Африка в огне - Страница 69

– И это все?

– Та є ще трохи сіоністських автоматів, штук п'ять або шість.

Давали заведомое огневое преимущество, ибо противника явно было не сильно много, по крайней мере, для нас. Еще у нас были три датчика обнаружения живой силы, коробочка величиной с две пачки сигарет крепилась на стволе М 14, на оператора надевались наушники, и его оповещало пиканьем разной конфигурации о присутствии в джунглях и весях живой силы противника. Система была made in USA, попала к нам из Индокитая, ну, а остальное, как говорится, военная тайна.

Борьку и Мачо, снабженных пулеметом, одной М-14, парой Узи и одним из двух Карлов-Густавов, обнаруженных на метеостанции, оставили в засаде около домика станции. Остальные погрузились на катер и отправились в рейд. Высадились мы, не дойдя немного до описанного Лобачевским заливчика. Там было удобное место для высадки, невидное с берега, примеченное майором раньше, и мы без проблем углубились в заросли и взяли курс на отмеченную на карте заброшенную плантацию, где когда-то что-то выращивалось. На подходе к плантации засекли пост, часового снял Таракан и предъявил заношенную выгоревшее кепи со значком сакуры и пятиконечной золотой звездочкой, и плюс к этому винтовку Арисака древнего образца. Ну, к образцам амуниции и вооружения времен второй мировой нам было не привыкать, но то, что мы увидели на плантации, все-таки смогло привести нас в изумление. Между старых построек слонялись солдаты в непонятной форме. Над входом одного из домов висел смутно знакомый красно-белый флаг:

– Императорская армия, – сказал Аким. – Ну, конечно, похожий флаг был еще у краснознаменного ВМФ РККА, но это явно не они.

– А чому це не радянський червонопрапорний флот? – заинтересованно спросил Тарасюк.

– А Маршала Буденного среди них не наблюдается, – абсолютно серьезно ответил Аким.

Противника начитывалось не меньше семи человек, при двух Гочкисах. Один стоял на треноге у здания с флагом, второго остроглазый Сокол засек на притулившейся к дереву вышке. Где-то далеко бахнул орудийный выстрел, потом еще один. А чуть погодя не хило рвануло. Грех было не воспользоваться ситуацией, и мы ей воспользовались. Первыми погибли смертью храбрых пулеметчики, остальной гарнизон падал под нашими пулями в рабочем порядке. Граната, выпущенная Арканей из Карла-Густова, прошелестела в окно штабного дома. Броском преодолев последние метры до периметра, мы щедро добавили уже ручных гранат в окна построек и зачистка была уже собственно не нужна, хотя один пленный нам достался. Оглушенный взрывом гранаты, офицер пришел в себя и, окинув нас быстрым и цепким взглядом морской собаки, встал и, резко поклонившись, представился на прекрасном английском:

– Лейтенант Хамиро Утояси. Командир специального отряда Токей-Тай.

А потом добавил напевную фразу на японском, услышав которую, Арканя усмехнулся.

Лейтенант рассказал нам историю последнего японского гарнизона Второй мировой войны. Тут в бункерах, на глубине 100 метров, были законсервированы боевые части для бомб 'И' бактериологического оружия Японской империи, так и не примененного в последнюю войну. Отряд морской Кемпетай честно нес тридцатилетний караул, уничтожая редких гостей, посещавших этот остров. В основном это были рыбаки, попавшие в шторм, пара компаний искателей приключений и кладов и даже корабль 'Гринписовцев'. Метеостанция Лобачевского должна была быть последней жертвой отряда. После инцидента на пляже, к метеостанции послали охрану входа в бункер, состоящую из четырех солдат и танка Чи-ха, последнего, из оставшихся на ходу. Тарасюк и Мачо приняли бой и, естественно, победили. Старички, я имею в виду, и солдат и танк, были сметены огневой мощью наших друзей. Тридцатимиллиметровая броня Чи-ха для Карла-Густава была смазкой для штыка, а успевшего добежать до них, визжавшего сержанта с мечом, Тарасюк срезал из Узи. А разговор продолжался и когда Барон, будто вскользь спросил, мол, а чегой-то сняли охрану с объекта номер один, японец усмехнулся и, встав и оправив на себе ветхий мундир, сказал:

– А охранять было больше нечего Эбису Гейджин. Мы получили приказ и накануне ночью взорвали хранилища.

После чего стремительным движением выхватил кинжал и вонзил себе в живот по всем правилам сепукку, сначала проведя лезвием горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка. Опускаясь на землю, он улыбался, и только сейчас стало видно, что он далеко не молод.

Лежащий на земле японец что-то шептал, Арканя наклонился к нему, вслушался, а потом, кивнув, достал Браунинг и выполнил акт милосердия. Весь день он был еще более задумчив, чем обычно, а вечером сказал Барону:

– Японец этот и сейчас, и при встрече процитировал старинную танку, суть которой в том, что на острове, где никогда не цветет сакура, может жить только смерть, валить надо отсюда командир.

И вот закончилось и это путешествие, а потом было еще несколько и еще одно, и, как выяснилось из объявленных нам по прибытии новостей, последнее. Первой новостью было то, что наша Группа подлежит расформированию, второй, что Отдела больше не существует, третьей… впрочем, и двух первых достаточно. А Советскому Союзу оставалось жить тринадцать лет.

'В старинном байзеле, в районе Праттера, недалеко от знаменитого колеса обозрения, гуляла странная компания. Официанты уже слегка нервничали, но вовсе не потому, что поняли, что это русские, и, действительно, кого сейчас удивишь в Вене русскими. Эта компания вела себя нестандартно для русских туристов, они пили пиво, и вели себя не очень громко, одеты были прилично, хотя и разномастно, и самое поразительное… у всех были ленты и знаки "Серебряного Креста" Австрийской республики. И тут компания оживилась, грациозно выскочив из фиакра, в байзель вошла красивая женщина в элегантном и очень дорогом деловом костюме, и тут случилось еще одна странность… Когда Леди подошла к столу странной компании, все русские встали и не садились, пока дама не присела на поданный официантом стул.

Народ очень обрадовались Эрике, ибо давно уже пора было начинать банкет и пиво уже надоело, вдобавок часть ребят сковывали официальные костюмы. А костюмы были подобраны весьма в своеобразной гамме… Барон, Никита и Борька с Акимом, были в стандартных смокингах, Генка и Сокол в деловых костюмах, Тарасюк облачил свои короткие телеса в белую тройку от Версаче. Ну, а Таракан и Арканя переплюнули всех: они гордо сверкали малиновыми пиджаками, черными рубашками и зелеными бабочками в белый горошек. Да-а-а, наша компания была экзотической не только по одежде, но и воощще… Борька был Аглицким банкиром, Аким Питерским – издателем, Никита – тенором в Ля Скала, Барон владел какой-то фирмой в Калифорнии, Тарасюк, по его словам, поставлял кофе из Украины в Рио, что, исходя из его личности, не казалось шуткой, Генка и Сокол выпускали модный журнал одновременно в Москве и тут в Вене, ну, а Таракан и Арканя гм…, были представителями теневой экономики в одном немаленьком Российском городе. Вобщем, как перефразировал Жванецкого Барон – "Видно, что-то не так было у нас в Военных училищах". Банкет завертелся по-нарастающей. На столе появилось шампанское, господа офицеры чинно и по очереди танцевали с Эрикой, а когда она, перецеловав всех и всплакнув напоследок, вышла к ожидавшему ее мужу для сопровождения оным домой, то начался настоящий Русский банкет…'

Как бы было здорово, будь это все полностью в реале, но не все стулья за этим столом были заняты… Один из ребят будучи тяжело раненым, остался, прикрывая отход группы и подорвал себя гранатой, другой растворился в эфире вместе с пропавшим вертолетом, третий ушел в небеса в пламени взорвавшегося танкера, четвертый сгорел в танке… Но пусть они останутся в вашей памяти выжившими и победившими.

Приходят и уходят политики, меняются границы и названия государств, но люди по-прежнему делятся на две части. Те, кому все равно и те, для кого существует Присяга.