Афанадор - Страница 4

– Да это просто ресторан какой-то – пробурчал Носиков, вновь появившись рядом с Галкиным. В коридоре он старался держаться от него и от его сумок подальше. – Дорого, наверное, все…

– Заказывайте, что хотите, – предложил Кирилл. – Если не можете выбрать, попросите стандартный обед. Платить не нужно. Вы – наши гости, все за счет департамента.

– Стандартный обед! Как бы не так, – заговорщицки прошептал Андрей на ухо Диме. – Посмотрим, что будут заказывать местные – они тут, наверное, уже бывали. Не спеши.

Дима решил, что такое предложение не лишено смысла. В практических вопросах Носиков ориентировался хорошо. Мальчики встали в очередь следом за троицей ребят в галстуках.

Дети впереди заказывали стандартные обеды, получали капустный салат, суп, картофельное пюре с бифштексом и зеленым горошком, компот и сладкую слойку.

– По-моему, неплохой обед, – обратился Дима к однокласснику.

– Ты подожди, – яростно дернул его за рукав Носиков.

Он оказался прав.

Первый мальчик, самый старший – ему было лет пятнадцать – заказал уху, жареного осетра с картофелем фри, кофе с молоком и мороженое. Второй попросил отбивные с горошком, морковный салат и два пирожных с чаем. Третий выбрал котлеты с гречневой кашей, дымящийся густой суп со странным названием и три цветных шарика мороженого в большой металлической вазочке.

– А ты говоришь – стандартный, – усмехнулся Андрей. – Заказывай.

– Можно отбивные с жареной картошкой и горошком? – спросил Дима.

– Конечно, – улыбнулась девушка, стоящая на раздаче. – Две отбивные, картофель фри и горошек, – объявила она куда-то вглубь помещения, где булькала, свистела и пузырилась еда. Что еще?

– Салат, кофе и мороженое, – попросил Галкин.

– Первое не будете?

– Лучше мороженого побольше, – заявил Дима.

– Большую порцию мороженого-ассорти, – крикнула девушка молодому человеку за стойкой. Тот кивнул и за полминуты соорудил в глубокой вазочке что-то невообразимое: шоколад, сироп, орехи, и много-много мороженого…

Носиков тяжело вздохнул и попросил:

– Мне то же самое, только вместо мороженого – пирожные. Слоеное, эклер, картошку, бисквитное, шоколадное и ореховое.

Девушка тут же горкой выложила на тарелочку заказанные сладости, хотя Дима ожидал, что она спросит Носикова, осилит ли он все это, а проще говоря, не треснет ли у него физиономия…

– Ты почему мороженого не хочешь? – тихо спросил Дима.

– Нельзя. Горло болит, – признался Андрей.

К концу обеда, когда мороженого в вазочке осталось только на дне, Дима понял, что и мороженого можно переесть, хотя до сих пор с ним этого не случалось. Он сильно опасался, что горло заболит и у него.

В дверях между тем снова возник Кирилл.

– Абрамов, Бутиков, Галкин и Дворецкая – идите со мной, – пригласил он. – Остальные могут посидеть здесь или вернуться в Большой зал – там профессор Землянин разберет решения задач.

Все мальчики в костюмах тут же вскочили с явным намерением не упустить ни одного слова профессора. С трудом поднялся и Галкин. Он подхватил сумки и пошел к Кириллу.

– Я еще здесь посижу, – бросил вслед ему объевшийся сладостей Носиков. – Что не решил – то не решил. И нечего заранее расстраиваться. Интересно, еще пирожных дадут? С собой?

Дима следом за Кириллом побрел по переходам, уводящим в другое крыло огромного здания. Проводник был не слишком разговорчив, ребята, которые шли с ним – тоже.

За белой пластиковой дверью обнаружился словно бы больничный покой. Вдоль стен стояла электронная медицинская аппаратура, посреди комнаты – кушетки и ширмы.

Властная пожилая женщина в белом халате, ни слова не говоря, взяла Диму за руку и подвела к кушетке. Куда повели других детей, Галкин не заметил. Пока женщина-врач прилаживала ко лбу и рукам Димы электроды, молодая медсестра засыпала его вопросами:

– Фамилия? Имя? Возраст? Чем болели? Какие сны видите: цветные или черно-белые? Боитесь ли темноты? Случались ли травмы головы?

Не переставая удивляться, что ему все время говорят “вы”, Дима невпопад ответил на вопросы. Тем временем засветились экраны мониторов, зажужжали самописцы, рисующие цветные линии на глянцевой бумаге. Пожилая женщина удовлетворенно хмыкала и бормотала что-то на непонятном языке. А потом жужжание одного из приборов перешло в высокий свист, вверху загорелась красная лампочка. Медсестра испуганно ахнула, врач впервые сурово посмотрела Диме в глаза.

– Махалец? – жестко спросила она.

– Я не знаю, – тихо пробормотал Дима. – Что такое махалец?

– Ты или уже знаешь, или не узнаешь никогда, – неприятно улыбнувшись, ответила женщина.

Доктор нажала на кнопку, и через две минуты в комнату ворвались три охранника в камуфляжной форме – такой же, как у тех, что сидели на входе.

– Ну-ка, пойдем, гаденыш, – предложил один из них Диме.

Галкин удивился, как в департаменте ухитряются уживаться безукоризненно вежливые и, напротив, грубые люди. Может быть как раз потому, что одни могли безнаказанно грубить, а другие это терпели? Спорить с мускулистыми взрослыми охранниками Дима не стал. Его и Ряхин, бывало, избивал, а уж эти места мокрого не оставят. Он поднялся с кушетки и пошел к двери, где лежали сумки.

– Пусть барахло возьмет? – спросил один из охранников своего начальника.

– Не мне же вы его сумки оставите, – сурово объявила врач. – Пусть берет и несет, куда вам надо.

Разговор Диме совсем не понравился. Похоже, его уводили надолго, если не навсегда.

– В чем дело, тетенька? – попытался он обратиться к врачу еще раз.

Женщина не удостоила его ответом. Один из охранников взял Диму за шиворот и потащил его по коридору. Спешащие мимо хорошо одетые мужчины, казалось, не замечали этого. Похоже, такие сцены были здесь в порядке вещей.

Охранники спустились с Димой по лестнице на два этажа и втолкнули его в небольшую белую комнату с единственным вращающимся стулом, без окон, с яркими лампами дневного света.

– Посиди здесь и не шебурши, – предложил охранник.

Дверь захлопнулась, и Дима остался один. Он бросил сумки в угол рядом с дверью, уселся на вращающийся стул и стал ждать, сам не зная, чего.

Мальчик сидел долго. Час, а, может, даже два. Он размышлял, что случилось, и не мог найти разумного объяснения. Может быть, он болен заразной болезнью? Или у него какие-то психические отклонения, с которыми нужно немедленно изолировать от общества? Настроение у Галкина было совсем не радужным. Все так неплохо начиналось и так странно заканчивается.

В двери повернулся ключ. Дима вздрогнул, вскочил и увидел полного мужчину лет сорока в белой рубашке и галстуке. Он был почти полностью лыс. За ним стояли еще двое мужчин в черных костюмах, из-за них выглядывал охранник в камуфляже.

– Оставьте нас с мальчиком, – властно приказал мужчина. Голос у него был таким неприятным, что Дима вздрогнул.

Дверь закрылась. Мужчина пристально рассматривал Галкина.

– Ты правильно сделал, что встал со стула, – заметил он после паузы. – Это мое место.

Дима ничего не ответил. Он не собирался спорить из-за стула – и так насиделся.

– Итак, малыш, что тебе известно о нас? – вкрадчиво спросил мужчина. – Кто тебя сюда послал?

Мальчик вздрогнул. Какие-то странные вопросы ему задавали… Дима решил, что покрывать Кондрашкина у него нет никаких причин, и он ответил:

– Семен Иванович…

– Какой еще Семен Иванович? – грозно повторил начальник.

– Кондрашкин. Он сказал, что работает в департаменте образования… А вы сами кто будете, дядя?

– Дядя? – сипло расхохотался незнакомец. – Давно меня так не называли… Не говори так больше, мальчик. Зови лучше Кирьян. Да, я – Кирьян Блескальцев. Я здесь главный.

Похоже было, что воспоминание о том, что он большой человек, изменило настроение Блескальцева в лучшую сторону.

– А как ваше отчество? – спросил Дима.