Агрессивность человека. Том 2. Социальная и этническая психология агрессии - Страница 16

Эта гипотеза, по нашему мнению, объясняет, почему в различных экспериментах получены различные, порой противоречивые результаты. Следует учесть индивидуальность испытуемых и их внутренние защитные процессы – рационализацию, проекцию и другие.

Если вернуться еще раз к выводам Р. Бэрона и Д. Бирна, то последним из них является следующий: хотя участие в катартической активности иногда уменьшает открытую агрессию, полезные аспекты этого процесса в прошлом преувеличивались.

Мы полагаем, что опора на вышеизложенную гипотезу поможет объединить разрозненные факты и создать основы научной социально-психологической теории катарсиса. Преимуществом нашей гипотезы является то, что она связывает проблему катарсиса с широкой проблематикой психологии личности: с защитными механизмами и процессами, с процессами внутреннего и внешнего оправдания собственных действий (отсюда – выход в проблематику теории когнитивного диссонанса), с особенностями я-концепции личности и т. п. Катарсис существует, но у разных людей, вследствие специфической структуры их личности, катартические способности различны. Мы полагаем, что эта способность связана с другой – со способностью к сублимации собственной агрессии.

Отсюда можно перейти к новой типологии людей по критерию способности к катарсису и сублимации агрессивности. Здесь, по-видимому, открываются возможности новых широких исследований.

Идея Аристотеля о катарсисе как очищении души состояла в том, что, переживая какое-либо чувство вместе с другими людьми, мы освобождаемся от этого же, беспокоящего нас, чувства. Душа как бы очищается от него и приходит в спокойное состояние. Следовательно, сколько чувств и желаний, столько и видов катарсиса. Поэтому можно выделить следующие разновидности катарсиса: 1) катарсис агрессии; 2) катарсис скорби; 3) катарсис счастья (или катарсис эвстресса); 4) катарсис дистресса (или катарсис несчастья) и т. п. Мы полагаем, что можно выделить виды катарсиса по всем фундаментальным эмоциям и их комплексам.

Нет сомнения, что наряду с общими чертами, эти разновидности катарсиса должны иметь свои специфические психологические особенности. Если, например, человек может, совершая агрессивные действия, в какой-то мере освободиться от своей агрессивности, от скорби таким же способом освободиться вряд ли возможно и уместно. Скорбь невозможно направить на других.

Связь катарсиса с другими психическими явлениями еще предстоит исследовать. Здесь мы выскажем ряд соображений о связи катарсиса с эмпатией.

Проблему эту можно сформулировать следующим образом: почему в исследованиях агрессивного катарсиса очень часто оказывается, что совершение агрессивных действий не приводит к катарсису, то есть к ослаблению агрессивности личности и ее мотива совершения новых агрессивных действий? Как первую попытку решения этой сложной проблемы мы предлагаем гипотезу, согласно которой причина в следующем: 1) агрессора изучают тогда, когда он действует один на один с жертвой и у него нет сопереживающего с ним наблюдателя (зрителя); 2) изучают катарсис самого агрессора, между тем, если следовать классическому аристотелевскому пониманию катарсиса, следовало бы изучить катарсис наблюдателя (зрителя), а не актера или только актера.

Между тем мы знаем, что в определенных условиях у самого агрессора катарсис все же имеет место. Две такие ситуации психологи уже обнаружили: 1) первая из них та, в которой действия агрессора приятны ему самому и улучшают его настроение: у него происходит смягчение агрессивности и он на время становится более добродушным, чем обычно; 2) второй, более важный случай: когда мстительная агрессия достигает цели, агрессивность личности ослабевает.

Но мы подозреваем, что в обоих случаях все же в возникновении катарсиса играют роль дополнительные социально-психологические механизмы: а) в ситуации, где совершаются агрессивные действия, реально присутствуют сочувствующие наблюдатели; б) или же агрессор воображает себе референтных лиц, которые, по его мнению, сочувствовали бы его действиям.

Поэтому и в данном случае мы предлагаем гипотезу: у агрессора катарсис возможен тогда, когда в дело включается реальная или воображаемая эмпатия референтных людей. Например, если референтное (значимое) лицо Р₁ поручает Р₂ ликвидировать V(ictim), говоря при этом, что будет этим очень доволен и вознаградит убийцу Р₂, тогда последний, совершая преступление, может затем пережить катарсис.

Насколько автор этих строк прав в своих предположениях, покажут новые эмпирические исследования. Но мы чувствуем, что нащупали очень существенные и до сих пор не тронутые пласты психологических основ катарсиса. Мы ведь знаем немало исторических фактов, когда люди убивали друг друга, а победители, радостные и счастливые, возвращались домой полные любви к своим близким. У них, у войнов-победителей, не бывает враждебности к своим близким, которые одобряют их действия на войне. И референтные группы – семья, община, нация в целом, поддерживают их как в период совершения агрессивных действий, так и на этапе спада агрессивности, усиления эмпатии и счастья.

Счастье победителей и их добродушие – убедительные доказательства существования агрессивного катарсиса. Но когда межэтническая агрессия не реализована, тогда нет катарсиса, и солдаты, возвращаясь домой, превращают свою зависть во внутриэтническую агрессивность с самыми различными проявлениями. Солдаты побежденной армии опасны для своей страны.

Из вышеизложенного ясно, что самоотчет агрессора следует признать одним из важнейших документов, на основе которых мы сможем судить о том, происходил ли в его психике катарсис агрессивности, или не происходил. Нет сомнения, что в некоторых случаях катарсис действительно происходит.

Можно предположить, что катарсис агрессии возможен без совершения реальных насильственных действий, если создать для человека возможность осуществления сублимации. Мы думаем, что именно такой процесс имел место в тех экспериментах В. Конечного, с помощью которых он попытался изучить условия катарсиса агрессии.

Не приведя описание всего эксперимента[62], отметим лишь следующее: когда раздраженному (то есть фрустрированному) помощником экспериментатора испытуемому дают возможность или решать математические задачи, или спокойно ждать 13 минут, он впоследствии оказывается менее агрессивным, чем те, кто спустя 7 минут после фрустрации должны были электрическими ударами наказывать “ученика” в эксперименте, организованном по методике А. Басса.

Наши выводы следующие: 1) решение задач позволяет использовать часть агрессивной энергии и, тем самым, снизить уровень агрессивности личности. Правда, раздраженному и фрустрированному человеку нелегко сосредоточить внимание на задачах: мысль человека имеет склонность все время возвращаться к фрустрациям и думать о “сдаче”; надо помнить также о психической, в том числе когнитивной регрессии, которую переживают фрустрированные люди; 2) когда фрустрированный человек внешне пассивно сидит и ждет, у него в это время происходят очень сложные мыслительные процессы, в том числе защитного характера: рационализации, атрибуции и другие. Он может попытаться переосмыслить свои переживания или вообразить агрессивные сцены мщения. Все это тоже, особенно использование неагрессивных защитных механизмов, приводит к частичной сублимации. Мы считаем даже, что у этой второй группы испытуемых катарсис будет значительнее, чем у испытуемых первой группы.