Ад (СИ) - Страница 3

Но не только эти отношения осложняли ей жизнь прошедшим летом. Как только прошли дополнительные дни, выделенные для сдачи пропущенных экзаменов, в Академию вернулся Эрвин эль Свьен – старший брат Лорда Директора. Мужчина навязывал свои ухаживания, буквально всюду следуя за ней. До определенной поры его внимание льстило, заставляя щеки краснеть. Оказалось, приятно, когда в тебя влюблены. Но очень скоро стало предельно ясно, что совсем не возвышенные чувства двигали мужчиной.

К череде полевых цветов и вкусных пирожных из пекарни, которыми всегда приходилось делиться с Дроном, вскоре начали добавляться небольшие коробочки с украшениями и дорогие букеты магически выращенных растений. Последние забирала с превеликим удовольствием – особенно синие розы, что невероятно сверкали на солнце своими лазоревыми лепестками, а вот ювелирные изделия не принимала ни под каким видом.

Петра точно знала, что неженатые мужчины дарят украшения своим любовницам или тем, кого хотят видеть в этой роли, как благодарность за совсем не платонические отношения. Няня многое рассказывала ей о жизни доверчивых Гори. Знала и о том, что следует за такими встречами. Обесчещенные девушки не выходят замуж, не рожают детей да так и остаются старыми девами, в то время как хитрые, получившие свое Лорды спокойно создают семьи с молоденькими благородными Леди или Герди, забывая о том, что когда-то в их жизни были мимолетные встречи с теми нескончаемыми другими.

В последнее время Эрвин пугал ее своими явственными, более чем понятными порывами. Пытался обнять, словно невзначай оглаживая ладонями тонкую талию. Прикасался губами к щекам, благодаря за какие-то незначительные глупости, которые не стоят и грязи из-под ногтя Дракона. А когда совсем распирало, как, например, недавно, обивал порог ее комнаты, будучи предупрежденным, что девушка сейчас временно проживает одна.

Только Всевышний и знал, каких усилий ей стоило каждый раз сдерживать Дрона, рвущегося мстить непонятно за какие грехи Эрвину. Дракончик очень ревностно относился именно к этому мужчине, хотя такого энтузиазма, например, по отношению к Грону никогда не проявлял. В такие моменты его всегда красные глаза будто наливались багряным пламенем, даже саму Петру заставляя чувствовать необъятный, неконтролируемый, рожденный из самых глубин страх. Даже будучи на грани смерти в конце весны, она не испытывала таких сильных чувств и не могла предположить, что способна настолько бояться.

После того как лекарь выписал ее, наконец, разрешая вернуться к себе в комнату, магические силы продолжили возвращаться, но не так быстро, как под воздействием присосок с живительным раствором. В многообразии своих запасов из нескончаемых баночек, пакетиков и бутылочек девушке удалось найти настойку из корня мандрагоры, которая, судя по описанию, восполняла магический резерв, но лишь ненадолго. А надолго и не нужно было…

Как бы Петра ни храбрилась, она все же опасалась очередной подлянки от Винтера и не верила, что парень так легко сможет от нее отстать, попросту покинув стены учебного заведения. Одна капля позволит ей продержаться в бою минуту, бутылек – около двух часов, но и у этого средства существовала обратная сторона медали. По истечении заявленного срока маг погружался в тяжелый долгий сон сродни нахождению на грани жизни и смерти, и только от него самого зависело, выйдет ли он из него.

Время бежало к закату. Алая полоска, будто пропитанная магией, обтягивала самый край неба, знаменуя о том, что завтрашний день тоже одарит Кирольскую Империю теплой погодой, а значит, они снова смогут полетать, прочувствовав всю свободу эфемерных щупалец ветра, что охлаждает горячее сердце, не перестающее вспоминать об одной-единственной встрече с таинственным незнакомцем.

Почти полгода прошло, а он по-прежнему врывался во сны Петры размытыми силуэтами, страстными движениями и яркими эмоциями. Неустанно напоминал о себе, хотя она и без этого не забывала его. Черная гладкая маскарадная маска спокойно пряталась у девушки под подушкой, как самое дорогое, навевая те самые сновидения одним лишь своим наличием. Все загадочное и недозволенное манит прекрасных дев в любом возрасте куда больше, прельщая легким флером таинственности с примесью нежных, счастливых мечтаний…

– Пора, Дрон, – улыбнулась Петра, оглаживая серебристый бок, в котором отражался закат.

Дракончик тяжело вздохнул, но все же стал невидимым, тихонько ворча себе что-то под нос о том, что некоторые адептки совершенно не ценят его статный облик.

– Пойдем, мой друг. И не ворчи. Завтра мы обязательно вернемся сюда.

– Ну что, нагулялась, разбойница? – привратник стоял у ворот, подпирая спиной небольшое строение, в котором обитал круглосуточно.

Иногда Петре даже казалось, что у него совершенно нет ни выходных, ни отпусков, но одна из помощниц по кухне как-то проговорилась, что мужчине попросту некуда идти, так как за свою долгую жизнь он так и не нажил ни семьи, ни дома.

– И вам доброго вечера, Гор Витье, – добродушно улыбнулась Петра.

– Ты мне зубы-то не заговаривай. Смотри, завтра никуда не выпущу! А то разгулялась здесь, а я отвечай перед Лордом Директором! А мне оно надо?

Петра уже прошла мимо, а привратник все продолжал и продолжал говорить, приписывая ей все смертные грехи, что ютятся на чашах весов Вершителя.

Последний день тишины, отдыха и спокойствия. Петриция, как никто другой, была уверена, что новый учебный год принесет ей немалое количество проблем, ведь ее подружки скоро прибудут, хотя… именно рядом с ними она чувствовала себя по-настоящему живой. Всего лишь год, только год, и тогда можно будет послать Академию и ее Директора к Дракону в пасть. Только бы дожить до совершеннолетия и не попасться на глаза никому из знати, а тем более отцу и той ядовитой змее, что упругими кольцами оплела его сердце…

Ночь сгущала все краски – смешивала синие тона, разбавляла вкраплениями желтого. Петриции не спалось. Минуты текли по округлым часам, что висели на светлой стене над дверью. Бег сменился на секунды. Последняя…

– С Днем Рождения, Петра, – прошептала она сама себе.

Теплые волны ветра врывались в раскрытое настежь окно. Гул убаюкивал, принося с собой ароматы с цветочных клумб. Симфония природных звуков смягчила падение в марево сна. Чудесного сна, в котором ее уже ждал таинственный незнакомец.

– Доброй ночи, моя Леди. – Он подошел со спины, чуть обнимая за нагие плечи. – Я безнадежно скучал по вам.

– Отчего безнадежно? – облокотилась на рельефную грудь, обтянутую неизменной темной рубашкой.

– Оттого, что слишком долго ждал, пока вы присоединитесь ко мне. – Горячие губы коснулись щеки. – Вас что-то тревожило в этот вечер?

– Не совсем так… У меня сегодня день рождения, и я встречала его приход, следя за стрелками часов. Вы должны знать, что время будто замедляется, когда чего-то очень ждешь…

– Так же, как и увеличивает свой бег в те моменты, когда его хочется попросту остановить. Меня посещает это чувство каждую нашу с вами встречу.

– Так отчего же не являетесь наяву? – обернулась и доверчиво заглянула ему в глаза.

– Пока не имею возможности, хотя и очень желаю. – Мужчина взял ее руку и, поцеловав пальчики, приложил ладонью к своей груди туда, где учащенно билось сердце. – Я первый, кто поздравит вас с этим замечательным праздником?

– Да, но, боюсь, так и останетесь единственным…

– Я так не думаю… Разрешите поздравить вас?

– Разрешаю… – улыбалась, рассматривая его из-под ресниц.

Губы приближались, заставляя Петрицию задержать дыхание, а то и лишиться его вовсе. В ладонь неудержимо билось буйствующее сердце, такое же страстное и жадное, как и ее. Каждый раз девушке было мало отведенного им времени – не хватало поцелуев, объятий, минут теплой тишины. Губы обожгло. Приоткрыла уста и подалась навстречу, смешивая рваное дыхание. Сладострастный сон, еженощное наваждение. Он стал для нее самым желанным мучителем, убивая и возрождая в бесконечных пытках. Да только жаль, что все это лишь игры разума…