Адские врата - Страница 12

Граф Сноудон бросил короткий взгляд назад. Он не знал, что с этой женщиной, почему она без сознания, – но при первой же остановке он намерен был это выяснить.

Лейтенант граф Алан Сноудон все же выполнил свою боевую задачу. Выполнил до конца…

В окнах мелькнули стоящие в проулке пожарные машины. Они тушили какое-то здание…

Конечно же, Ксения не вняла моему предупреждению и не вручила свою безопасность оберсту Гансу Зиммеру. Было бы странно, если бы она поступила иначе: в этом вся Ксения. Я даже знаю, что она думает про это: я не хочу, чтобы мой сын (заметьте – мой (!) сын) играл в ваши кровавые игры. Увы, сударыня, это не мы играем в эти кровавые игры, это жизнь в них играет. И нам остается только пытаться выжить.

Я сидел в «Мерседесе», который был взят напрокат по поддельным документам, и смотрел на причудливое, открытое то ли в третьем, то ли в пятом году здание «Арена дю Женев», небольшой (по русским меркам) концертный зал всего на девять тысяч мест. Здесь обычно выступают концертирующие звезды, билет на которых стоит не меньше тысячи германских марок, проходят концерты «продвинутой» камерной музыки – это изуродованная классика, проходят дискотеки. Но сегодня припарковаться можно было лишь со специальным пропуском, все окрестности были забиты дорогими авто. Дамы в вечерних платьях, яркие, как тропические бабочки, солидные джентльмены во вручную пошитых костюмах – все они шли по улице, мимо нас, спеша на благотворительный бал Женевского Красного Креста. Это – своего рода развлечение европейской аристократии, балы дают каждый месяц. Дальше – Вена, потом Берлин и, наконец, город-государство Монако.

Оберст Ганс Зиммер запалил свою очередную кубинскую сигару, отчего в машине стало нечем дышать. Я поморщился.

– Сударь, нельзя ли повременить?

Оберст хрипло, каркающе рассмеялся:

– Нельзя, ваше сиятельство. Миль пардон, если сигары старого вояки оскорбляют ваше тонкое обоняние…

– Скорее они оскорбляют ваши легкие, сударь, вынужденные поглощать эту гадость.

Оберст похлопал меня по плечу.

– Мои легкие, сударь, как раз и питаются тем, что вы высокомерно называете «гадостью». За всю свою жизнь они повидали такого, что сигарный дым для них – все равно, что для вас, аристократов, – розовая амброзия.

Оберст Ганс Зиммер казался совсем другим – бродягой из порта, солдатом Германского африканского корпуса, грубым, наглым и нахальным. Это была не более чем маска, способ существования, обжитый и привычный образ – на самом деле оберст был умным и прозорливым человеком, жестким дельцом, которому палец в рот не клади. При этом он еще был лучшим специалистом по безопасности в Швейцарии и одним из лучших в мире, упертым и жестким, готовым проломить стену головой, если это потребуется. Вершиной его карьеры было подразделение, известное как «Nebel», «Der Nebel». На швейцарском диалекте немецкого это означает «Туман», – это спецподразделение, созданное в вооруженных силах Швейцарской конфедерации людьми, прошедшими через отряды Опладена и «Бранденбург-800». Эти люди вмешиваются в ситуацию там, где не может вмешаться Священная Римская империя или где затронуты интересы Конфедерации, в основном финансовые. Взаимоотношения Швейцарской конфедерации и Священной Римской империи сложны до безумия, и никто не может точно сказать, где отдают приказы, и где – их исполняют. Но, видимо, оберст Зиммер, швейцарский немец или германский швейцарец, оказал немало услуг исторической Родине – иначе ему не позволили бы заниматься охранной деятельностью в Африке на тех же правах, что и германцам. Мне, например, не позволили, хотя, проживая в Североамериканских соединенных штатах, я наводил справки.

И оберсту Зиммеру можно было доверять на девяносто девять процентов – если ему поручили безопасность кого-либо, он ее обеспечит. На сто процентов нельзя было доверять никому.

– Время, – напомнил водитель, суховатый, бесцветный, средних лет. Типичный швейцарец, бесстрастный наемник. Но профессионал.

Я достал из бардачка пистолет, вложил его в специально нашитую на пиджак кобуру с клапаном – ради этого пришлось испохабить творение лучших лондонских портных. Стиль Уайта Эрпа, он тоже носил «Миротворца» со стволом 7,5 дюйма во внутреннем кармане пиджака, специально перешитом под пистолет. У меня же задачи другие – соответственно и пистолет другой. Для этого дела Ганс Зиммер нашел для меня новенький «Kel-Tek PMR-30», еще не встречавшийся в Европе. Легкий полупластиковый пистолет, при том в его магазине – тридцать патронов, ни больше ни меньше. Калибр двадцать два «Винчестер Магнум» – намного более серьезный патрон, чем это принято считать, его обычно путают с двадцать вторым длинным винтовочным, а это неверно. Останавливающее действие для спецпатронов находится примерно на уровне патрона 7,65 «Браунинг» – а ведь именно пистолетами этого калибра были вооружены все европейские детективы годов до семидесятых. К тому же пистолет имеет слабую отдачу, удобно лежит в руке – и это позволит вести быстрый, прицельный огонь. Я надеюсь, что на балу Швейцарского Красного Креста до этого дело не дойдет – но человек полагает, а бог располагает, как обычно.

Следом я достал два револьвера «Смит-Вессон» с титановой рамкой, – малыши, но с резким и сильным боем под триста пятьдесят седьмой «Магнум» со сточенной головкой. Они приобрели большую популярность после того, как в САСШ приняли дурацкий закон об ограничении вместимости магазинов. Очень популярны среди телохранителей, в отличие от пистолетов можно стрелять через карман. Один револьвер я положил в карман, другой – в кобуру на лодыжке, какую обычно носят североамериканские полицейские. Кобура на лодыжке – идиотизм полный, но она хороша тем, что при обыске до нее добираются в последнюю очередь. Тем более в Европе – здесь так оружие носить не принято.

Мелькнула мысль – если будет стрельба, потом на весь год будет разговоров о диких русских аристократах, которых нельзя пускать в приличное общество. Еще раз подтвердится миф об исконном русском варварстве.

Ну и черт с ними.

– Что с вертолетом?

Оберст достал старомодный сотовый телефон, прозвонил нужный номер.

– В готовности. Им потребуется пятнадцать минут, не больше.

Надеюсь…

– Если я сумею вывести их – подавайте машину прямо к подъезду, не стесняйтесь.

Оберст только усмехнулся – мол, не учи ученого.

Ну… с богом.

Я вышел из машины, оправил пиджак, забрал с собой букет цветов… здесь это было не совсем принято, но и не запрещено. Сочтут за дикость и неотесанность русских – а мне важно то, что букет отвлечет внимание от меня самого. Да и не будут меня обыскивать на входе… здесь же Швейцария, благотворительный бал Красного Креста, здесь не Тегеран, не Бейрут, не Багдад, не Кабул. Тихая, мирная страна…

С самого начала, когда я поднимался по дороге к арене, я почувствовал, что за мной следят. Взгляд в спину, совершенно отчетливое чувство, оно приобретается после того, как ты побывал в горячей точке и выжил там. То, чего я и боялся – снайпер. Снайпер на подстраховке, возможно даже не один. Те, кто все это затеял, пойдут ва-банк, они готовы на все, чтобы обезглавить русскую монархию любой ценой и любым способом, даже таким. Но в таком случае – и я пойду на все, и наплевать, если по результатам сегодняшнего бала у кого-то случится сердечный приступ, у кого-то – преждевременные роды, а у кого-то – отравление свинцом, причем смертельное. Хоть Ксения и не подарок, но я ее все равно отсюда вытащу…

Как я и предполагал, никого не обыскивали. Просто принимали карточку-приглашение и смотрели по какой-то базе. Вероятно – по базе «Кто есть кто» или по Готскому Альманаху[13]. В Готском Альманахе я должен быть – как-никак князь, высший аристократический титул, естественно, после членов Августейшей семьи. Именно поэтому я должен идти один. Никого другого на бал просто не пропустят, и все будет сорвано.