Афоризмы. Русские писатели. Золотой век - Страница 1

Книга книг – так называют Библию, обозначая тем самым ее место в культуре человечества.

В этом предельно кратком определении – и высшее значение Библии, и ее уникальность, и заключенная в ней память тысячелетий. А еще – ее сакральное, мистическое назначение, ведь для миллионов верующих она – Священное Писание. Библия на протяжении «сорока веков» писалась и складывалась из многих произведений, созданных различными авторами на разных языках. В ней аккумулировался исторический, житейский опыт поколений, синтезировались и переплавлялись религиозные учения многих народов.

Процесс формирования и собирания Сокровенного знания был далеко не благостным. Понятно, и тогда были свои войны, классовые противоречия, распри между новаторами и архаистами – все как у людей. Но главная борьба – на идеологическом фронте; это борьба древнееврейского монотеизма и раннего христианства с различными языческими религиозными учениями, с оккультными знаниями. Борьба и внутри своего сообщества, и с влияниями извне. И авторы Библии горячи и непреклонны в отрицании рукотворных кумиров, древних богов, давно выродившихся в бесов. Примером может служить весьма эмоциональное обвинение пророка Исайи по адресу «дочери Халдеев» – астрологии (Ис. 47).

Сегодня далеко не каждый человек находит время, проникается душевным настроем и духовным озарением, чтобы прочесть всю Библию – что называется, от корки до корки. Вряд ли такое кому-то (и в первую очередь самому Господу Богу) нужно, все-таки перед читателем – не авантюрный роман, даже не «Иосиф и его братья» Томаса Манна, произведение, которое можно назвать прекрасным введением в атмосферу Ветхого Завета. Да и отношение читателя к Библии должно быть не расхожим, не заурядным – и в духовном смысле, и в мистическом.

Люди, даже истинно верующие, в изучении Библии обычно ограничиваются Псалтирью и Четвероевангелием. Укорять их в прагматичной избирательности – так же смешно, как упрекать соседа за то, что он не любит Вагнера или Баха. Одно дело – вера, другое – любопытство познания, упоение мыслью и словом. И все-таки хочется, чтобы люди почаще листали Книгу книг, чтобы удивлялись гармонии этого весьма сложного по композиции и содержанию свода различных эпох и воззрений.

Это не так уж трудно – ведь, по сути, Библия у нас в крови. Мы рассуждаем в ее категориях – то ветхозаветных, то самых революционных. Мы зачастую не замечаем, что у нас на слуху многочисленные имена, афоризмы, аллюзии на ее темы. Классический сборник «Крылатые слова» Н. С. и М. Г. Ашукиных содержит сотни понятий и выражений, связанных так или иначе с Библией. И все они узнаются, все в нашем сознании, в родной речи. А ведь первое издание этой книги вышло в 1955 году, когда Н. С. Хрущев разворачивал очередную кампанию борьбы с «поповским мракобесием».

Настоящая книга – сборник не только афоризмов, наставлений и крылатых слов. Вниманию читателя предложены именно изречения, т. е. цитаты более широкого плана, представляющие толкование некоторых явлений, развитие тех или иных процессов, раскрываемых в Библии.

Например, пространственно-временные схемы, привычные для нашего сознания, неприменимы к библейской истории сотворения мира. Как это: «И был вечер, и было утро – один день»? Далее, Бог предупредил Адама, что тот умрет в тот же день, как отведает от древа познания; но Адам прожил без малого тысячу лет и нарожал кучу детишек. Что ж, Бог помиловал его? Да нет, просто на Небе день составляет тысячу земных лет (2 Пет. 3. 8). Облачение Создателем Адама и Евы «в одежды кожаные» (Быт. 3. 21) не означает, что Бог содрал с попавшихся под руку животных шкуры и пошил первым людям костюмы. Теологи объясняют: произошло важное изменение человеческого естества, его уплотнение, утяжеление, в результате чего люди приняли нынешний облик.

Таких недомолвок, символических указаний, а то и парадоксов достаточно много. Поэтому надо еще разобраться, в каком случае следует воспринимать библейские тексты буквально, в лоб. Вообще следовать не букве, а духу учения – один из важнейших уроков Священного Писания.

Большую помощь в толковании библейских текстов оказывают апокрифы, их еще называют псевдоэпиграфами. Их великое множество, отверженных, не вошедших в канонический свод той или иной религии. Лучшие из них, ветхозаветные и новозаветные, признаны выдающимися памятниками человеческой мысли. В христианской Церкви существует давнее и традиционное уважение к апокрифам.

Одной из причин их отверженности стало содержащееся в них тайное, эзотерическое знание, не предназначенное для профанов, для массового читателя. Об этом сказано в Третьей книге Ездры (14. 46–48), где Всевышний велит сохранить семьдесят книг и «передать их мудрым». Апокрифы отличаются – одни больше, другие меньше – от включенных в Священное Писание книг изложением и оценкой событий, своеобразием идей и мыслей. Книги Еноха, например, содержат обширный астрономический экскурс, рассказывают о составе и обязанностях Небесного воинства. Рядовому читателю, тем более лишь вчера воцерковленному, такое знать – смущать веру. Без того праздные умы вычитывают в апокрифах то космических пришельцев, то вульгарный герметизм. Евангелие от Фомы содержит гностическое учение, которое только намеками прослеживается в канонических Евангелиях. Понять его особенности – надо бы знать древнегреческую философию. И так далее, в любом из апокрифов своя изюминка.

Следует только предупредить читателя, что сегодня на книжном рынке встречаются и подделки под апокрифы. А уж о литературных спекуляциях на евангельские темы и говорить не приходится. Конечно, мечтать не заказано никому, но вряд ли достойно заменять святыни сенсациями, заменять старых бесов новоизобретенными. Вспомним знаменитую «бритву Оккама»: не следует умножать сущности без необходимости.

Православное Священное Писание, изданное по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, содержит более десятка книг Ветхого Завета, отмеченных как неканонические, – это следствие противоречий между древнееврейским каноном и христианскими Церквями. То есть, по сути, для православия эти книги – равноправные и авторитетные части Священного Писания. Апокрифическое же Евангелие от Фомы, не вошедшее в канон, библеисты ставят так высоко, что называют его «пятым Евангелием».

В начале XX века ветхозаветные апокрифы переводил и издавал выдающийся богослов, профессор Казанского университета протоиерей А. В. Смирнов. Наш современник академик РАН С. С. Аверинцев (1937–2004) не только перелагал стихами (т. е. поближе к оригиналу) каноническую Книгу Иова, но и перевел апокриф, известный под названием «Славянский Енох». Так что апокрифы, не будучи связаны с религиозной практикой, оказывают значительное влияние на культуру вообще и на библеистику в частности.

Изречения из некоторых апокрифов цитируются и в этом сборнике. В канонической Библии, например, не говорится о происхождении и роли ангелов. В 6-й главе книги Бытие вдруг появляются «сыны Божии» – кто это? Ответ в апокрифах. В Первой Книге Еноха (так называемый Эфиопский текст) сняты некоторые другие противоречия книги Бытие. Очень многое проясняет «Книга Юбилеев» (в ней другое летосчисление: юбилей – это семь седмиц, т. е. 49 лет). А «Заветы двенадцати патриархов» (т. е. родоначальников двенадцати колен – племен Израилевых) – в первую очередь защитительные речи перед потомством братьев вышеупомянутого Иосифа из романа Томаса Манна.

Впрочем, такие подробности – для энтузиастов изучения мира Библии, а для них и без нашего издания написано множество интересных и поучительных книг. Моя задача была более скромной – помочь читателю в первых шагах на пути изучения Священного Писания. Языком Библии напомнить ему звучащую веками истину, которую сравнительно недавно повторил нам подвижник в светской и духовной жизни архиепископ Лука (в миру лауреат Сталинской премии В. Ф. Войно-Ясенецкий, 1877–1961): «Блаженны люди, для которых все так просто и ясно. Им незачем утомлять свое поверхностное мышление глубокой работой изучения и объяснения нового и неведомого. Они всегда объясняют новое и необыкновенное только старым и обыкновенным. Для них безусловно авторитетна только наука, хотя ее аксиомы и гипотезы часто рушатся, как карточные домики, под напором нового и неведомого… Новое принимается только тогда, когда к нему привыкнут».