Абсолютное правило - Страница 7

А тут кто-то крался. Медленно переставлял ноги, боялся, что его услышат.

Скрипнула дверь на кухню, и я вздрогнул. Вдруг показалось, что страх, словно непереваренная пища, когда тебя сильно укачивает, уже добрался до самого горла. Вот сейчас они откроют дверь своими когтями, которыми скреблись, и я увижу их. Огромных, отвратительных монстров с тонкими лапами и медвежьей головой. Паси их искривится в ухмылке, обнажая острый ряд клыков глаза загорятся бешеным огнем. И они разорвут меня я кусочки в один момент. И я захлебнусь в потоке боли, не в силах не то чтобы закричать — застонать, и последнее что увижу, будут красные огоньки их глаз… Господи, это мои зубы так звонко клацнули друг о дружку?.

Нет, кто-то прочесывал кухню. Цокал по линолеум; то отдаляясь от холодильника, то вновь приближаясь нему. Я замер, вдыхая воздух маленькими порциями выдыхая через нос. Стук моего сердца, казалось, наполнил все пространство холодильника. Странно, как ищущий не слышит этого стука?

Цоканье на секунду прекратилось, и до меня донеслось тихое, равномерное рычание. Собака, что ли? Ки то ищет меня вместе с собакой? Тогда понятно, что цокало по полу. Это действительно когти, собачьи.

Но мне было все равно, кто собирается меня загрызть. Собака ли, медведь или оборотень. Главное, чтобы он меня не нашли и убрались восвояси да побыстрей.

Рычание прекратилось, и собака зацокала прочь из кухни. Через секунду я расслышал, как она цокает по линолеуму комнаты. Выискивает. Меня.

Но почему не слышно топота ботинок? Разве собака одна может искать человека?

А вдруг? Я же смертный, а они — совсем нет. Если таким образом перефразировать слова Василия, то думается, что они (как их там Вероника называла, «Исправители»?) могут быть кем угодно. Вот это, что называется, влип.

Я чуть подался вперед, прислонив ухо к дверце холодильника, затаил дыхание и прислушался.

Мне показалось, что входная дверь вновь скрипнула. Цоканья слышно не было.

Затаились? Ждут?

А может, перерыли все и ушли, решив, что опоздали.

Вот, блин! Как узнать? Не сидеть же в холодильнике до тех пор, пока не придут из психиатрической больницы и не заберут меня. Варя, увидев распахнутую дверь, горящий свет, ясное дело, решит, что тут что-то неладно. Вероятно, что я тронулся умом. Она, насколько мне известно, именно такого мнения обо мне и держит меня в квартире непонятно из-за чего. Но не из сострадания, это точно. А когда меня обнаружат в холодильнике с трясущимися от страха зубами, то мне прямая дорога на койку между Наполеоном Бонапартом и Владимиром Ильичом. И ведь не поверит никто, если я начну нести тот же бред, что и Вероника…

Что делать? Что же делать?! Что, черт вас всех возьми, делать-то?!!

Из комнаты не доносилось ни звука. Ушли все-таки? Да, наверняка ушли. Зачем им сидеть и ждать меня в пустой квартире, если они знают, что я могу скрываться у Васи?

А с чего ты взял, что знают?

Действительно, с чего? Ну а вдруг? Какой им резон сидеть у меня. Думаю, они все же понимают, что я могу и не прийти. Ушел, допустим… к Генке?!

Точно! Они, не застав меня в квартире, решили, что я остался ночевать у Генки и пошли к нему. Вероника же говорила, что у них есть мое досье. Значит, о Генке-то они не могут не знать. Я даже улыбнулся, так легко пришло решение. Моему напуганному сознанию нужен был хоть какой-то повод, чтобы выбраться из этого холодильника и поскорей залезть в машину к Веронике. Почему-то я был твердо убежден, что именно она сможет защитить меня от Исправителей и их псов. Или кого-то, кто цокает по линолеуму когтями, рычит и вынюхивает меня

Посидев еще с минуту, напряженно вслушиваясь в тишину, я все же решился.

Дверца холодильника распахнулась резко и бесшумно. Хоть это радует. Свет из комнаты освещал небольшой квадрат кухни, кусок стола и раковину.

Вроде бы тихо. Я осторожно поставил левую ногу на пол, коленная чашечка тихонько хрустнула.

Отлично. Теперь вторую ногу. Разгибаясь, я не сводил глаз с освещенного квадрата кухни.

Наверняка, я увижу тень, если кто-то попытается пройти сюда. Но из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука.

Выпрямившись, я сделал несколько осторожных шагов в сторону двери. Теперь нужно миновать комнату по коридору, добраться до входной двери и бай-бай, таинственный зверь.

Если только он не поджидает меня на улице. Но там ведь Вероника, она не даст меня в обиду.

Странно, но, подумав о том, что та самая девушка, которую я спас от самоубийства несколько часов назад, та маленькая хрупкая Вероника сможет спасти меня о Зверя, я вдруг совершенно успокоился. Даже, забыв об сторожности, громко затопал, ускоряя шаг.

Вот и комната, надо бы выключить свет, зачем электричество просто так расходовать?

Моя рука потянулась к выключателю, а я сам между тем еще раз осмотрел комнату. Вдруг найду еще что-нибудь полезное?

Рука замерла, так и не дотянувшись до выключателя.

Я увидел их!

Две огромные немецкие овчарки темно-коричневой окраски лежали на диване. Мордами друг к другу, сложив лапы крест-накрест. Хорошо сложены, под гладкой шерстью отлично проглядываются бугорки мускулов. Лениво и с некоторым любопытством они рассматривали меня.

Несколько довольно длинных секунд мы в полной тишине рассматривали друг друга.

«А где же хозяин? — почему-то подумал я. — Ведь должен же быть у них хозяин! Не могут ведь собаки сами знать, за кем им надо охотиться!»

Одна из овчарок зевнула, широко распахнув клыкастую пасть, и поднялась на лапы. Вторая тоже. Сделали они это столь неторопливо, словно были точно уверены, что мне теперь никуда от них не деться.

Лишь когда они одновременно грациозно спрыгнули на пол (цок-цок, это действительно были их когти!), я осознал, что меня сейчас убьют!

Я резко развернулся и бросился к двери. Выскочил на лестничную площадку и буквально скатился по ступенькам на один этаж ниже, краем глаза заметив, как из приоткрытой двери напротив высовывается заспанная физиономия Вари. Снова это ее вечное сверхлюбопытство!

— Что у тебя опять? — сонно проскрежетала она. Я не видел ее, потому что пулей летел вниз, перепрыгивая, казалось, через сто ступенек разом. Сердце в груди колотилось так сильно, словно жизнь в моей грудной клетке его совершенно не устраивала.

— Что за псы? Откуда они у тебя, Виталий? — слабо донеслось до меня. Но я не осознал того, что раздалось вслед за этим вопросом, мои мысли сейчас были только об одном — еще один лестничный пролет, и я на улице!

37

А сверху донесся короткий визг, рычание и звук, словно кто-то разорвал зубами кусок сырого мяса. Варя помешала им выполнять задание. Вари не стало. Толька немного позже я понял, что ее убили, в тот самый момент, когда увидел дверь в подъезд, ногой распахнул её и ринулся в сторону «Ландовера».

Быстрей! Теперь только успеть заскочить, захлопнут! дверь, отрезая звуки улицы, и уехать! Как можно скорей и как можно дальше!

Но почему я не мог разглядеть Вероникин силуэт, хотя кабина хорошо освещалась лучами выходящего из-за крыш домов солнца? Да потому, что ее там не было! Я разглядел, что «Ландовер» пуст, подбежав почти вплотную! Где она? Куда ушла? Может, прошло слишком много времени, она не выдержала и пошла на мои поиски, a в темноте лестничных пролетов заблудилась. Ходит сей! час где-нибудь этаже на шестом и рассматривает номере квартир…

Бессильно я подергал ручку двери. Конечно, заперта Как ты меня подвела, чокнутая девушка из подземки! Что теперь делать?

Только один смог уехать из города, прежде чем его убили…

Что ж, вторым мне, думается, не стать.

Дверь подъезда распахнулась, и овчарки выскочили на улицу, злобно озираясь и принюхиваясь. Секунда, и голова одной из них повернулась в мою сторону. Я увидел эти собачьи глаза — красные, широкие и совершение без зрачков. Не собачьи даже — глаза Зверя!

Я думал, что не смогу сдвинуться с места, потому что совсем не чувствовал своих ног. Я превратился в однл чудовищно бившееся сердце.