А.Д.А.М. (СИ) - Страница 80

— Тебе плохо? — спросил Адам.

— Точно не хорошо.

Он пошел в спальню и лег на матрас. От пива тошнит, как и от рассуждений Торима о биомехах. Что он вообще понимает? Байкер хренов.

— Можно?

— Это и твой дом тоже. — он перевернулся на спину. — Ложись.

Адам лег рядом, но на расстоянии, видимо, боится, что он и на него накинется.

— Я кретин и повел себя по-кретински. — сказал он.

— Вовсе нет, Торима часто заносит. После ситуации с Нанико я удивлен, что ты ему не врезал.

— А я хотел.

— Охотно верю. — Адам перевернулся на бок и смотрит на него. — Все еще не хочешь поговорить?

— А мы еще не все выяснили? — он тоже повернулся к нему.

— Решать все проблемы сексом — это приятно, но не эффективно. — Адам улыбается. — Хочу выбросить все, что ты нашел в коробках.

— Почему?

— Посмотрел и понял, что это больше не я. Не знаю, как объяснить, будто это не мои вещи. Вырос, наверное.

— Можно называть тебя Адамом? — выпалил он.

— Почему вдруг? — он удивленно вскинул брови.

— Я тоже чувствую, что мы меняемся. С тобой я снова стал Ноэлем, хотя четыре года был Зиссом. Больше не хочу прятаться за чужим именем.

— Для тебя буду кем угодно.

— Не шути со мной. — он положил руку ему на грудь и чувствует, как бьется его сердце.

— Если тебе так нравится, называй. Только говори со мной, не отворачивайся. Когда ты злишься, я… — Адам беспомощно смотрит на него и силится подобрать слова. — Я не знаю, что делать. Не понимаю, в чем виноват.

— Ты не виноват. — он обнял его рукой и подтащил к себе. — Ты вообще ни в чем не виноват.

В комнате темно и прохладно, легкий сквозняк приятно холодит кожу. Пахнет летом, раскаленным асфальтом и чем-то еще, едва уловимым, тем самым, от чего приятно сжимается все внутри, когда, просидев до утра за книгой, выходишь на балкон и видишь просыпающийся город.

Рён умер. Можно сходить с ума сколько угодно, но это ничего не изменит. Зато на его груди спит Адам — его точная копия, которая, кажется, становится личностью, начинает понимать, что ей нравится, а что нет, отсекает старое и ищет что-то свое. И он прекрасен. Творение рук человеческих, человек, который сводит его с ума во всех смыслах, он заслуживает всего, что этот мир может ему предложить.

Перерыл весь магазин в поисках книг о биомехах. Их оказалось великое множество, но, к сожалению, большая часть из них — романы о том, как кто-то полюбил искусственно созданное существо, а такую книгу он сам написать может, и в ней не будет ни слова лжи.

Многие данные ужасно устарели — в некоторых книгах биомеханических людей называют роботами, что в корне не верно, поправки об этом уже приняли в Конституцию, закрепив за биомехами официальное название.

Он узнал много нового для себя, но ничего о том, как устроено сознание Адама. Даже близко не подобрался к разгадке его сущности, но он знает кое-кого, кто способен ответить на его вопросы.

Отец забрал его после работы, подозрительно быстро согласился на встречу, будто только этого и ждал.

— Как он? — спросил Александр, как только Ноэль сел в машину.

— И тебе привет. Нормально.

— Можно поподробнее?

— Адам меняется. — он не думал, что разговор о биомехах начнется сразу.

— Почему ты зовешь его так? — отец выехал на дорогу. — Он попросил?

— Нет, я так решил. Это больше не Рён, ты ведь понимаешь это?

— Какая часть слова «исследование» тебе не понятна? — отец усмехнулся. — Я не знаю, кто он, не представляю, кем он был. Считай, что ты — научный сотрудник. И я требую отчет. Так что с ним не так?

— С ним все так, просто он больше не тот человек, которым был до аварии. Да, он все помнит, но ему не нравятся вещи, которые раньше доставляли удовольствие, у него меняются вкусы, взгляды, он намного умнее стал, кажется. — он замолчал.

— Интересно. Агрессия, проблемы с памятью?

— Нет, никакого деструктивного поведения.

— Как заговорил, таким словам тоже он тебя научил? — отец улыбнулся. — Положительная динамика, это хорошо. Ну, раз проблем нет, то зачем ты звонил?

— Хотел узнать, как он устроен.

— Что тебя волнует? Давай к делу, без долгих прелюдий.

— Его чувства — они настоящие? — под пристальным взглядом отца он кажется себе никчемным и глупым. — Мне важно это знать.

— Ноэль, черт, ты серьезно? Хочешь теологический спор со мной начать? — отец резко вывернул руль, заехал во двор и заглушил мотор. — Из всех вопросов, которые ты можешь задать человеку, создавшему другого человека из ничего, ты выбрал эти?

— Отец…

— Ладно, я знаю, ты очень ранимый и…

— Чего? — он готов провалиться сквозь землю. — Просто объясни мне, кто он такой. Пап, — он старается выглядеть максимально серьезным, — я люблю его.

— А он?

— Говорит, что тоже.

— Ко мне какие вопросы? — Александр Бельтран смеется, надо же. — Ноэль, чего ты от меня хочешь?

— Я не понимаю, кто он такой. Почему он меняется, что у него внутри, как он мыслит.

— О’кей, у него есть мозг. Буквально. И мыслит он так же, как ты. Адам — не робот и не суррогат, он не машина, которой управляет операционная система. Мы создали человека, минуя стадии развития эмбриона и взросления. Так понятнее?

— Немного.

— Если его вскрыть, ты не увидишь внутри механизмов. Вообще, ни одного. Он не умеет считывать микромимику, умеет врать, у него есть воображение. У машин нет воображения, понимаешь? Боже, Ноэль, ты хоть одну мою лекцию читал?

— Прости. — он пожал плечами. — Как-то не довелось.

— В физическом плане он человек на девяносто девять процентов.

— То есть, вы создали тело? Мертвое тело? И поместили в него носитель с личностью Рёна? И как он ожил? — вопросы сыпятся из него один за другим.

— На его теле есть одно единственное место, которого нет на твоем. Вот здесь, — отец провел пальцем за ухом, — есть укромное местечко, разъем, в который помещен носитель, как ты его называешь. Через него же подключаются нейроинтерфейсы, с помощью которых мы следим за его состоянием. Он не подключается к Сети, не может устанавливать патчи и обновления, тебе нужно понять, что он — не машина. Ясно?

— Ясно. — он кивнул. — Значит, все, что он говорит и чувствует, — это по-настоящему? Как у людей?

— Абсолютно.

— Вы собирали его по кускам?

— Ноэль! — отец, кажется, выходит из себя. — Ты же мой сын, как можно быть таким недалеким? Создание человека — это не магия, а наш институт — не замок Франкенштейна. Мы пытаемся дать людям второй шанс, понимаешь? Биомехи — это компаньоны, слуги, рабы, кто угодно, но не полноценные члены общества. Адам — это другое. Таких, как он, возможно, больше не будет, создание таких существ не этично.

— Тогда что вы делаете? Зачем вам этот эксперимент? — он медленно теряет нить отцовских рассуждений.

— В нем заключено свободное сознание, которое мы не можем ограничить насильственным образом. Мы буквально вынули человеческую суть того мальчишки и поместили в новое тело. И мы сможем делать это с другими людьми. Вот тогда правительство, наконец, не сможет отвертеться. Им придется признать, что наука восторжествовала над религией. Представь, что у тебя погиб кто-то близ… А, ну да. — отец откашлялся. — Так вот. «Беном» может вернуть этого человека. В другой оболочке, потому что это вопрос этики, но с тем же сознанием. Буквально воскресить его, позволить ему жить дальше. Это ли не чудо?

— Звучит просто ужасно. — сказал он. — Будто антиутопический роман с хреновым концом. И как ты себе это представляешь? Зачем это вообще нужно обществу?

— Новое тело для каждого — как тебе? — отец похож на безумца. — Если ты стар и болен, то можешь заказать услугу по переносу сознания. Если у тебя погиб родственник, можешь перенести его сознание в другое тело. Это, скорее, отрасль медицины, чем бизнес.

— Александр Бельтран — торговец бессмертием? — ему настолько жутко слышать все это, что тошнота накатывает.