемъ!» поскакалъ на встрѣчу къ нимъ, но сейчасъ-же вернулся обратно…

Болѣе 200 человѣкъ конныхъ тэкинцевъ съ пронзительнымъ гикомъ высыпалось на холмъ и въ долину.

Въ первую минуту Студитскій съ казаками помчался въ полуразрушенной башнѣ, находившейся въ одной верстѣ отъ холма. Но было уже поздно. Часть тэкинцевъ перерѣзывала имъ дорогу. Оставалось одно средство — занять скорѣе ближайшую позицію: это были вышеупомянутыя гряды камней. Въ одинъ моментъ, казаки, бросившись съ лошадей, засѣли за камни и, давъ подъѣхать ближе непріятелю, сдѣлали по немъ дружный залпъ, свалившій нѣсколько тэкинцевъ. Тогда непріятель спѣшился и занялъ ближайшія возвышенности, съ которымъ началъ обстрѣливать горсть осажденныхъ перекрестнымъ огнемъ. Одинъ изъ казаковъ былъ раненъ, другой убитъ. Въ это время тэкинцы стремительно бросаются въ аттаку; ихъ снова встрѣчаютъ дружнымъ залпомъ и двухъ, полѣзшихъ на камни, зарубаютъ шашками… Выстрѣлы неожиданно раздаются уже изъ-за гребня холма, гдѣ была позиція защищавшихся: непріятель обошелъ ее въ тылъ. Положеніе осажденныхъ становилось до нельзя критическимъ. Не теряя мужества, Студитскій раздѣлилъ казаковъ на двѣ части — одни защищали тылъ, другіе фронтъ аттаки; самъ-же онъ быстрымъ скачкомъ думалъ перейти ко второму гребню — ближе къ вершинѣ холма, но не успѣлъ сдѣлать и шагу, какъ свалился смертельно раненный пулею въ сердце, успѣвъ проговорить: «Прощайте, братцы! поклонъ женѣ»…

Оставшись безъ руководителя, казаки не унываютъ и, сберегая патроны, стрѣляютъ только на вѣрняка. Изъ 13 человѣкъ у нихъ уже трое убитыхъ и пять раненыхъ; послѣдніе, истекая кровью, продолжаютъ стрѣлять. Одинъ изъ уцѣлѣвшихъ, вольно-опредѣляющійся, съ нѣмецкой фамиліей, совѣтуетъ «сдаться». Его пригрозили убить. Позорное предложеніе болѣе не повторялось.

Было уже четыре часа по полудни. Восемь часовъ горсть храбрецовъ, рѣшивъ умереть до послѣдняго, держится противъ многочисленнаго врага. Фатальная развязка близка. Вдругъ непріятель сталъ быстро оставлять свои позиціи и, сѣвъ на коней, поскакалъ по направленію къ Бами, на перевалъ. Черезъ нѣсколько минутъ оттуда раздается батальный залпъ. За первымъ слѣдуетъ перекатною дробью второй. Это подошла 10-я Самурская рота, выступившая изъ Бами двумя часами позже отъѣзда Студитскаго. Непріятель ограничившись нѣсколькими выстрѣлами по нашей пѣхотѣ, ускакалъ въ горы. Герои были спасены.

Тѣло Студитскаго вмѣстѣ съ двумя казаками похоронено въ Ходжамъ-кала. Надъ общей могилой ихъ стоитъ деревянный крестъ съ надписью: «Павшіе геройской смертью въ Бендесенахъ д-ръ Студитскій и казаки: Иванъ Кучаръ и Лазарь Мосенко». Уцѣлѣвшіе казаки получили по 2 Георгіевскихъ креста.

По прибытіи въ Бендесены, мнѣ пришлось таки значительно опустошить свой вещевой транспортъ, въ виду настоятельной просьбы начальника поста, войсковаго старшины Верещагина[15]) — оказать помощь командѣ охотниковъ, которая, благодаря своимъ частымъ странствованіямъ по горамъ, износилась до послѣдней нитки и ходила въ лохмотьяхъ.

Команда эта организована была для развѣдочной, службы, вскорѣ послѣ занятія генераломъ Скобелевымъ Бамійской крѣпости.

Составъ ея отличался большимъ разнообразіемъ элементовъ. Тутъ были: ашперонцы, дагестанцы, ширванцы, самурцы и т. д., всего до 120 человѣкъ. Поступая въ команду по доброй волѣ, люди эти отличались выносливостью, настойчивостью и беззавѣтной удалью, — имѣя въ, перспективѣ: Георгіевскій или деревянный кресты.

Рыская постоянно въ горахъ и ущельяхъ на 80-ти верстномъ радіусѣ окружности для выслѣживанія тэкинскихъ шаекъ, немудрено, что охотники износились до крайности, тѣмъ болѣе, что пополненіе вещами изъ частей, которыя они оставили, было весьма затруднительно. Да и самимъ частямъ не всегда удавалось выцарапывать слѣдуемое отъ интендантства.

Внѣшнимъ видомъ своимъ команда походила на толпу вооруженныхъ оборвышей, готовыхъ идти въ огонь и воду. Коротенькіе полушубки съ тысячами заплатъ, у другихъ вывороченные шерстью вверхъ, или туркменскій балахонъ съ латками изъ солдатскаго сукна, все это одѣтое часто прямо на голое тѣло, безъ грязной тряпки, напоминавшей слѣды рубахи. На головѣ дырявая шапка или просто сшитый мѣшкомъ кусокъ бараньей шкуры. Вмѣсто сапогъ лапти, а то и однѣ тряпицы. Вотъ и весь костюмъ стражи бендесенскаго перевала. При командѣ охотниковъ находился военный врачъ Малышевскій, помогавшій имъ гдѣ только было нужно и одинаково съ ними терпѣвшій невзгоды походной жизни. Впослѣдствіи Малышевскій былъ прикомандированъ къ штабу генерала Скобелева [16]).

Переночевавъ въ Бендесенахъ, мы на слѣдующій день, съ восходомъ солнца, двинулись на перевалъ черезъ Копетдагъ.

Подъемъ со стороны поста не представлялъ особеннаго затрудненія: крутые волнообразные всходы лишь изрѣдка прорѣзывали общую плоскость наклона, тянувшуюся верстъ на восемь вверхъ и переходившую въ гладкую площадку на вершинѣ хребта, откуда сразу начинался крутой зигзагообразный спускъ съ отвѣснымъ обрывомъ по краю узкой дороги, входившимъ въ глубокое ущелье. Это мѣсто перевала было самое трудное и опасное для колеснаго транспорта. Малѣйшая неосторожность — и все полетѣло бы въ обрывъ. Въ широкую прогалину ущелья, между высокими громоздившимися скалами, открывались вдали необозримые пески таинственной пустыни, никѣмъ не изслѣдованной и Богъ вѣсть гдѣ оканчивавшейся. Это песчаное море — туркменскія кочевья, лежатъ по ту сторону оазиса-Ахала, узкая полоса котораго, прилегая къ подошвѣ Копетдага, скрывается отъ глазъ отрогами хребта.

Изрытая арыками и каменьями дорога въ ущелье идетъ, все понижаясь до горнаго ручья, съ которымъ уже вмѣстѣ тянется кривыми, пересѣченными заворотами до болѣе ровнаго предгорья, сливавшимися непосредственно съ оазисомъ.

Вечерѣло. Причудливыя тѣни горъ все быстрѣе и быстрѣе сгущали сумерки. Стало совсѣмъ темно. Впереди заискрились огни костровъ и началъ доноситься шумный говоръ. Гдѣ-то раздался окликъ часоваго. Мы подъѣзжали къ передовому пункту Бами, составлявшему преддверье оазиса.