Агрессивность человека. Том 3. Агрессивные люди. Формирование и типы - Страница 15

Следует иметь в виду, что эти данные получены в американском обществе, которое характеризуется специалистами в качестве в высокой степени индивидуалистическое, хотя и в нем есть немало людей с выраженными коллективистическими тенденциями[43].

Отцы неагрессивных мальчиков, как личности, существенно отличаются от описанных выше авторитарных отцов агрессивных мальчиков. Вот как обобщают итоги своих исследований этого вопроса А. Бандура и Р. Уолтерс: «Отцы из контрольной группы всегда препятствовали любой враждебной агрессии против взрослых. Некоторые настаивали, чтобы сыновья никогда не проявляли неучтивости со взрослыми, а просто сообщали своим родителям, если, по их мнению, взрослые относились к ним несправедливо. Если проблемы возникали в школе, большинство отцов из контрольной группы объясняли сыновьям, с какими трудностями приходится сталкиваться преподавателям, и просто советовали им работать лучше»[44].

Описанное – поведение человека с демократическим характером: принятие и понимание роли другого человека, сопереживание и совет своему чаду – правильно играть ту свою роль, которая связана с ролью преподавателя. Применив здесь нашу теорию о сопряженных ролях можно сказать, что отец-демократ направляет процесс ролевой социализации своего сына таким образом, чтобы тот сумел полноценно и достойно исполнять свою роль, сопряженную с ролью преподавателя. Такие взрослые понимают также, что подростки могут неверно интерпретировать принцип справедливости. Мы считаем, что такие отцы склонны спокойно разбирать любое столкновение своих детей с преподавателями и другими внесемейными агентами социализации с целью выяснить, действительно ли был нарушен принцип справедливости.

У неагрессивных мальчиков матери, как и отцы, не поощряют агрессивность своих детей и учат их понимать психическое состояние другого, констатировали А. Бандура и Р. Уолтерс. Это есть не что иное, как обучение эмпатии, причем в ответах некоторых родителей демократического (и, по-видимому, также коллективистического типа) чувствуется влияние христианского учения, призывающего обращаться с другими так, как человек хотел бы, чтобы обращались с ним самим. Эту мудрость можно использовать в различных вариантах, сохраняя ее логику взаимности.

Какой ценой достигается неагрессивность многих индивидов? Конечно, главное – обучение неагрессивным формам и стратегиям решения проблем и адаптации. Но некоторые эмпирические факты, полученные еще в середине 50-х годов 20-го века, показывают, что смягчение агрессии нередко достигается в результате отказа от важных принципов и ценностей или смирения с их нарушениями.

Мы знаем, что одним из сильнейших фрустраторов для многих является нарушение кем-либо принципа справедливости. Личность, по отношению к которой поступили несправедливо, фрустрируется и оскорбляется, так сказать, по всей глубине своего «я». Такая фрустрация делает человека злым, вызывает его гнев и желание отомстить.

Но каким образом можно смягчить эту форму агрессии? Один из отцов, сына которого, неагрессивного мальчика, исследовали Бандура и Уолтерс, признался, что учит сына следующей мудрости: «… в жизни он встретит множество людей, которые будут к нему несправедливыми, и ему придется как-то к этому приспосабливаться»[45].

Перед нами фактическое обучение определенной адаптивной стратегии, в которой был представлен смягченный вариант принципа справедливости. Если человеку удается «снизить свою планку» требовательности к соблюдению принципа справедливости, он реже и менее остро будет фрустрироваться в тех случаях, когда другие обращаются с ним несправедливо. Нарушения принципа справедливости станут для него обычными событиями, он будет считать их «в порядке вещей».

К этому вопросу можно подойти исходя из современных представлений об уровнях притязаний личности, а также с применением развиваемой в социальной психологии «теории справедливости». Можно сказать, что у людей имеются разные уровни притязаний в области основных социальных норм, в том числе относительно нормы справедливости. Снижение этого уровня делает человека более толерантным к нарушениям принципа справедливости. Надо сказать также, что понимание справедливости меняется в процессе возрастного развития личности.

Однако следует иметь в виду, что субъективное «чувство» нарушения принципа справедливости не всегда правильно отражает реальное положение вещей. Человек может вообразить, что с ним обходились несправедливо, тогда как тщательный анализ ситуации показывает, что это не так. Когда у индивида появляется такое «чувство» (то есть комплекс переживаний, состоящий из сомнения, сожаления, оскорбленности и т. п.), то оно в первую очередь означает, что он спонтанно делает соответствующие атрибуции другому человеку, группе или даже обществу в целом.

«Чувство» нарушения принципа справедливости у человека может переживаться и на основе неверного понимания этого принципа. Например, эгоцентрический человек может подумать, что люди к нему несправедливы каждый раз, когда препятствуют удовлетворению его эгоистических потребностей.

Такой инфантильный эгоцентризм свойствен также определенным этносам, не говоря уже о многих индивидах, каких немало в каждом этническом или полиэтническом обществе. В этнологии известен следующий достаточно типичный случай: европейский христианский миссионер отправляется в Южную Африку с целью распространения своего вероучения. Он долго обучает группу добровольцев-аборигенов, и наконец наступает пора их принятия в христианскую общину. В качестве последнего экзаменационного вопроса он задает одному из них вопрос: «Скажи мне, брат Тутси-Мутси, что такое справедливость и что такое несправедливость?». – «Я это хорошо понимаю, патер», – отвечает человек. – «Справедливо, когда я ворую коров соседнего племени и несправедливо, когда они воруют мои коровы». Читатель понимает, что вопрос принятия Тутси-Мутси в христианскую общину был отложен на неопределенное время. Стал ли он христианином – нам неизвестно: из Южной Африки пока ничего не сообщают об этом.

Ясно, что при таком эгоизме и эгоцентризме, при таком понимании справедливости, всякого можно подозревать в совершении несправедливых действий по отношению к себе. А подозревать – означает делать атрибуции.

Многочисленные исследования показали, что агрессивность и антисоциальные установки детей впервые возникают в семье, после чего переносятся и на внесемейные объекты. Исследования Д. Фаррингтона и особенно Дж. Паттерсона показали следующее: «Если мальчик становится агрессивным в результате интеракций с другими членами семьи, у него развивается тенденция к социально неадекватным действиям и в других, внесемейных ситуациях»[46]. В результате этого он переживает неудобства как в школе, так и в группе сверстников и, наконец, находит себе место в делинквентных группах.

Иначе говоря, антисоциальная установка, возникшая в семье, переносится в другие социальные ситуации и обобщается. Но почему? Ответ, по-видимому, надо искать в следующем: у ребенка возникает отрицательная установка к авторитетным лицам в образе родителей, после чего она обобщается и выражается в виде пренебрежительного отношения к авторитетам вообще. Читатель наверняка помнит, что в настоящей главе об этом явлении мы уже говорили.