Африка в огне - Страница 73

Итак, мы с головой погрузились в процесс. Готовя перенос плашек с подразделениями конфедератов и их визави в тактический ящик, мы бурно обсуждали нюансы решающей битвы Севера и Юга, и Аким, бросив взгляд на стенд с боем бывших махновских тачанок с белой конницей, сказал с сожалением в голосе:

– Вот бы под Семетри Ридж сотню тачанок, и кранты тогда генералу Ханту.

Капитан Морошкин вскинулся было, но как-то сразу привял обратно…

– Так пулеметов еще не было, – уныло сказал он, и тут в разговор вступил я.

– Во-первых, картечница Гатлинга была запатентована в ноябре 1862, во-вторых, бельгийский фабрикант Монтиньи создал митральезу в 1851 году, так что при инициативном человеке и должном финансировании, сделать сотню другую митральез к июлю 1863 года вполне реально.

– А на что их устанавливать? – с надеждой спросил капитан Морошкин, и получил вальяжный ответ от Акима:

– Так, товарищ капитан, была такая веселая тележка под легкомысленным названием "вагонет", подрессоренная, восьмиместная, и уж на Юге ее прообразы, наверняка, применялись, – ставим туда митральезу и зольдатен фойер. Две колонны по сто тачанок, – это 200 стволов по 13 мм., они дадут 200 выстрелов в минуту, то есть – сорок тысяч пулек по проклятым аболиционистам каждые шестьдесят секунд.

– Так у Ханта там, на хребте, двести орудий, они раздолбают повозки издалека, – борясь, с надеждой, произнес Морошкин, но тут снова вступил я.

– А кто сказал, что к позициям противника надо подойти спереди? – и, насладившись восхищенными взглядами коллег, добавил:

– И вспомните, товарищи офицеры, как Махно взял Екатеринослав. Сотни телег с капустой, приехавшие на рынок, оказались тачанками. Так кто нам мешает накрыть вагонеты парусиной и притвориться обозными фургонами? А чтобы было еще незаметнее, рядом с ездовыми посадим кафров. Ведь были среди черных рабов сторонники Юга?

Немая сцена, как в Ревизоре, моментально сменилась бурным обсуждением будущей операции. Задачи было две, техническая и оперативная. Техническая касалась изготовления вагонетов и производства моделей митральез, ну, а оперативная составляющая часть плана, имеющая в виду реальное применение тачанок в сражении и, в первую очередь, приближение к тылам генералов Ханта и Ховарда, была уже, в основном, решена благодаря моему стратегическому гению. Пришлось, конечно, поломать голову над тем, как внедрить в войска подполковника (он командовал Северянами) левые обозы конфедератов, но решение нашлось простое и гениальное.

Ну, а с техникой все сложилось более-менее. У капитана были завалы заготовок для гужевого транспорта, а митральезы сделали из заготовок для пулеметов. На маскировочную парусину для фургонов капитан не пожалел новую казенную простыню, и в расчетное время айне и цвайне колонны имени Гера Гатлинга были готовы к бою.

И вот наступил канун 1 июля 1863 года, вернее, последней субботы этого месяца. Поле битвы было готово. Аким ассистировал капитану, а я (в качестве засланного казачка) товарищу подполковнику. Я, согласно указаниям командующего, переставлял группы фигурок и ненавязчиво подтягивал две колонны обозных фургонов, соответственно, к Семетри Ридж и тылам Ховарда. И вот, когда конфедераты генерала Пикетта пошли в свою смертельную атаку, и подполковник Калибров уже готовился отдать приказ своей артиллерии смести мятежников, как капитан скомандовал срывающимся голосом:

– Митральезы, вперед!

Аким гордо перешел на мою сторону стола, отодвинул меня в сторону величавым жестом и стал быстро снимать белые верха у фургонов. В тылу Северян хищно ощетинились десятки смертоносных стволов, и артиллерия Ханта и подразделения Ховарда были выведены из строя. Войска Южан перешли в атаку по всему фронту, и генерал Ли победил.

На подполковника Калиброва было жалко смотреть. Уже час он метался кругом ящика с песком, ставшего полем его позора, но любые его атаки разбивались о железные аргументы противников. В конце концов, подполковник должен был согласиться, что и технически и оперативно присутствие на поле боя данных подразделений, в данное время и с данным вооружением исторически и технологически возможно. Забыл сказать, что по нашему настоянию капитан предложил подполковнику сыграть этот бой на ящик коньяка. Мы обещали при этом, что если капитан проиграет, то оный ящик поставим мы. В общем, наши победили ихних…

Подполковник Калибров, конечно, не забыл, кто коварно внедрил фальшивый обоз на поле битвы и с нетерпением графа Дракулы, ждущего молоденькую девственницу, ждал экзаменов, но меня на них он не увидел, впрочем, как и Акима тоже. Мы к тому времени находились уже далеко от Москвы, и наши тамошние экзаменаторы находились от нас по другую сторону мушки.

М. РУДЕРМАН, 1936 год – лейтенант Акимов, 1974 год

Ты лети с дороги, птица,

Зверь, с дороги уходи!

Видишь, облако клубится,

Кони мчатся впереди!

И с налета, с поворота,

По цепи врагов густой

Застрочит из митральезы

Лузианец молодой.

Припев:

Эх, тачанка-алабамка,

Наша гордость и краса,

Арканзаская тачанка,

Все четыре колеса!

Эх, за жаркой Чаттанунгой

Мчался степью золотой

Загорелый, запыленный

Митральезчик молодой.

И неслась неудержимо

С гривой рыжего коня

Грива ветра, грива дыма,

Грива бури и огня.

Припев:

Эх, тачанка-лузианка,

Наша гордость и краса,

Каролинская тачанка,

Все четыре колеса!

По земле грохочут танки,

Вертолеты петли вьют,

Джефферсоновской тачанке

Оду летчики поют.

И врагу поныне снится

Дождь свинцовый и густой,

Боевая колесница,

Митральезчик молодой.

Припев:

Эх, тачанка-джоржианка,

Наша гордость и краса,

Тенессийская тачанка,

Все четыре колеса!

ХАЗБУЛАТ УДАЛОЙ

Дорожная байка

Навеяло…

В одном буржуазном порту, этак 4 июля 197* года, группа Советских "торговых" матрозен отмечала день варенья боцмана. В этом же кабаке за соседним столиком сидели Американские матрозен, бывшие, для разнообразия, Морпехами. Наши, после нескольких бутылей вискаря, грянули любимую песню боцмана – 'Хазбулат удалой, где ж ты бросил коня…'. Морпехи, услышав мотив, встали по стойке смирно, положив правые руки на грудь. Мы, придя в восторг от такого уважения к Русской культуре, послали им две бутылки Скоча, одномоментно и встречно от них тоже пришла бутылка. Естественно, пришлось сдвинуть столы. Я произнес прочувствованный тост, про то, что рад тому, что простые Американские Энсины хорошо знают и уважают Русскую культуру и фольклор. На что Энсины возмущенно заявили, что это они в восторге от знания польскими матрозен Американских реалий и уважения их к САСШ и их традициям. Мы были сильно удивлены. Ну, ладно, что Американцы приняли нас за Поляков, не привыкать, все-таки дикий они народ. Но какое-такое у нас уважение к ихним традициям?