Ад закрыт. Все ушли на фронт - Страница 55

Все время, пока фон Браухич и Гудериан вводили войска в Берлин, пока Мильх сочинял, а фон Манштейн подписывал все новые указы, пока Вальтер убегал от бдительного дворника и беседовал с советскими генералами на охоте, пока Клаус Рабенкопф кормил свиней и слушал радио, Петя уже был далеко от Германии.

– Вы же сами видите, где происходит главное… – только и сказала ему голограмма Бадмаева. – Вы же видите, где главный нарыв.

Петя кивнул: он понимал.

– Только туда же не вернуться…

– Есть еще одна крепость возле Парижа. Ее охраняет наш доверенный человек… Нам хватило ума никогда не пользоваться этой крепостью. И мой вам самый большой совет: старайтесь этой крепости без необходимости не покидать.

Петя деловито кивнул… К чуду трансгрессии он так и не привык – если к этому вообще можно было привыкнуть. К тому, что надо спуститься в подвал замка, встать в определенное место, положить руки на сухие крошащиеся кирпичи… И все, и можно подниматься уже из совершенно другого подвала, примерно в шестистах километрах к северо-западу-западу. Этот подвал под Парижем даже пахнул иначе: не сыростью, а, наоборот, нагретыми солнцем камнями. Неудивительно: солнце только что ушло от этих, еще теплых ступеней. Петя стоял в каменном дворике, находившемся метра на три ниже остальной местности. Парень невольно залюбовался, с каким совершенством подобрали по цвету отполированные камни стен и пола дворика, изящной ограды дворика сверху. Лестницы наверх нет, но есть дверь, ведущая из дворика внутрь… уже явно не в подвал, это скорее комната управляющего или администратора: шкапы с документами, плакаты, копии старинных рисованных карт, копии старинных документов… Неужели музей?!

– Добро пожаловать в Версаль, месье Пьер! – произнесли вполголоса за спиной.

Петя обернулся; средних лет, хорошо одетый мужчина, спокойный, улыбчивый и полный.

– Позвольте отрекомендоваться: Александр де ла Круа, преподаватель искусствоведения, глава отдела Большого Трианона Научно-исследовательского института Версальского замка.

Русский язык Александра был безукоризненным, но по старинной вычурности фраз чувствовалось – учили его эмигранты.

– Полагаю, что говорю с Пьером де Кацем?

– Просто Кацем, без де… Лучше называйте меня Питером Каценбергом, из Германии. Господин Александр, я тут по важному делу, мне нужна будет существенная помощь…

– Ни слова более! – выставил вперед ладони де ла Круа. – Я получил указания из трех источников: от известного вам лица в Главной Крепости, не менее известного господина фон Берлихингена и от своего руководства. Сейчас я сделаю несколько телефонных звонков, и мы пройдем…

Тут же, под плакатами, призывавшими посетить разные выставки, де ла Круа позвонил, лилась частая французская речь, словно поток булькающих звуков. Отделить одно слово от другого у Пети никак не получалось.

А хозяин кабинета уже встал:

– Благоволите пройти…

И они прошли: мимо мраморных колонн и строений невероятной пышности и богатства, возведенных двести лет назад, в эпоху Людовиков. Лепнина на потолках – узоры, пухлые амурчики со стрелами, такие же пухлые зефиры, дующие в трубы, пышные грифоны и кариатиды.

На стенах, разделенных лепниной на одинаковые ровные прямоугольники, – картины и гобелены.

– Это покои королевы?

– Да… какие изящные резные ножки у кровати, правда?

Заворачивая за угол, собеседники столкнулись с мужчиной самой обаятельной наружности. Пете показалось, что он уже где-то его видел.

– Познакомьтесь: мой коллега, начальник Наполеоновского отдела, господин Филипп де ла Мот… Мой коллега из Германии, Пьер Каценберг.

Де ла Мот лучезарно улыбнулся… И Петя вдруг ясно почувствовал, что у него не улыбка – оскал. Что де ла Мот прямо сейчас вцепится ему в горло зубами. Это было чисто эмоциональное ощущение, оно нахлынуло и исчезло, но Петя уже включил «третий глаз». Голову де ла Мота окружало угольно-черное облако. Облако недобро клубилось, какие-то разряды вроде молний пронизывали облако то сверху вниз, то снизу вверх.

Господин Филипп приятно улыбнулся и исчез, но Петя выводы сделал.

– Вы хорошо знаете этого господина?

– Да, уже лет двадцать пять…

– Вы уверены, что он не работает против вас и меня?

– Кто?! Филипп?! Не выдумывайте, Пьер! После общения с гестапо вам везде мерещатся враги и шпионы.

– В любом случае – никакой информации этому человеку!

– Мой друг… Будь мы знакомы чуть дольше – я бы смертельно обиделся. Информации ни о наших делах, ни о вас и вашем появлении я не даю никому… ни при каких обстоятельствах. Я все же тамплиер с приличным стажем…

– Тогда я попрошу – осторожнее. Лучше всего – под любым предлогом не возвращайтесь в свой отдел, побудьте в любом другом месте…

Петя прислушался к своему Голосу и добавил еще более уверенно:

– И постарайтесь не оставаться один на один с вашим коллегой… С главой Наполеоновского Отдела.

– С Филиппом?! Непременно зайду сегодня к нему выпить чаю. А вам – до свидания! Позвоните мне, как только сможете.

Площадь, посреди которой – конная статуя Людовика. Рядом – такси. Из такси смотрели знакомые лица: Вовка-казак и Есаул. Не улыбаются, не показывают знакомства, но видно – рады.

– Рады видеть, Петр Исакович! Франсуа говорил, вы хотели бы с ним вместе довоевать? Вот и довоюете, сейчас мы отвезем вас к нашему общему другу, к Франсуа Селье.

В это самое мгновение под памятником вспух ослепительно-огненный шар. Вспух и взорвался с тяжелым грохотом. В лицо ударил раскаленный воздух, с воем полетели осколки камня. Пара осколков сильно саданули по машине, хлипкая «Рено» зашаталась, ответила яростным гулом.

– Ходу! Теперь нам покоя не дадут…

Хищно оскалившись, Вовка-казак рвал на себя рычаг сцепления. Обернувшись к Пете, Есаул произнес почти восхищенно:

– Ну и достали же вы их!!

В следующую минуту Есаула швырнуло, вдавило в спинку сиденья: автомобиль словно прыгнул вперед дикой скорости. Еще один яркий, как солнце, шар вспыхнул, рванул неподалеку; гуляющие по площади шарахнулись в разные стороны.

Возможно, были и еще взрывы, их Петя уже не заметил. А пока машина бешено мчалась, пока она слилась с остальным городским движением, приближаясь к условленному месту, Александр де ла Круа сел в своем кабинете и начал писать отчет о поездке в провинциальные музеи Юга Франции. Он был уверен, что местные музейщики пропустили минимум три кресла восемнадцатого века, и притом итальянской работы, спутали эти кресла с французскими, и к тому же более поздними. Сейчас он писал об этом отчет для начальства, а потом собирался выступить на конференции, показать эти стулья, представить ученым и реставраторам.

Так он писал и писал, пока в его кабинет не вошли два человека. Они вошли стремительно, без предварительного звонка, не постучавшись.

Де ла Круа вопросительно поднял взгляд на посетителей… И сразу все понял. Обмякли ноги, стало бессмысленно лезть в ящик стола за револьвером… Не успеет достать, ему просто прострелят плечо.

– Где твой друг, тамплиер? – спросили у него свистящим шепотом. – Где твой друг из России?

Очень жизнелюбивый и очень здоровый человек, Александр де ла Круа обвел взглядом свой кабинет, готовясь уйти навсегда. Вот папка с недописанной статьей про авиньонский акведук. Вот толстый сборник статей про использование разных сортов мрамора… Он знал, что теперь будет, и знал, что принял верное решение.

Ожидаемое и произошло: не опуская ствола, один из вошедших передвинулся за спину де ла Круа. Второй, тоже не опуская ствола, вперил в глаза ученого свои магнетические зрачки, расширенные кокаином:

– Где твой друг из России, тамплиер?

Де ла Круа молчал, и на него надавили:

– Твой сынок уже пришел из школы, тамплиер. Твоя дочка уже покормила твоего внука. Возможно, она дала сиську твоему внуку последний раз. Ты понял, тамплиер? Последний раз!