Адвокат мертвых (СИ) - Страница 2
«Надо бы поесть, надо бы выпить хотя бы чашку воды. Надо позвонить сестре, сказать, что я в порядке».
Мысли были разумными, верными, но апатия, запустившая когти в его душу, была слишком сильна. Поэтому и мысли уходили прочь вспуганной стайкой птиц, так и не становясь призывом к действию.
Каждый шаг отбивал марш безысходности, и когда пустота исчезала, казалось, что этот марш звучит похоронным набатом у него в ушах.
Никто не поможет.
Некуда идти.
Не к кому обращаться.
Пустота.
Тишина.
Только плач неотомщённых душ мёртвых.
Он не знал, сколько он шёл. Периодически мужчина останавливался, иногда начинал идти в обратную сторону или двигался кругами.
Тьма укутала улицы и дома пуховым одеялом сна, выключила огни, приглушила звуки города, стёрла прохожих с канвы улиц и оставила мужчину наедине с ночью.
Одного, ни о чем не думавшего, ни о чем не мечтавшего, запутавшегося в пустоте перекрёстков, заблудившегося в потёмках улиц и всплывающих видений.
Литейная улица выпрыгнула перед глазами неожиданно, со злобным карканьем взметнулось с пустыря вверх воронье, и насмешливо зазвучал им вслед хриплый крик огромного ворона.
Посреди поля, рядом с покосившимся деревянным крестом, стоял дубовый стол, почерневший от времени. Рядом с ним белый кожаный вертящийся стул, в котором были видны отверстия, окружённые алыми пятнами с застарелыми сгустками крови.
На стуле сидел парень, закинув на стол ноги в тяжёлых ботфортах.
Первыми бросились в глаза его черные волосы. Причудливо выстриженные, сзади они еле-еле закрывали затылок. Зато спереди длинная чёлка с фиолетовыми пёрышками, падала почти до губ.
Джинсы, черные с металлическими заклёпками были очень популярны среди молодёжи, а вот темно-серому свитеру было лет так пять, и растянутый сверх всякой меры он болтался на тщедушном теле.
В руках у парня была газета, в которую он уткнулся практически с головой. На столе был ещё телефон, который мужчина видел только в музеях, массивная стойка, винтажная трубка.
На краю стола в тяжёлой хрустальной пепельнице, в виде распластанной черепахи, были с горкой насыпаны фисташки. Их расклёвывал ворон.
Ещё одной странностью пустыря было то, что стол был хорошо освещён, но не было ни ламп, ни света луны, ни уж тем более солнца.
Просто узкий конус света, существующий сам по себе.
И царила тишина…
Бесшумно перелистывалась газета, клюв ворона открывался и закрывался, но не доносилось ни звука.
Поверить своим глазам было сложно. Мужчина был прагматиком. Мужчина не верил ни в Бога, ни в черта. Но тут…
Иногда порывы души толкают людей на странные поступки.
Сначала в нём заговорило любопытство, следом подняла голову надежда. А что будет, если сказать? А если попросить о помощи — может, поможет?
Над пустырём зазвучала первая фраза.
— Адвокат мёртвых явись.
На глазах мужчины, парень отложил в сторону свою газету, что-то сказал ворону, скользнув пальцами по его перьям, и посмотрел на молчащий телефон.
— Адвокат мёртвых явись.
По ту сторону барьера беззвучности трубка начала подпрыгивать, и парень поднёс её к уху, подняв голову. На мужчину из-под длинной чёлки глянул провал белых глаз.
Ужасом скрутило внутренности. Словно ледяной ком охватил горло, сжимая его кольцом, не давая сказать ни слова.
Но упрямство было фамильным, и родилось раньше, чем мужчина. И из последних сил он не столько прошептал, сколько прошипел:
— Адвокат мёртвых явись!
Паренёк разжал губы, обнажая страшный оскал игольчатых клыков, и сказал в трубку:
— Адвокат мёртвых слушает.
И голос звучал одновременно и над ухом мужчины, словно из невидимой трубки, и на пустоши в том числе. Постояв пару мгновений, мужчина радостно улыбнулся и потерял сознание.
… В воздухе пахло мандарином, еловыми ветками и немного корицей.
На потолке были знакомые деревянные панели, у края стены в одном месте у карниза был отбит уголок, и штора, потеряв пару колец, бессильно трепетала на сквозняке.
На тумбочке стоял стакан и рядом пара таблеток. И однозначно выходило, что он сейчас дома. А не…
Где?
Память неожиданно отказала. И что было «до», он никак не мог вспомнить, только перед глазами стояли серые глаза девочки с фотографии, да в ушах все звучал насмешливый крик огромного ворона.
Встав с кровати, мужчина пошатнулся. В голову ударила боль. Боль сжимала виски раскалённым обручем, боль вонзалась иглами, терзала, рвала на куски.
Ноги подкосились, его шатнуло и чтобы удержаться на месте, пришлось схватиться за подоконник. Над головой жалобно простонали шторы, потерявшие разом еще несколько крючков.
В полутёмную комнату потоком хлынул солнечный свет. Из глаз полились слезы. И пережидая приступ, мужчина не сразу смог начать двигаться.
Впрочем, мало-помалу, в глазах прояснилось, можно было сделать шаг, не боясь снова свалиться, и мужчина даже смог добраться до тумбочки, чтобы выпить таблетки, оказавшиеся анальгетиками.
Следом мужчина начал одеваться, не представляя, кто мог не только привести его домой, но ещё и раздеть, и приготовить свежую смену. На стуле сбоку были и брюки, и свежая рубашка, и даже чёрные парные носки.
Странности нарастали как снежный ком, и когда хозяин дома вышел в коридор, привычно подняв ногу, чтобы не споткнуться о скатку ковра, он все же споткнулся, не обнаружив его на привычном месте. Там, где под ступней должен был оказаться плотно свёрнутый ковёр, его ждала пустота.
Дверь в кухню была плотно прикрыта, чтобы не мешать звуками спящему хозяину.
И открывая ее, мужчина гадал, кого именно он там увидит.
Но меньше всего он ожидал, что на подоконнике у раскрытого кухонного окна, он увидит девушку, кормящую с руки кусочками сырого мяса огромного ворона. Повернув голову, она уставилась на побелевшего как полотно мужчину омутами шоколадных, задумчивых глаз.
Знакомые глаза, знакомые черты лица, знакомая фигура и невозможность происходящего. В душе подняли голову и ожили личные кошмары мужчины, закружились вокруг, смеясь, подтачивая его силы.
— Ты кто? — спросил он немного грубо.
— Вот наглые заказчики пошли, — голос у девушки был абсолютно плоским и невыразительным, его можно было раскрасить в любой цвет и в любую эмоцию без особого труда.
— Заказчики? — эхом повторил мужчина.
Девушка подбросила ворона, понаблюдала за его скольжением вдоль здания вниз и равнодушно сказала:
— Люди, почему же вы такие глупые. Сам меня призвал, а теперь удивляется. Я адвокат мёртвых.
— Кто?
— Адвокат, мёртвых. Ты вчера пришёл на улицу Литейную. Ты вчера трижды прочитал призыв адвоката, так чему удивляешься.
— Вчера трубку снял парень, а ты — девушка, причём…
— Я глас адвоката, я его взор, я его уста, — девушка перебросила ноги на пол, внимательно глядя на мужчину.
А потом её лицо дрогнуло, застывшая маска поплыла, обнажая привычную нежную улыбку до боли знакомой девушки. И голос знакомый звучал так же как и в его воспоминаниях, эти тёплые обертоны грудного женского голоса звучали всегда нежно и завораживающе.
— И ты не ошибся, Кирилл. Я действительно мёртвая. И я… я тебя помню…
Мужчина сел на стул, как утопающий в соломинку вцепился в кружку с горячим кофе с корицей.
Аня, шесть лет назад сказавшая ему, что им надо расстаться, сидела на его кухне, на подоконнике, в окружении мандариновых корочек и от неё пахло еловыми ветками.
Аня, его первая счастливо-щемящая любовь, которой он собирался сделать предложение, отказала ему и вышла замуж за его лучшего друга.
И ему было одновременно и сладко, и горько, когда он смотрел на их счастье, зная какой ценой оно им досталось.
Аня, его недосягаемая мечта с шоколадными глазами, умерла в роддоме три года назад, и трёхлетний сынишка Вадим был единственным напоминанием о ней для двух убитых горем мужчин, которые так и не перестали её любить.