Агрессивность человека. Том 2. Социальная и этническая психология агрессии - Страница 12

Как это происходит? Предполагаем, что следующим образом: 1) “модель” может просто словесно выразить эту мысль, приказывая или убеждая другого действовать агрессивно по отношению к какой-либо жертве. Приказ командира, данный своим солдатам о расстреле противника, является примером преобразования словесной агрессии в физическую. Примером могут служить также эксперименты Ф. Зимбардо, в ходе которых экспериментатор говорил “учителям”, что они должны наказывать учеников, что это допустимо и т. п.; 2) человек, выступающий в роли социальной модели, может дать знать о допустимости агрессии невербальными средствами коммуникации: кивком головы, глазами, жестами и т. п.; 3) наконец, если кто-либо рядом с нами совершает агрессию и мы безразлично относимся к этому, тем самым одобряем его действия: нет запрета или осуждения, значит – можно! При этом подобное поведение не всегда лишь развязывает нормы агрессивного поведения: оно может создать такие нормы, во всяком случае – способствовать их зарождению. Например, ребенок, наблюдая за взаимодействием взрослых, может впервые понять, что какие-то нормы агрессии по отношению к определенным объектам допустимы. Это поцесс создания нормы в ходе социализации, а не просто ее перенесение из головы взрослого в голову ребенка. Даже во взаимоотношениях взрослых людей (как и в ходе экспериментов Ф. Зимбардо, С. Милграма и других) может иметь место пересмотр старых и создание новых норм социального поведения людей[45].

Таким образом, вербальное и невербальное поведение человека, служащего социальной моделью для другого, может стать дезингибитором норм, позволяющих действовать агрессивно, а следовательно – релизером агрессивного поведения; модельное поведение может стать стимулом или средством создания новых норм (новых хотя бы для того индивида, который в данной ситуации выступает в роли субъекта агрессивного поведения). Мы полагаем, что намеки социальной модели вызывают у личности атрибутивные процессы, поддерживающие агрессивное поведение.

Данная концепция имеет потенциальную возможность расширения на основе анализа новых фактов.

Люди, фрустрируясь, могут совершить агрессивные действия или сдерживать себя, подавить свою тенденцию, готовность отвечать агрессией на неприятные раздражители среды и других людей. Но возникает очень интересный и практически важный вопрос: уменьшается ли агрессивность человека, когда он совершает насильственные действия? Всегда ли так? И если происходит ослабление враждебности, то почему и с помощью каких психологических механизмов? Эти и другие вопросы в современной социальной психологии обычно обсуждаются с помощью идущего от Аристотеля понятия «катарсис». Начнем с рассмотрения этого понятия и, конечно же, соответствующего явления.

Понятие «катарсис» ввел в философию Аристотель (384–322 до н. э.), впервые использовав его в книге “Поэтика”. В дословном переводе с греческого оно означает “очищение души”: существование такого процесса великий греческий философ и первый психолог усмотрел при восприятии произведений искусства и литературы, особенно трагедий[46].

Что такое катарсис с точки зрения современного психолога? Под катарсисом мы понимаем ослабление мотивации совершения новых агрессивных действий вследствие того, что данный человек уже совершил агрессивные поступки.

Вполне понятно, что когда ослабевает мотив каких-либо действий, последние теряют свою энергию и больше не совершаются или совершаются вяло и, в конце концов, затухают. В подобных случаях человек все еще может вообразить такие действия и думать об их целесообразности, но не иметь достаточно сильного побуждения для их выполнения.

Перевод рассмотрения проблемы катарсиса на язык и уровень психологии мотивации поведения превращает ее в конкретную психологическую проблему, доступную для эмпирического и теоретического исследования.

Психоаналитическая концепция катарсиса. В психоанализе, благодаря наблюдениям и гипотезам Зигмунда Фрейда, получила распространение идея, согласно которой если человек говорит о своих проблемах, рассказывает о них внимательному и сочувствующему слушателю, то это приводит к уменьшению его тревоги и страха. Различают два вида катартической эмоциональной разрядки: словесный катарсис как абреакция и усталость. Утверждается, что эмоциональное возбуждение достигает своего пика и затем начинает ослабляться даже в том случае, если стимул продолжает воздействовать на человека. Еще одним важным утверждением психоаналитической теории катарсиса является следующее; сила эмоционального возбуждения обратно пропорционально уровню усталости субъекта[47].

Катарсис играет существенную роль во взаимодействии врача и пациента в ходе психоаналитического сеанса. Он не только уменьшает тревогу пациента, но и, как показал, например, П. Федерн, облегчает перенесение и катексис личности психоаналитика, генерализацию перенесения и катексиса и прореагирование по отношению к ситуациям, которые вызывают страх. Психоаналитик становится образом отца, особенно в тех случаях, когда пациент – истерик. Нередко происходит также контрперенесение, что облегчает идентификацию пациента с врачом и позволяет психиатру проявлять подлинный интерес к пациенту как личности. Катарсису способствует также воспроизведение содержаний памяти, вытесненных в бессознательное. Для успешного катарсиса следует устранить защитную “стену” между пациентом и авторитетными для него людьми, которые вызывают в нем тревогу и страх, что в психоаналитической ситуации выражается как стена между пациентом и психоаналитиком. Последний становится посредником в деле выражения тех антагонизмов, которые существуют между пациентом и другими людьми, для улучшения этих отношений. Сопротивление, которое оказывает пациент анализу, является зеркалом тех многократных фрустраций, которые он переживал в результате конфликтов между “я” и “другое – я” (эго и альтер-эго)[48].

Итак, нас интересует вопрос о том, приводят ли агрессивные действия человека к уменьшению его возбужденности и враждебности, то есть к катарсису? Видимо, в некоторых случаях борьба, а это означает – выражение агрессивности, приводит к катарсису. Исследования, в том числе экспериментальные, показали, что если человек фрустрирован, то возможность возмездия с помощью агрессивных действий уменьшает уровень его физиологической активации, тогда как при отсутствии такой возможности уровень возбуждения остается высоким. В экспериментальных ситуациях падение уровня активности испытуемых (в частности, уровня кровяного давления) наблюдалось в тех случаях, когда они имели возможность, фрустрируясь экспериментатором, делать ему ответные неприятности. У тех же испытуемых, которые не имели возможности возмездия, уровень кровяного давления, став высоким вследствие фрустрации, остался таким же до конца эксперимента[49].

Оказалось, что психофизиологические изменения в организме испытуемого зависят также от социальных факторов. Например, экспериментаторы с низким социальным статусом, даже не фрустрируя испытуемых, вызывали в них повышенную активность, особенно тогда, когда были убеждены, что не могут отвечать агрессией[50].

Дж. Хокансон и М. Бургес показали, что повышение систолического давления человека в условиях фрустрации – воображаемой агрессии и фрустрации – невозможности агрессии, было значительно больше, чем его повышение в контрольных условиях, а также в случае возможности совершения физических и вербальных агрессивных действий[51]. Повышение систолического давления наблюдается при различных видах фрустрации: при наличии угрозы для “я” личности, при блокаде целенаправленной деятельности и т. п. Повышение давления наблюдается сразу же после фрустрирующей фазы эксперимента. Когда же испытуемый отвечает на воздействие фрустратора агрессивными действиями, давление падает. Добавим, что повышение давления – явный признак того, что человек находится в стрессовом состоянии. А это означает, что названные выше фрустраторы одновременно являются также стрессорами.