Агрессивность человека. Том 1. Агрессивность и психическая самозащита личности - Страница 6

Принуждение – это во многих случаях такое «насилие», цель которого – благо, польза объекта такого социального воздействия. Правда, в обычной речи «принуждать» означает «заставлять» другого делать что-либо против своей воли, т. е. имеет смысл насилия. Но какой-то термин следует придумать для обозначения той разновидности принуждения, целью которого является благо объекта принуждения. Принуждая человека (заставляя его) принимать лекарство и спасая его жизнь, отец, мать или врач могут совершить такие действия, которые внешне выглядят как агрессивные, насильственные. Но их мотивация иная: или полностью неагрессивная, или же смешанная.

Дело, как мы видим, сложное. На этапе принуждения и покорности действия родителя могут даже причинить сыну боль и квалифицироваться как агрессивные. Точно так же врач или медсестра делают уколы, которые болезненны и даже наносят некоторые повреждения телу больного. Но такая агрессия необходима как предпосылка для следующего этапа – впрыскивания лекарства и лечения организма. Если бы медсестра лишь уколола человека, она была бы только агрессором.

Поэтому цели реальных действий могут быть многообразными, мотивация – сложной, одновременно агрессивной и неагрессивной, даже гуманистической. Только при таком подходе мы поймем смысл действий хирурга, стоматолога и других представителей медицины. Принуждение, по-видимому, является более широкой категорией, таким способом социального воздействия, который имеет свои агрессивные варианты и разновидности.

Деструктивность или разрушительность мы понимаем как более высокий уровень агрессивности и ее выражение в таких действиях, целью которых является разрушение, уничтожение других людей или фрустраторов. Если обычные, умеренные формы агрессии имеют своей целью лишь подавление, отвлечение, устранение препятствия с дороги для продолжения своей целенаправленной деятельности, то при деструктивности враждебность так сильна, что агрессор стремится обязательно уничтожить противника. За деструктивными действиями – если они не являются только подражанием социальным моделям – стоят сверхсильные агрессивные мотивы и агрессивность как обобщенная установка.

Поэтому следует различать деструкцию (разрушение) и деструктивность (разрушительность). Деструкция есть крайняя форма агрессивных действий, агрессивного поведения, а деструктивность – крайнее состояние агрессивности и жестокости, специальная склонность человека или групп к разрушению ценностей и уничтожению людей. Деструктивность и деструкция направлены на разрушение предметов, людей, даже целых социальных и этнических групп. Как справедливо отметил Э. Фромм, деструктивность и жестокость – специфически человеческие явления, они вызывают у таких людей чувство наслаждения. Они отсутствуют у многих млекопитающих, филогенетически не запрограммированы и не являются адаптивными[16]. Подобные действия нередко бесцельны и не способствуют адаптации человека к условиям своего существования.

Агрессия имеет тенденцию переходить в деструкцию, когда сопротивление объектов агрессии (жертв) усиливается. Если агрессивный человек стремится лишь подавить противника, делать его недееспособным и подчинить своей воле, то деструктивный человек, встречая сопротивление, не удовлетворяется поражением противника и его подчинением: он уничтожает его. Границу между нанесением поражения и уничтожением не всегда возможно четко различить. Иногда временно подавляют противника для того, чтобы затем уничтожить. Подавление может быть только первым этапом уничтожения. Как показывает широкий опыт турок и немцев, геноцид подготавливается в целом по этой схеме.

Вандализм есть сильное агрессивное стремление к уничтожению культурных ценностей, всего того, что непонятно и неприемлемо. Вандализм может сочетаться с агрессией, направленной против носителей этих ценностей. Так, тюркские племена, ворвавшиеся в одиннадцатом веке в Малую Азию, сочетали в своем поведении крайний садизм и вандализм. Это многократно зафиксировано в исторических трудах[17]. Но о вандализме и садизме подробнее будет сказано в последующих главах.

К настоящему времени предложен ряд теоретических представлений об истоках, видах и функциях агрессивного поведения. Каждая из них правильно отражает определенные аспекты проблемы агрессии и агрессивности. Полученные их представителями результаты мы обсуждаем в соответствующих главах. Поэтому здесь лишь предварительно и очень кратко представим основные идеи этих теорий.

Эта теория сводится к следующему ряду утверждений:

а) когда агрессивная пара начинает борьбу, то каждый из дерущихся индивидов борется все более и более интенсивно, пока один из них или оба не устают; б) когда двое агрессивных людей начинают борьбу, они могут сражаться все менее и менее интенсивно или опасно, пока один из них не прекращает борьбу полностью. Такое различие между диадами может быть обусловлено различными стилями агрессивного поведения борющихся, тем, какая стратегия у них преобладает: стратегия борьбы и нападения или же стратегия ухода и бегства.

Но психолог Макал, который, в числе других, обсуждает болевую теорию агрессивности, предполагает также, что агрессивность и тревожность диады усиливаются в соответствии с увеличением силы болезненности «сигналов», исходящих от нападающего. И наоборот, чем слабее болезненность атаки, тем слабее агрессивность и тревога[18]. Этим можно объяснить, почему кто-то в данной ситуации хорошо сражается, а в другой – вяло.

Страх перед болью имеет условнорефлекторный характер и часто возбуждает человека, вызывая его агрессивное поведение. Целью таких действий является нанесение агрессору еще более сильных болевых ударов и уменьшение собственных болевых ощущений. Причинение боли агрессору – средство предотвращения его дальнейших агрессивных действий и своих новых болевых ощущений. Если эти ответные действия не приводят к успеху, борьба может разгореться с новой силой.

Эти теоретические положения приводят к одному интересному выводу: если мужчины, как в настоящее время установлено специалистами, действительно более чувствительны к боли, чем женщины, тогда они должны быть более агрессивными.

Как мы видим, здесь еще нет теории и ее вряд ли следует создать лишь на учете фактора боли. Просто, создавая общую и синтетическую теорию агрессии, следует учесть также положения «болевой теории». Роль боли как регулятора агрессивного поведения следует учесть и тогда, когда мы рассматриваем агрессию в качестве социально-психологического механизма адаптации человека.

С древнейших времен существует представление о том, что человек – изначально злое, агрессивное существо и имеет прирожденное стремление к разрушительным действиям. В новое историческое время из мыслителей такой точки зрения придерживался английский философ Томас Гоббс (1588–1679): он считал, что первоначальное зло, заключенное в человеке, может быть обуздано только строгими социальными ограничениями.

В психологии и пограничных с ней науках двадцатого века это представление было конкретизировано несколькими выдающимися учеными, в числе которых мы в первую очередь видим Зигмунда Фрейда и Конрада Лоренца.

Зигмунд Фрейд, великий основатель психоанализа и глубинной психологии, постулировал существование инстинкта смерти – танатоса. Это постоянный источник враждебных импульсов. Если эти импульсы не получают разрядки в безопасных и нормальных формах, тогда, накапливаясь, приводят к импульсивным и разрушительным действиям. Тенденцию к агрессии З. Фрейд считал прирожденной, независимой и инстинктивной диспозицией. Наше тело, согласно Фрейду, постоянно производит агрессивную энергию, которая стремится к выражению, она неизбежна.