Агентство «Золотая пуля-3». Дело о вдове нефтяного магната - Страница 5

— А я причем? — спросил он.

Я немножко помялся и ответил:

— Видите ли, Виктор… Мы навели некоторые справки… Нам не нужно вмешательство милиции… Мы никому не желаем неприятностей… Нам просто нужно найти кассеты и часы. В общем, серьезные люди (я неопределенно кивнул на окно) подсказали, что вы, может быть, сумеете помочь.

— Не знаю… Не знаю ни про какие часы. И про кассеты… Но могу поспрашивать.

В моих глазах вспыхнули стосвечовые лампочки:

— Правда?

— Я ничего не обещаю. Потрещу тут с людьми. Может, кто чего и слыхал. Позвоните завтра-послезавтра.

— Я заплачу, — сказал я.

Эта мысль барыге понравилась, и я тут же всучил ему пятьсот рублей — аванс. Потом подробно описал часы Худокормова и несуществующие «бетакамовские» видеокассеты… «Сердечно» пожал руку, заверил в своем искреннем уважении и ушел. Я всей кожей ощущал, как в голове барыги крутится слово «лох»… Ну лох так лох.

Потом была другая «точка». Там заправляла некая баба Валя. Точно так, как на моей физиономии было написано «лох», у бабы Вали стояло клеймо патологической жадности. Баба Валя — она же Валия Маратовна Мецоева — была женщиной еще не старой, лет сорока с небольшим, имела две судимости и троих детей. Видно, ради деток своих и старалась. То, что при этом она убивает чужих детей, ее, очевидно, не смущало. Бабу Валю мы с Сашкой развели легко — жадность, жадность… Ах, какая это великая сила!

На третьей «точке» нас ждала неудача. В квартиру нас не пустили, и контакт установить не удалось. Ну что ж — насильно мил не будешь. Я, конечно, подсунул под дверь записку, но уже было ясно, что в этом адресе нам ничего не светит. Поехали дальше.

В четвертой «точке» барыга и сам оказался под кайфом. Несмотря на широко распространенное мнение, что наркодилеры сами никогда не употребляют наркотики, — по жизни довольно часто случается наоборот. Употребляют… Хозяин — Русаков Юрий Васильевич, двадцати трех лет, сам был под кайфом и легко впустил нас в квартиру. Бардак там царил невероятный, в углу на матрасе лежала голая девица в полном отрубе. С Юрием Васильевичем мы законтачили легко. Он только спросил, не менты ли мы? Мы ответили, что не менты, и контакт состоялся. Барыга-наркоман попытался продать нам героину. Мы отказались. Тогда он стал продавать нам свою гостью. Мы снова отказались и изложили ему версию про часы и кассеты. Невзирая на состояние, барыга очень быстро понял, что от него надо, и пообещал разузнать: есть тут пацаны реальные, приносят иногда часы, трубы… «А скоко за часы дадите?»

Я заверил, что если часы наши, не левые, то двести баксов он получит. А Сашка добавил, что в любом другом месте их больше чем за стошку не толкнуть.

В пятый адрес нас опять же не пустили. А шестой оказался пустышкой — квартира три дня назад сгорела. Соседи сказали, что это наверняка поджог, так как в квартире этой нехорошей торговали героином… Ну что ж, по крайней мере про этот адрес мы теперь точно знали, что он «закрыт». А в остальном результат казался не очень утешительным: из пяти точек отработаны только три. И далеко не факт, что мы получим здесь какой-то результат. Но других вариантов у нас не было, и теперь оставалось только ждать.

«Лендкрузер» мы вернули хозяину, посидели вечером в кафе и разошлись… Я долго не мог заснуть: вспоминал крысиное лицо Виктора… и жадно-глупое мурло бабы Вали… и наркоманскую морду Юрия Васильевича. Ни один из них, вероятно, не брал и не берет в руки оружия. Но все они убивают каждый день. Негромко, буднично и подло… И делают свой «бизнес» почти открыто. Ни для милиции, ни для соседей это, во всяком случае, не секрет. Но ежедневно десятки (сотни?) доз героина растекаются из их «точек» по округе. И если кто-то думает, что наркомания — далеко, что его это не касается, то он заблуждается. Наркотики пришли уже в каждый дом, в каждый двор. И сегодня каждый может стать их жертвой… Как стал жертвой Ян Худокормов.

Почему-то мне казалось, что если результат и будет получен, то он придет через Юрия Васильевича. Я ошибся — победила жадность! То бишь баба Валя. Баба Валя позвонила на следующий день и сказала, что, мол, знает человека, у которого есть часы Худокормова.

— Есть, — сказала она, — часики, есть. Но меньше чем за четыреста зеленых он не отдаст… Нет, не отдаст.

— А кассеты? — закричал я в трубку. — А кассеты-то?

— Вот насчет кассет не знаю…

— Я сейчас к вам приеду, Валентина.

И я поехал к бабе Вале. Было совершенно очевидно, что часы находятся не у какого-то мифического человека, а у самой бабы Вали. А попасть к ней часики могли только из рук того урода, что напал на Яна… Я помчался к бабе Вале. Это так говорится: помчался. На самом-то деле я добирался до нее почти час. Я материл пробки на Невском и на мосту Лейтенанта Шмидта. Я материл себя, гаишников, светофоры. Троллейбусы и пешеходов…

Баба Валя первым делом спросила про деньги. Я показал. Она внимательно осмотрела все купюры и сказала:

— Вот эта старая… не возьму.

Я заменил купюру. И только после этого один из бабы-Валиных отпрысков — толстенький, с хитрыми глазами, весь в мать — принес часы. На донышке была гравировка: «Яну на память от Б. К., февраль 1996 г.». Вот все и срослось.

Капитан Петренко сказал:

— Вы что, Обнорский? Вы что же делаете?

— Кажется, я делаю за вас вашу работу.

— Тьфу ты, блин! — Петренко хлопнул ладонью по столу. — Тьфу ты… Изъятие нужно было оформить с понятыми.

Ну нормально. Нормально, да? Я делаю за оперуполномоченного Петренко его работу, а он мне выговаривает.

— Капитан, — сказал я. — Ты не борзей, капитан. Я сейчас могу развернуться и уйти. И, кстати, рассказать на страницах «Явки с повинной» историю о том, как журналист раскрыл дело, которое целый капитан Петренко…

— Ну ладно, — перебил меня Петренко, — ладно… Ты тоже, знаешь, не это самое типа… Поехали к твоей бабе Вале.

И мы поехали к «моей» бабе Вале.

— Господи! — всплеснула баба Валя пухлыми ладошками. — Да разве ж я знала?

— Мецоева! — сказал Петренко. — Закрою на хер.

— А что я? Я, блядь, одна троих детей рощу. Мне их кормить-поить надо? Путин их кормить будет, да?

— Ты мне мозги не еби! Детей она, видишь ли, ростит… Наркотой, падла, торгуешь и краденое скупаешь.

— Да я… — хотела что-то сказать баба Валя, но капитан перебил:

— Закрою на хер. Дети в интернат пойдут.

Было видно, что баба Валя не сильно-то испугалась угрозы. Тертая бабенка, ушлая… и подлая.

— Короче, — сказал Петренко, — садись и пиши: от кого, когда, при каких обстоятельствах получила часы. Тогда оставлю в покое… до следующего раза.

Баба Валя покорно написала объяснение, что часы Худокормова «дватцатьвасьмого» августа ей принесли Скандал и Лешка Хитрый. О том, что часы краденые, она не знала… но часы ей понравились, и она купила их ко дню рождения Костика… за двести рублей…

— Вот ты тварь какая! — сказал Петренко. — Наркотой, блядь, расплачивалась! А пишешь: двести рублей…

— Да я…

— Не еби мозги! — сказал Петренко. — Пока дыши. Но учти: кислород я тебе, блядь, перекрою. Где живут Скандал и Хитрый?

Скандал, он же Селезнев Игорь Матвеевич, жил в соседнем доме. Мы туда и пошли. Позвонили участковому и пошли. Когда дошли до подъезда, участковый уже стоял возле, покуривал и кормил голубей, отщипывая кусочки от батона. Голуби бросались на булку, как камикадзе на штурм.