Афера (СИ) - Страница 5

- Я люблю этого мужчину, я хочу быть его супругом и хочу создать семью, как и было нам завещано Всевышним. А то, что ты воспринимаешь некоторые его слова буквально, а некоторые нет, то, знаешь ли, не моя проблема. Я в церковь хожу и молюсь по ночам. Мы не выбирали свою внешность, мы не хотели встретиться. Мы просто встретились, просто увидели друг друга. Я с пелёнок не мечтал стать геем и не думал соблазнять Тома. Так вышло.

- Ты слишком молод.

- Я полюбил Тома ещё в 17. Знаешь, 6 лет – это срок.

Этот разговор закончился не так, как я предполагал. Хаген молчал, но потом, перед уходом посоветовал мне проверить Толлера, не стыдится ли он того, что живёт и любит парня.

Когда мой ненаглядный приехал, я попросил его пойти со мной на митинг. Том очень удивился, когда узнал, что я за проведения гей-парада в Берлине.

- Я думал, тебе по боку.

- Нет.

И я врал. Мне реально было всё равно, но его-то я должен был проверить.

Через месяц это чучело так влилось в процесс, что он шёл впереди меня с транспарантом, в идиотском парике, смахивая на клоуна, орал про свободу геев и бил рукой в грудь. Я шёл за ним, осматривая любимое тело, и вновь чувствовал к этому человеку безграничное сладкое чувство. Он не боялся быть геем.

На этом моя дурь не кончилась. Ещё через месяц я ныл ему о том, что хочу пойти и проголосовать за легализацию однополых браков. У него глаза были, как у беременного бегемота во время родов. Он ходил по квартире, чесал затылок и вздыхал. Потом под моим щенячьим взглядом сдался. Мы пошли на этот долбанный митинг, где нас фотографировали, брали интервью и были шокированы такой выходкой. Тома уже знали, как успешного журналиста, который далеко пойдёт. Дома Толлер вообще был сам не свой, хоть мы и классно провели время. Перед сном задал мне мучавший его вопрос:

- Билл, это был намёк?

Я похлопал ресницами, а потом посмотрел на него любовно.

- Да.

Он стоял, как столб, смотрел на меня невидящими глазами. Я подумал, что доигрался... он меня выгонит нах... скажет, что я охренел в конец и многого прошу.

- Ты, правда, этого хочешь?

- Да, - подхожу к нему, боязливо чмокнув в губы, и обнимаю. – Хочу быть твоим, Том.

Парень прижал меня к себе. Я слышал, как бьётся его сердце, и как моё вторит ему. Мы нужны друг другу, мы любим друг друга и должны быть вместе. В ту ночь он не спал. Я это понял по тёмным кругам под глазами. За завтраком плакал, что это из-за меня. Ему надо было идти на работу, целый день пахать, а я всё испоганил.

- Ты то, что нужно мне в этой жизни. Я согласен. Я хочу, чтобы ты был моим мужем, но не сейчас, родной.

Этого обещания, всего нескольких слов хватило, чтобы я разрыдался и принялся смиренно ждать»

«Мне предложили снимать фильм о любовном треугольнике, или даже нет, это был какой-то параллелепипед. Я прочитал сценарий, и в нём были корявые моменты. Я пожаловался Тому, сказал, что мне нравится сюжет, нравится тема, но блин... сценарий не катит. Он переписал его за неделю. И сделал так... идеально, что ли. Будто под меня. Толлер знал, что мне понравится. Я предложил переделанный сценарий, и с ним все согласились. Сперва, до правки Тома всё строилось именно на этой странной, многогранной любви, а уже после него – на лжи. И меня так воодушевила такая тема. Мы должны были расстаться с ним на год. Съёмки необходимо было провести в Америке и Шотландии.

- Я буду приезжать, когда смогу, - заверял он.

Мы знали, что это будет 2-3 дня из целого года! В тот момент я не думал, что уеду из любимой страны, что придётся питаться по-новому, что самолично отказываюсь от секса (ведь как бы я верный), а о том, что оставляю того, о ком буду думать каждый день, тосковать, скулить в трубку.

В принципе, так и вышло. Мы созванивались, списывались, но даже этих манипуляций было безумно мало. Том предложил мне секс по телефону. Какая мерзость. Я должен был лежать с закрытыми глазами и представлять, что он трахает меня в нашей кухне, подрачивая себе. Суррогат... Но были дни за этот год – 5, когда я умирал от блаженства. Мы начинали целоваться и возбуждаться, сидя уже в такси на пути к моему отелю. Стоило только зайти и хлопнуть дверью, как мы превращались в двух изголодавшихся монстров, готовых друг друга переубивать. По большому счёту, в эти дни мы даже не общались, если только визуально. Или сделает мне больно, поору и перестану.

Когда этот ужасный год закончился, я прилетел домой и целую неделю никуда не выходил, ничего не включал. Спал, ел и с Томом трахался. Потом зависал с чуваками на монтаже, выпадая из жизни окончательно. Я не знал о произошедшем в стране за то время, что меня не было. Потом я улетел с Толлером отдыхать на острова, дав обещание, что прилечу к премьере»

Откладываю дневник. Я читаю его уже всё утро. Надо нормально позавтракать. Решаю врубить телефоны. Ксави оставил мне уже 1000 сообщений на автоответчике. Рози звонила, редактор, некоторые знакомые. Видимо, все хотят знать, как я съездил.

- Привет, бро, - здороваюсь с другом.

- О, ну привет и тебе. Где пропадаешь?

- Бабушка прислала дневник...

- Чей?

- Билла. Я вчера и сегодня от него оторваться не могу.

- Интересно?

- Естественно.

- Собираешься поехать к ней?

- Подумал уже. Надо бы, конечно, если она вновь не слиняла.

Мы поговорили недолго. Я сделал себе кофе, тосты, и вновь принялся за дневник. Мне казалось, что я скоро на всё забью, лишь бы его дочитать.

«Этот день был мерзкий и дождливый. Только к вечеру погода утихомирилась. Я чувствовал себя прекрасно. Весь в белом, как принц какой, предвкушал триумф. Мой фильм получился просто золотым, таким, как я и хотел. Том выглядел сногсшибательно, даже лучше меня. Он срезал свои дреды и заплёл брейды. Стал мужественнее, что ли. К нему все подходили, хвалили, ведь именно Том создал конечный сценарий, акцентировав сюжет на лжи, а не любви. Как я им гордился! Мне было всё равно, что я оставался без должного внимания и сегодня был тенью любимого. Он заслужил. Журналисты уже называли фильм главным претендентом на Оскар, изрыгали из своих ртов хвалу, лесть, поздравления и фальшивую любовь к нам. Фу. До сих пор это ненавижу. Толлер, надо признать, держался молодцом. Он был любезен, но не позволял лишнего в общении с этими стервятниками. Когда мы вошли в кинотеатр, там, благо, не было журналюг. Только актёры, деятели шоу-бизнеса, съёмочная бригада. Мы с Томом растворились в толпе. Большинство этих людей были нам знакомы, с некоторыми мы даже дружили. Атмосфера походила на домашнюю. Это мне нравилось. Просмотр фильма прошёл на одном дыхании. Конечная сцена была настолько сильной, что некоторые зарыдали, а кто-то просто сидел в напряжении.