Афганец - Страница 12

— Почему, Стив? У него есть все данные.

— За исключением биографии. Родители, семья, место рождения. Человек со стороны, если он не зелёный юнец, не может прийти к боссам «Аль-Каиды» и попросить включить его в состав группы самоубийц. Им не нужны мальчики на побегушках — своих хватает. Любой, кто желает завоевать доверие и право участвовать в важнейшем проекте, должен иметь за спиной годы службы и надёжных поручителей. Иначе ничего не выйдет. Если только…

Стив Хилл замолчал, обдумывая что-то, потом покачал головой.

— Если только что? — не выдержал американец.

— Нет, ничего. Так, одна идейка, но…

— И всё же? Сделай одолжение.

— Я подумал о двойнике. О человеке, чьё место он мог бы занять. Но здесь есть свои слабые места. Если реальный объект ещё жив, он может находиться в рядах «Аль-Каиды». Если же он мёртв, им этот факт тоже может быть известен. Так что куда ни кинь, везде клин.

— Солидное досье, — сказал Марек Гуминни. — Я могу взять его с собой?

— Только копию. И… ты ведь не собираешься никому его показывать?

— Только для личного пользования, старина. Обещаю, досье увижу только я. Или мусоросжигатель.

Через несколько часов американец улетел в Лэнгли, но по прошествии недели позвонил снова. Звонок застал Стива Хилла за рабочим столом в кабинете на Воксхолл-Кросс.

— Похоже, мне придётся навестить тебя ещё раз, — объявил американец.

К тому времени оба офицера знали, что британский премьер уже пообещал своему коллеге в Белом доме полное сотрудничество и всю возможную помощь в противодействии проекту «Скат».

— Без проблем, Марек. Что-то новенькое?

Откровенно говоря, Стива Хилла заявление старого приятеля удивило и заинтриговало. При современном уровне развития технологии передать что-либо из США в Великобританию не составляло труда. С полной гарантией безопасности. Зачем же лететь самому?

— Двойник, — объяснил Гуминни. — Думаю, он у нас есть. На десяток лет моложе, но выглядит старше. Рост и сложение те же. Такое же смуглое лицо. Ветеран «Аль-Каиды».

— Звучит обещающе. Но как получилось, что он не с плохими парнями?

— Он не с ними, потому мы его взяли. Сейчас он в Гуантанамо. Провёл там пять лет.

— Араб? — удивился Стив. Он считал, что знает всех сколь-либо известных террористов-арабов, попавших в Гитмо за последние годы.

— Нет, афганец. Зовут Измат Хан. Я уже в пути.

Терри Мартину снова не спалось. Случайно обронённая им реплика не давала покоя. Какая глупость! Ну почему он не может держать рот на замке? Откуда это мальчишеское желание похвастать братом? А если Бен Джолли проговорился? В конце концов Вашингтон всего лишь одна большая деревня.

После разговора в лимузине прошло семь дней, когда Терри не выдержал и набрал номер брата.

Майк Мартин как раз снимал последние целые плиты со своей драгоценной крыши, планируя приступить наконец к укладке рубероида. Ещё неделя, и у него будет надёжная, водонепроницаемая крыша. В кармане висевшей на гвозде куртки запищал, наигрывая «Болеро», сотовый. Майк протянул руку и слегка подвинулся к краю крыши. На дисплее высветился вашингтонский номер брата.

— Привет, Терри.

— Да, Майк, это я. — Для него всё ещё оставалось загадкой, как те, кому он звонит, с ходу определяют, что это именно он. — Послушай, похоже, я сморозил очередную глупость и прошу прощения. Это случилось неделю назад. Я сболтнул лишнее.

— Отлично. Что ты сказал?

— Неважно. Послушай, если тебя вдруг навестят люди в костюмах — ты понимаешь, кого я имею в виду, — пошли их ко всем чертям. Скажи, что я сболтнул, не подумав. Если кто-то вдруг появится и…

Майк Мартин повернул голову — по раскисшей после дождя дороге медленно полз тёмно-серый «Ягуар».

— Все в порядке, братишка. Не волнуйся, — мягко проговорил он. — Думаю, они уже здесь.

Гости сидели на складных стульях, Майк Мартин пристроился на чурбане, который собирался пустить вечером на дрова. Выслушав американца, он вопросительно посмотрел на Стива Хилла.

— Вам решать, Майк. Наше правительство пообещало Белому дому всестороннюю помощь, но это вовсе не означает, что мы собираемся оказывать на кого-то давление. Вы не хуже меня понимаете, насколько это рискованно.

— То, что называется «миссией без возврата»?

— Мы так не считаем, — вмешался Марек Гуминни. — Как только нам удастся установить имя и местонахождение кого-то из оперативников «Аль-Каиды», кто может иметь нужную информацию, мы сразу вас вытащим и сделаем всё остальное сами. Может быть, вам и не придётся ничего делать, а достаточно будет только послушать и…

— Проблема в другом… Не думаю, что мне удастся сойти за араба. В Багдаде пятнадцать лет назад на меня никто не обращал внимания, потому что я выдавал себя за простого садовника и жил в лачуге. Никто и не думал о том, что мне придётся пройти допрос мухабарата. Сейчас готовиться нужно к самым тщательным допросам. Никто ведь не даст гарантии, что человек, который провёл в американской тюрьме пять лет, не перешёл на их сторону.

— Конечно, мы учитываем, что вам станут задавать вопросы. Но если повезёт, вами займётся кто-то из высшего руководства. И тогда вы просто укажете нам на него. Мы постоянно рядом. Буквально за углом.

— Этот человек, — Мартин постучал пальцем по досье на заключённого из Гуантанамо, — афганец. Бывший талиб. Значит, он говорит на пушту. Я на пушту говорю плохо. Меня расколет первый же попавшийся афганец.

— С вами будут заниматься, Майк, — проговорил Стив Хилл. — Несколько месяцев. Мы не отправим вас, пока вы сами не почувствуете, что готовы. Более того, у вас есть право отказаться от участия в операции на любом её этапе. К тому же вас пошлют не в Афганистан, а талибы стараются не вылезать за пределы своей территории.

— Как думаете, вам по силам сымитировать арабский с пуштунским акцентом?

Мартин кивнул:

— Наверно. А если они найдут какого-то афганца, который был знаком с этим парнем?

Никто не ответил. Все трое знали, что если такое случится, это будет означать провал.

Оба офицера опустили головы, предпочитая не объяснять, что произойдёт с агентом, разоблачённым в стане «Аль-Каиды». Майк открыл лежащую на колене папку. И замер, увидев фотографию на первой странице.

Лицо стало на пять лет старше, но перенесённые страдания состарили его на все десять. И всё же Мартин узнал его — того едва живого мальчишку, с которым расстался в горах Кала-и-Джанги.

— Я знаю этого человека, — негромко сказал он. — Его зовут Измат Хан.

Американец изумлённо уставился на него.

— Откуда, чёрт возьми, вы можете его знать? Он уже пять лет как сидит в Гитмо.

— Да, но ещё раньше, давным-давно, мы вместе дрались против русских в Тора Бора.

Оба офицера почти синхронно кивнули. Конечно, об этом говорилось в его досье. Мартин провёл в Афганистане почти год, помогая моджахедам в их борьбе против советской оккупации. Вероятность того, что эти двое встречались, была мала, но в жизни и не такое случается. Минут десять разведчики расспрашивали Майка об Измат Хане, узнавая детали, которых не было в досье. Наконец Мартин протянул папку американцу.

— Какой он сейчас, Измат Хан? За пять лет в лагере «Дельта» люди меняются. Они ведь у вас там не отдыхают, верно?

Гуминни пожал плечами:

— Этот Измат Хан, Майк, крепкий орешек. Очень крепкий. Взяли его с разбитой головой и двойным сотрясением. Плюс получил ранение при захвате. Поначалу наши медики думали, что он немного… как бы это сказать… простоват. Или туповат. Потом выяснилось, что он был совершенно дезориентирован. Сотрясение да долгий путь. Шёл декабрь 2001-го, все ещё находились под впечатлением от 11 сентября и к пленным относились… ну, без нежностей. Природа, однако, взяла своё, так что через пару месяцев его уже начали допрашивать.

— И что же он вам сообщил?

— Почти ничего. Представил, так сказать, резюме. Выдержал все три степени, отказался от всех предложений. Сидит, молчит и только смотрит на вас, а в глазах что угодно, кроме братской любви. Поэтому его и держат в режиме строгой изоляции. От других нам известно, что он сносно говорит на арабском — выучил в Афганистане, а до этого несколько лет штудировал Коран в медресе. В лагере с ним были два британца, которых позже отпустили. По их словам, Измат Хан сможет при необходимости изъясниться на английском — они сами с ним занимались.