Ах, эта сладкая загадка жизни! - Страница 27

С минуту мы занимались поисками.

— Одного нашел! — крикнул Клод. Когда я подскочил к нему, он держал обеими руками отличного петушка.

Мы внимательно рассмотрели фазана, осветив фонариками.

— В полном отрубе, — сказал Клод. — Еще жив — я чувствую, как бьется его сердце, но он в полном отрубе.

Шмяк!

— Еще один!

Шмяк! Шмяк!

— Еще два!

Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк!

— Господи помилуй!

Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк!

Фазаны вокруг дождем падали с деревьев. Мы принялись как сумасшедшие бегать туда-сюда в темноте, освещая землю фонариками.

Шмяк! Шмяк! Шмяк! Эти трое мне чуть на голову не свалились. Я как раз находился под деревом, когда они падали, и нашел их сразу же — двух петушков и тетерку. Они были вялые и теплые, перья на ощупь казались удивительно приятными.

— Куда мне их складывать? — крикнул я, держа фазанов за лапы.

— Клади сюда, Гордон! Сваливай сюда, здесь светлее!

Клод стоял на краю поляны, залитой лунным светом. В каждой руке он держал по паре фазанов. Лицо его светилось, глаза сверкали от удовольствия, и он оглядывался вокруг, как ребенок, который только что обнаружил, что весь мир сделан из шоколада.

Шмяк! Шмяк! Шмяк!

— Мне это не нравится, — сказал я. — Их слишком много.

— Да это же прекрасно! — крикнул Клод и, бросив птиц, которых принес, побежал искать еще.

Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк!

Теперь их нетрудно было находить. Под каждым деревом лежала птица, а то и две. Я поднял еще шесть штук и, захватив в каждую руку по три, побежал и бросил их к остальным. Потом еще шесть. И еще столько же.

А они все продолжали падать.

Клод, охваченный восторгом, точно безумный призрак метался между деревьями. Я видел, как лучик его фонарика скользит в темноте, и каждый раз, наткнувшись на птицу, Клод победоносно вскрикивал.

Шмяк! Шмяк! Шмяк!

— Услышал бы это старина Хейзел! — крикнул он.

— Не кричи, — сказал я. — Меня это пугает.

— Что такое?

— Не кричи. Здесь могут быть сторожа.

— К черту сторожей! — вскричал Клод. — Они все ушли спать!

Фазаны падали еще минуты три-четыре. Потом вдруг все прекратилось.

— Продолжай искать! — крикнул Клод. — Их еще много на земле!

— Тебе не кажется, что лучше уйти, пока не поздно?

— Нет.

Мы продолжали искать, осмотрели пространство в сотню ярдов на север, юг, восток и запад и в конце концов, надеюсь, собрали почти всех фазанов. Целую кучу.

— Это чудо, — говорил Клод. — Просто чудо, черт побери.

Он смотрел на фазанов в состоянии, близком к экстазу.

— Давай лучше возьмем дюжину и смоемся, — сказал я.

— Я бы хотел их сосчитать, Гордон.

— На это у нас нет времени.

— Я должен их сосчитать.

— Нет, — сказал я. — Пошли.

— Один… Два… Три… Четыре…

Он тщательно их пересчитывал, поднимая каждую птицу и бережно откладывая ее в сторону. Луна висела у нас прямо над головой, и вся поляна была ярко освещена.

— Не буду я здесь больше прохлаждаться, — сказал я, спрятался в тени и ждал, когда он закончит подсчет.

— Сто семнадцать… сто восемнадцать… сто девятнадцать… сто двадцать! — вскричал Клод. — Сто двадцать птиц! Это же рекорд всех времен!

Я ни минуты в этом не сомневался.

— Самое большое, что удавалось моему папе собрать за одну ночь, это пятнадцать штук, и потом он неделю после этого пил!

— Ты чемпион мира, — сказал я. — Ну что, теперь готов?

— Минутку, — ответил Клод и, приподняв свитер, принялся разматывать хлопчатобумажные мешки, обернутые вокруг живота.

— Это твой, — сказал он, протягивая один из них. — Ну-ка, наполни его не мешкая.

Луна светила так ярко, что я смог прочитать написанное на мешке мелкими буквами: «Дж. У. Крамп. Мукомольня Кестона, Лондон, Ю.-З., 17».

— Тебе не кажется, что тот гнилозубый мерзавец сейчас наблюдает за нами из-за деревьев?

— Этого никак не может быть, — сказал Клод. — Он на заправочной станции, как я тебе уже говорил, и ждет, когда мы вернемся домой.

Мы загрузили фазанов в мешки. Птицы были мягкие, шеи у них болтались, а кожа под перьями была еще теплая.

— В конце тропинки нас будет ждать такси, — сказал Клод.

— Что?

— Я всегда возвращаюсь на такси, Гордон, разве ты не знал?

Я ответил, что не знал.

— Такси вызывается анонимно, — сказал Клод. — Никто, кроме шофера, не Знает, кто поедет. Этому меня научил мой папа.

— А кто шофер?

— Чарли Кинч. Он всегда рад услужить.

Мы заполнили мешки фазанами, и я попытался взвалить распухший мешок на спину. В моем мешке было около шестидесяти птиц, и он, должно быть, весил сотни полторы фунтов.

— Мне это не снести, — сказал я. — Придется часть тут оставить.

— Волочи его, — сказал Клод. — Тащи за собой, и все.

Мы двинулись во мраке по лесу, таща за собой фазанов.

— Так нам до деревни не добраться, — сказал я.

— Чарли меня еще ни разу не подвел, — ответил Клод.

Мы вышли из леса и выглянули через изгородь на тропинку.

— Чарли, — тихо окликнул Клод, и старик, сидевший за рулем не дальше чем в пяти ярдах от нас, выставил голову на лунный свет и плутовато улыбнулся нам беззубым ртом.

Мы пролезли сквозь изгородь, волоча за собой мешки по земле.

— Привет! — сказал Чарли. — Что там у вас?

— Капуста, — ответил ему Клод. — Открывай двери.

Две минуты спустя мы благополучно сидели в такси и неторопливо катили в сторону деревни.

Теперь все было позади и можно было вволю покричать. Клод был в восторге, его распирали гордость и возбуждение, и он то и дело хлопал Чарли Кинча по плечу и говорил:

— Каково, Чарли? Как тебе улов, а?

И Чарли то и дело оглядывался и, вытаращив глаза, смотрел на огромные распухшие мешки, лежавшие между нами на полу, и говорил:

— Боже праведный, приятель, да как тебе это удалось?

— Шесть пар для тебя, Чарли, — сказал Клод.

А Чарли сказал:

— Боюсь, маловато будет фазанов у мистера Виктора Хейзела в этом году на открытии охотничьего сезона.

На что Клод заметил:

— Боюсь, что да, Чарли, боюсь, что да.

— А что ты собираешься делать со ста двадцатью фазанами? — спросил я.

— Положу их на зиму в холод, — ответил Клод. — Спрячу в морозильнике на заправочной станции вместе с мясом для собак.

— Надеюсь, не сегодня?

— Нет, Гордон, не сегодня. Сегодня мы оставим их в доме у Бесси.

— У какой Бесси?

— У Бесси Оргэн.

— Бесси Оргэн?

— Бесси всегда доставляет мою дичь, разве ты не знал?

— Я вообще ничего не знаю, — сказал я.

Я был совершенно потрясен. Миссис Оргэн была женой преподобного Джека Оргэна, местного священника.

— Для доставки дичи выбирай только достойных женщин, — заявил Клод. — Так ведь, Чарли?

— Бесси — дамочка что надо, — сказал Чарли.

Тем временем мы ехали по деревне. Фонари еще горели, а мужчины возвращались домой из трактиров. Я видел, как Уилл Прэттли тайком проникает в боковую дверь своей рыбной лавки, а голова миссис Прэттли торчит из окна прямо над ним, но он этого не замечает.

— Священник весьма неравнодушен к жареным фазанам, — заметил Клод.

— Он вывешивает их на восемнадцать дней, — сказал Чарли, — потом встряхивает пару раз, и все перья отваливаются.

Такси свернуло налево и въехало в ворота дома священника. Света в доме не было, и никто нас не встретил. Мы с Клодом выгрузили фазанов в сарае на заднем дворе, где хранился уголь, потом попрощались с Чарли Кинчем и при свете луны отправились на заправочную станцию с пустыми руками. Видел мистер Рэббитс, как мы возвращаемся, или нет, я не знаю. Мы его не заметили.

— Вон она идет, — сказал мне Клод на следующее утро.

— Кто?

— Бесси, Бесси Оргэн.

Он произнес ее имя гордо, с таким видом, будто он был генералом, который говорит о своем самом бравом офицере.

Я вышел вслед за ним из конторы.