Агенты Берии в руководстве гестапо - Страница 16

В итоге была создана комиссия ЦК в составе Радека, заместителя председателя ВСНХ Пятакова, заместителя председателя ГПУ Уншлихта и наркома труда Шмидта, немца по национальности. Все они отправились в Германию. Радеку вменялось руководство германской компартией, Шмидту – организация революционных ячеек в профсоюзах, чтобы после переворота превратить их в Советы, Пятакову – общая координация работы и связь с Москвой, Уншлихту – снабжение оружием, организация боевых отрядов, местного ЧК и кампании «красного террора» после победы (это тоже было запланировано заранее). Позже в комиссию был кооптирован и советский полпред (т. е. посол) в Германии Крестинский – для финансирования революции из коммерческих фондов Госбанка, депозированных в Берлине.

Кроме них для подготовки и руководства восстанием были откомандированы в Германию Ларин, Берзин, Тухачевский, Крылов (Соболевский), Ягода (Иегуди), направлялись выпускники и слушатели спецфакультета академии РККА для закладки баз с оружием и формирования красногвардейских отрядов. Было мобилизовано для переброски за границу около 20 тысяч коммунистов, владеющих немецким языком. А Троцкий возглавил подготовку к внешнему вторжению. Для грядущей революции было решено также выделить зерно, продовольствие, и подтянуть эти запасы к границе. Деньги выделялись практически без счета. И расходовались тоже без счета – секретарша берлинского резидента Рейха при последующем разбирательстве давала показания, что чемоданы, сумки и коробки с деньгами валялись у них повсюду, мешали проходу, загромождали столы и стулья, путались под ногами.

В сентябре состоялось еще одно заседание Политбюро, на котором была определена дата восстания – 9 ноября, в пятую годовщину германской революции. Сценарий предполагался такой: 7 ноября, в годовщину российской революции, предписывалось организовать манифестации. При их проведении «красные сотни» Уншлихта должны были спровоцировать беспорядки и вызвать полицию на столкновения, чтобы пролилась кровь. Ну а потом следовало раздуть «народное возмущение» по этому поводу и нанести главный удар.

Красные части, в основном – кавалерийские, начали выдвижение к западным границам. Советский эмиссар Копп вел в Варшаве тайные переговоры о пропуске войск через польскую территорию. За это Польше обещали отдать Восточную Пруссию, а также обеспечить беспошлинный транзит ее товаров через Советскую Россию. Так что за 16 лет до того, как Риббентроп и Молотов поделили Польшу, полякам тоже предлагали поделить Германию. При этом в коммунистическом руководстве строились умозаключения, что Восточная Пруссия – юнкерская и крестьянская область, в период революции здесь может образоваться мощный центр сопротивления, так же как в России – на Дону. Вот пусть поляки и возятся с немецкими «беляками». А очутившись между Советской Россией и советской Германией, сама Польша от большевиков никуда уже не денется.

Впрочем, варшавским политикам, участвующим в переговорах, предлагаемые условия казались очень заманчивыми. К территориальным приобретениям они вообще были неравнодушны, а тут, шутка ли – вон какую огромную область можно прибрать к рукам! И все же, несмотря на соблазн, завершить тайные переговоры не удавалось. Мешало одно маленькое «но» – поляки не доверяли большевикам… И имели для этого все основания. Потому что массированную подготовку к «мировой революции» разные советские ведомства вели кто во что горазд, и «правая рука не знала, что делает левая». Если по линии Наркоминдела шли переговоры с Варшавой, то Разведуправление РККА в это же время активизировало своих «партизан» в Польше. А руководство ГПУ решило, что раз в Германии намечается переворот, то и Польша должна «подтянуться» к революционной ситуации. А развернулось это «подтягивание» с помощью терроризма.

Взрывы бомб загремели то в помещении правой партии, то левой, чтобы внести дезорганизацию и дать свободу домыслам и взаимным обвинениям. Осуществляла теракты боевая организация под руководством польских офицеровкоммунистов Багинского и Вечоркевича, действовавших под контролем чекистов Логановского и Уншлихта. Несколько раз организовывались покушения на Пилсудского. Мощный взрыв готовился при открытии памятника Понятовскому, на котором должны были присутствовать правительство и иностранные делегации, в том числе французский маршал Фош. Но произошла утечка информации, и теракт пришлось отменить.

Несогласованность действий в Польше была не единственной накладкой. В сентябре наконец-то поступила команда на революцию в Болгарии – хотя это направление становилось теперь второстепенным. Но время здесь было упущено. Пока возились с белогвардейцами, правые силы сумели сорганизоваться и устроили свой переворот, свергли соглашательское правительство Земледельческого союза. Причем коммунисты получили приказ ни в коем случае не поддерживать социал-демократов, а сохранять боевой потенциал для собственного восстания. Когда же они сами выступили, то власть была уже посильнее, чем при Стамболийском, и революционеров разгромили без особого труда.

Однако на неудачу в Болгарии махнули рукой. Главное было – Германия. Карл Радек, проезжая со своей женой Ларисой Рейснер через Варшаву, устроил инструктаж для сотрудников советского полпредства. Как вспоминал дипломат Беседовский, Радек разъяснил, что после победы революции немцы тут же разорвут Версальский договор и начнут войну с Францией. А посему следует ориентироваться на сотрудничество не только с коммунистическими, но и националистическими кругами. По данному поводу Радек поучал: «Немецкая социал-демократия гораздо опаснее для нас, чем националисты. Она отнимает у нас рабочие массы, без которых мы не можем раскачать революционного движения в Германии. Националисты сыграют положительную роль. Они мобилизуют большие массы и бросят их на Рейн против французского империализма вместе с первыми красногвардейскими отрядами немецкого пролетариата».

В рамках этой программы в Германии большевики устанавливали контакты с националистическими организациями, чтобы выступить вместе. И с нацистами тоже. В частности, в этом направлении работал Рихард Зорге. Так что первый случай союза Гитлера с коммунистами имел место не в 1939 г., а в 1923-м.

А вот с компартией Германии вышла еще одна накладка. В ней шли фракционные раздоры между так называемой «группой Брандлера», представлявшей официальное руководство, и группой «Маслова – Рут Фишер», державшейся особняком от Коминтерна. В преддверии надвигающихся событий конфликт решили срочно устранить. Лидерам второй группировки угрожали, что Уншлихт их ликвидирует, предлагали взять отступного и уехать за границу. Но они оказались «идейными» и не соглашались ни в какую. Однако попутно выяснилось, что руководство КПГ в качестве «боевого штаба» вообще никуда не годится, и уровень его работы оставляет желать много лучшего. Поэтому было признано, что «компартия не подготовлена к быстрым и решительным действиям». И из ЦК КПГ центр подготовки восстания переместился в советское полпредство – на аппарат берлинского представительства во главе с Крестинским легли теперь и закупка оружия, и его транспортировка, и оргработа.

А тут еще и с финансами вышла накладка – значительная часть тех сумм, которые поступали по разным каналам на нужды революции, испарилась в результате безудержной германской инфляции. Поскольку не все удавалось обратить в твердую валюту. Впрочем, на самом-то деле ситуация обстояла гораздо проще – ленинский доверенный Рейх проворовался, только и всего. Сколько он прикарманил, пользуясь такой исключительной возможностью, навсегда осталось тайной. Ну а какую-то часть денег оставил в жертву инфляции, чтобы потом уже никто и никогда не разобрался, что и по каким причинам пропало. В дальнейшем было назначено расследование, благодаря покровительству «старых ленинцев» вроде Крупской и Радека Рейх сумел выкрутиться. Но сразу после оправдания удрал в США, где и зажил весьма состоятельным человеком.

Хотя подготовка восстания и его дата считались строжайшей тайной, но при таком размахе секреты то и дело просачивались наружу. Германское правительство встревожилось переговорами Коппа в Польше, слало запросы. Немецкий посол в Москве Брокдорф-Ранцау требовал от Чичерина немедленного отзыва Радека из Германии, угрожая разрывом дипломатических отношений. При угрозе нового взрыва в самом центре Европы всполошились и державы Антанты. Французская контрразведка стала оказывать помощь Берлину, снабжая его информацией из своих источников. Приводились в боевую готовность французские войска. Англия начала дипломатические демарши против СССР.