Ахал-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева в 1880-1881гг. с приложенiем карты и плана - Страница 13

Извѣстіе это вызвало шумное оживленіе. Всякій чувствовалъ близость похода. Вопросъ оставался за Атрекской линіей, на которой транспортировка почему-то затягивалась. По поводу этого ходили слухи о крупномъ интендантскомъ воровствѣ, накрытомъ, будто-бы, самимъ генераломъ Скобелевымъ въ Чигишлярѣ, вслѣдствіи чего всѣ интендантскіе подрядчики и поставщики верблюдовъ со страху разбѣжались. Все это были только слухи, вѣрныхъ-же свѣдѣній никто не имѣлъ. Какъ-бы то ни было, но въ Чигишлярѣ, невидимому, произошло что-то неладное.

"Дѣдъ", при словѣ "интендантъ" приходилъ въ свирѣ-постъ. Да врядъ-ли кто другой могъ-бы равнодушно отнестись къ этой хищнической организаціи.

Приведя въ порядокъ и дополнивъ складъ вещей Краснаго Креста, я сталъ торопиться въ обратный путь, и 9 октября утромъ, въ сопровожденіи 30 человѣкъ казаковъ, отправился изъ Бами верхомъ въ объѣздъ сѣверной линіи, по направленію къ Михайловскому заливу.

Михайловская коммуникаціонная линія имѣетъ протяженіе около 276 верстъ.

Направленіе ея отъ Бами слѣдуетъ въ началѣ: параллельно Копепетдагскому и Кюриндагскому хребтамъ, у ихъ подошвы; затѣмъ дорога переходитъ въ обширную солончаковую пустыню, сначала гладкую, ровную, какъ-бы выполированную, а затѣмъ волнистую, пересѣченную множествомъ бархановъ. Въ этомъ мѣстѣ, по обѣ стороны направленія ея, но въ значительномъ отдаленіи, тянутся Большіе и Малые Балхаша.

Послѣдній участокъ линіи въ раіонѣ Михайловскаго залива, гдѣ пролегаетъ старое русло Аму-Дарьи (Узбой), лежитъ среди холмовъ и бугровъ глубокаго сыпучаго песка, которые, во время сильныхъ вѣтровъ и степныхъ урагановъ, мѣняютъ не только свои очертанія, но не рѣдко и все мѣстоположеніе. Этотъ участокъ пути, на разстояніи 25–30 верстъ, представляетъ неимовѣрныя трудности — для перехода и переѣзда, благодаря песчаному грунту.

Отсутствіе воды по пути кромѣ двухъ мѣстъ, а также и растительности, за исключеніемъ саксаула, тыгыря и нѣкоторыхъ другихъ степныхъ травъ, составляетъ, характерную особенность этой части пустыни Закаспійскаго края, съ пролегающею въ ней Михайловской военной линіей, преимущество которой передъ Атрекской дорогой можетъ заключаться только въ болѣе ровномъ протяженіи, помимо, конечно, ея стратегическаго значенія, какъ второй коммуникаціонной линіи.

Доѣхать до перваго поста Кизилъ-Арватъ (въ 58 вер. отъ Бами) пришлось лишь къ разсвѣту слѣдующаго дня, вслѣдствіе долгаго розыскиванія въ половинѣ пути, водопоя нашимъ лошадямъ.

Искомый ручей этотъ находился въ сторонѣ отъ дороги — въ одномъ изъ горныхъ ущелій Копепетдата. Когда, наконецъ, продолжительные поиски его увѣнчались успѣхомъ и казаки, спѣшившись, принялись поить, лошадей, вдругъ, гдѣ-то, по близости, прогремѣлъ ружейный залпъ и вслѣдъ за нимъ изъ-за бугра, еще въ неразсѣявшемся пороховомъ дыму, показалась кучка людей. Кто-то крикнулъ: "Тэкинцы!".

Бросивъ поводья коноводамъ, мы стали поспѣшно взбираться на вершину холма, у подножія котораго протекалъ ручей.

Тамъ представлялась самая удобная позиція для защиты.

Но не успѣли мы еще добраться къ намѣченному мѣсту, какъ веселый голосъ одного изъ казаковъ, крикнувшаго: "Вашеско-бл-діе, то се наши! Що оны, бисовы сыны, палять!" — мигомъ вывелъ насъ изъ напряженнаго положенія и даже произвелъ нѣкоторое смущеніе. Дѣйствительно, въ кучкѣ людей, принятыхъ нами за тэкинцевъ, развѣвался значекъ 3-ей Таманбкой сотни, которая отправилась изъ Бами, нѣсколько дней тому назадъ, на фуражировку.

Послѣ взаимныхъ перекликаній и маханія папахами, мы черезъ нѣсколько минутъ съѣхались вмѣстѣ съ миѳическимъ врагомъ, чувствовавшимъ себя въ болѣе неловкомъ положеній, нежели мы, благодаря сдѣланному имъ преждевременному залпу; но такъ какъ происшедшее недоразумѣніе не имѣло плохихъ результатовъ, то его скоро забыли и, перекусивъ чѣмъ было, мы поспѣшили далѣе.

По мѣрѣ приближенія къ посту, оттуда все. громче и шумнѣе доносился неистовый ревъ и звонъ тысячей бубенчиковъ. Это оказался первый большой верблюжій транспортъ, почти въ 3,000 головъ, съ хлѣбомъ и юломейками, отправленный изъ Красноводска въ Бами. Онъ только-что прибылъ въ Кизилъ-Арватъ, и вожаки занимались разгрузкою его для отдыха верблюдовъ, которые отчаянно ревѣли, лишь только заставляли ихъ опускаться на колѣни для снятія груза.

Маленькое постовое укрѣпленіе, вмѣщавшее на площади своей десятка полтора палатокъ и вооруженное 3-мя орудіями, выходило одной стороной въ оврагъ, на днѣ котораго протекалъ горный ручей прозрачной ключевой воды, составлявшій главное богатство поста. Во всемъ остальномъ, начиная съ жилищъ и кончая ротнымъ котломъ, чувствовался весьма ощутительный недостатокъ, несмотря на усиленную заботливость начальника поста, добродушнаго капитанъ-лейтенанта Зубова[26]). Прибытіе транспорта встрѣчено было съ живѣйшей радостью, въ надеждѣ заполучить изъ него кое-что необходимое.

О медицинскомъ околодкѣ, при отсутствіи средствъ, не могло быть и рѣчи. Заболѣвавшіе солдаты отправлялись въ Бами, а не то, — лежали въ своихъ палаткахъ до оказіи. Уходъ за ними Зубовъ взялъ на себя.

Геліографное сообщеніе съ Бами дало возможность вытребовать изъ склада Краснаго Креста необходимыя вещи для устройства околодка.

Передневавъ въ Кизилъ — Арватѣ, я съ тѣмъ-же казачьимъ конвоемъ отправился далѣе на второй постъ Казанджикъ, отстоявшій отъ Кизилъ-Арвата въ 87 верстахъ.

Дорога къ нему все время тянется у подошвы Кюриндагскаго хребта, перерѣзываясь во многихъ мѣстахъ рытвинами и промоинами, которыя образовались весной отъ стока съ горъ таявшаго снѣга. Безплодная степь съ правой стороны, вмѣстѣ съ горнымъ хребтомъ и его отрогами слѣва, лишены почти всякой растительности, кромѣ рѣдкихъ колючекъ, да выжженной солнцемъ степной травы.

Отъѣхавъ верстъ 30 отъ Кизилъ — Арвата, у подошвы высокаго холма [27]) вырыто нѣсколько колодцевъ. Мѣсто это носитъ названіе Ушаки и служатъ стоянкой для каравана. Вода въ этихъ колодцахъ не всегда годна для питья. Иногда насыщеніе ея сѣроводородомъ настолько велико, что ее не пьютъ даже верблюды. Въ другое время достаточно продержать эту воду нѣсколько минутъ на воздухѣ, и она дѣлается годною для употребленія.

Крещеніе холма "горой маіора N." произошло благодаря слѣдующему обстоятельству. Спустя мѣсяцъ или даже болѣе послѣ моего проѣзда Михайловской линіи, шайка тэкинцевъ близъ Ушаковъ напала на нашъ верблюжій транспортъ и, несмотря на упорное сопротивленіе, завладѣла имъ [28]). Во время нападенія тэкинцевъ на транспортъ, когда немногочисленный конвой, на половину перебитый, отчаянно отбивался отъ непріятеля, находившійся при транспортѣ маіоръ N. [29]), вѣроятно съ переполоху, вскарабкался на верблюда, умчавшаго его на вершину холма, у подножія котораго, какъ упомянуто выше, вырыты колодцы. Съ этихъ поръ холмъ этотъ сталъ носить названіе "горы маіора И.", данное ему солдатами и казаками. Названіе это было видимо такъ удачно, что, много мѣсяцевъ спустя, когда уже война была окончена и желѣзная дорога по близости, проѣзжая по линіи, я слышалъ не разъ кличку этого злополучнаго маіорскаго холма.

Въ Ушакахъ мы сдѣлали часовой привалъ, а затѣмъ поторопились дальше.

Прибыть на постъ удалось только на зарѣ, хотя всю ночь мы ѣхали почти безъ остановки.

Казанджикское постовое укрѣпленіе, весьма незначительное по величинѣ, выстроено на крутомъ гребнѣ одного изъ большихъ отроговъ Кіориндагскаго хребта, у подошвы котораго, внизу укрѣпленія, съ давнихъ временъ вырыто нѣсколько колодцевъ. Вода въ нихъ прѣсная, вполнѣ годная для питья и только во время сильной жары получаетъ иногда солоноватый вкусъ и слабое присутствіе сѣроводорода, быстро исчезающаго на воздухѣ. Вода изъ маленькаго ручья, по близости укрѣпленія, менѣе вкусна, нежели колодезная, благодаря большей насыщенности солями.