Адвокат мертвых (СИ) - Страница 11

— Хорошо. А зачем ты Аню отправил к прилавку?

— Всё время забываю, человек, что ты слишком много понимаешь.

— Это плохо?

— Лишняя головная боль.

— Ну, прости! — огрызнулся Кирилл.

— Не извиняйся, человек, в твоём голосе всё равно не слышно раскаяния.

— Слушай.

— А?

— Тебя никто не хотел ударить?

Адвокат расхохотался.

— Человек, ты такой умный, но такой глупый. Я не существую в этом мире. Если на то не будет моего желания, до меня невозможно даже дотронуться.

— Да? — Кирилл, хорошо помнящий тепло ладони, которая закрыла ему глаза, протянул руку и коснулся плеча парнишки. Плечо было тёплым, джемпер немного кололся.

Адвокат только головой покачал.

— Ты меченый смертью. Ты не принадлежишь этому миру точно также, как и я, или как Аня. Начинай думать, человек. Думать головой, и поменьше слушай тот орган, из-за которого у вас все проблемы.

Кирилл закашлялся.

Из-под чёлки взглянули белые глаза.

— Ты странный человек.

— Какой есть. Зачем мы здесь?

— Человек, к которому подходила Аня — один из тех, чьё намеренное попустительство привело к трагедии. Он знал, что убийца твоей семьи сел за руль пьяным, он мог остановить его, но не стал этого делать.

— Он… раскаивается?

— Нет.

— А он… знает?

— Безусловно. — В голосе Адвоката прозвучала растерянность, потом он сдался. — Я действительно не понимаю вас, человек. Он мог предотвратить трагедию, ему для этого нужно было просто вызвать такси для гостя, напивающегося в их ресторане. Затем деликатно помочь ему сесть в машину. И ничего бы не было. Ничего. Совершенно. А он махнул рукой, подумал, что это его не касается. И сейчас радуется тому, что ничего не стал делать, потому что не лишился работы. Где логика, человек? О чём вы думаете?

— О деньгах. О жадности. О том, что мы можем таким образом удовлетворять свои желания и наклонности. Никто не собирается быть святым, никто не хочет быть хорошим.

— Почему?!

— В этом нет прибыли.

— Прибыль, прибыль, прибыль! У вас всё крутится вокруг денег. Прогнивший мир… — Адвокат прищёлкнул пальцами.

— Что ты сделал?

— Наказание. Он уверен, что всё в мире можно купить за деньги. Теперь он познает обратную сторону мира, в которой за деньги невозможно купить то, что поистине важно. Не спрашивай, что именно войдёт в его наказание, человек. В этом мире есть вещи, которые ты не должен знать, чтобы не испытывать печали или горечи. Печаль и горечь только привяжут тех, кого ты должен отпустить.

Кирилл кивнул. Адвокат в очередной раз повернулся к нему той стороной, которую он не понимал.

— На этом всё? — спросил он.

— Нет, — паренёк покачал головой. — Был ещё один попуститель, человек. Но с ним разбираться будешь ты сам.

Объяснять ничего больше Адвокат не пожелал, подхватил биточки и кофе, из воздуха сотворил точно такие же, но уже чистые приборы и исчез со своим заказом.

— Мы задержимся? — уточнила Аня.

Кирилл покачал головой.

— Ты знаешь, куда идти?

— Да.

— Тогда идём. Что-то мне… расхотелось… здесь сидеть.

Они двое уже выходили на улицу, когда позади донеслось:

— Мужчина? Мужчина, вам плохо?

Кирилл хотел повернуться, но Аня не дала. Вцепилась в его руку и отрицательно покачала головой.

— Не надо.

— Но я просто…

— Не надо. Идём. Иначе мы опоздаем на автобус. А потом будет поломка, и пойдём мы пешком или такси придётся ловить, — зачастила девушка. — Пойдём. Ну, пойдём же!

Кирилл спорить не стал.

Автобус уже отъезжал от остановки, когда мимо проехал с включённой сиреной карета скорой помощи. Кому-то где-то стало плохо. Это могло быть совпадением, но мужчина уже так не думал.

Скорую вызвали мужчине в пабе, которому стало плохо.

— Аня.

— Да?

— Куда мы едем?

— В ту ночь, когда всё случилось, помимо распорядителя зала, стол обслуживала девушка-официантка. Она тоже видела, как сильно напивается… ОН. И она тоже является сопричастной.

— Откуда ты знаешь её адрес?

— Адвокат сказал. А ему — мёртвые.

Кирилл хмыкнул. «Адвокат сказал» — было универсальным ответом, и судя по всему, это значило, что ответа мужчине лучше не знать.

Старенький автобус подпрыгивал на кочках, на грязном заднем окне кто-то нарисовал рожицу с высунутым языком и подписал: «Помой меня». Видимо мыть автобус никому не хотелось, и рожица плакала каплями недавнего дождя.

— Кирилл…

— Что? — повернулся к Ане мужчина.

Она попыталась что-то сказать, раз, второй, потом покачала головой. Спокойно, словно ничего не случилось, отвернулась:

— Забудь.

Но Кириллу почудилось в её движении, в её взгляде тоска и мольба. Но ведь она же… Она…

Думать об этом было больно, и мужчина отвернулся в сторону.

За окном заплакал начавшийся дождь. И в сером отражении потёрлась одинокая слезинка, скатившаяся по бледной холодной щеке.

Автобус остановился только через двадцать пять минут. Жила девушка-официанта на другом конце города. Серая девятиэтажка старой планировки стояла в глубине старого спального района. На улицах практически не было людей. Все были на работе.

— Разгар рабочего дня, как-никак, — пробормотал Кирилл, подняв голову. В похожей девятиэтажке жила со своей семьёй Аня. Сейчас они переехали, но… Бросив взгляд на девушку, мужчина убедился, что она спокойна и двинулся первым к указанному подъезду.

Лифт как всегда не работал, и на шестой этаж пришлось подниматься пешком. Под дверью они стояли минуты три не меньше. И если бы Кирилл бы один, он скорее всего бы ушёл. Но Аня настояла на своём, говоря, что дома хозяева есть. Поводов у Кирилла сомневаться в словах девушки не было, поэтому он спокойно стоял под дверью, ожидая когда им откроют.

Дверь открылась так резко, что если бы Кирилл стоял под ней, он вполне мог бы остаться без носа.

На площадку вылетела в драненьком халатике всклоченная девица лет девятнадцати-двадцати.

— Кому дома не сидится, кто там шарится по чужим домам, дворам?!

— Смею надеяться, что всё же я не шарюсь, — отозвался Кирилл, чуть повернув голову. Опираясь на стенку сбоку от двери, он смерил девицу таким взглядом, что та, заалев как помидор, торопливо запахнулась и прикрыла стыдливо ладошкой прореху на боку.

— Вам чего?

— Соседка твоя дома?

— Вам припадочная эта нужна, что ли?

— Почему припадочная? — тут же спросил Кирилл.

— А как ещё эту идиотку назвать? Уволилась с работы, три дня проревела в подушку, а потом начала в истерике биться. В психушку бы её надо было везти! В психушку! Там таким дурам как она самое место.

— А куда её увезли?

— В это самое, ну короче куда не психов забирают.

— Кто увёз?

— Скорую вызвали. А ещё соседка наша раскудахталась, бегала вокруг неё, Сашенька, Сашенька! До чего ж ты себя довела, девонька!

— В невралгию Сашеньку увезли, — раздался укоризненный голос. И вместе со стуком клюки по грязному полу на площадке появилась старушка. Видимо, та самая соседка, потому что девица вначале взвизгнула, а потом спряталась за дверью. Вовремя, потому что следом в дерево ударила клюка. — Ишь, злыдня, что удумала! Сашеньку поносить! Сама не понимаешь, так другим не говори!

— Психованная! — крикнула злобно девица, щёлкнули замки и простучали босые ноги.

Кирилл посмотрел уже на соседку.

— Может быть, вы нам поможете. Нам с Сашей встретиться надо.

— Она в невралгии, милок. Сама девочка мне ничего не говорила, но у неё на работе какая-то беда случилась. Сашенька домой вернулась с неделю где-то назад сама не своя. Плакала долго. А потом плохо ей стало. Я вызвала скорую, и её увезли… Я хотела её навестить, но там только родных пускают.

— А родные у неё есть?

— Нет, милок. Тётка была, да и та бросила… Я вот ей яблочек своих… с деревни привезла… А меня так и не пустили.

Кирилл протянул руку:

— Давайте, бабушка, я передам ей. Мне с Сашей поговорить надо.