Абсолютно неожиданные истории - Страница 62

- Тогда приеду в обед. Хорошо?

- Я не обедаю. Впрочем, приезжай полвторого, когда у меня будет перерыв на сандвич. До свиданья.

Ровно в половине второго миссис Биксби явилась туда, где мистер Биксби работает, и нажала на звонок. Ее муж, в белом халате зубного врача, сам открыл дверь.

- О, Сирил, я сгораю от нетерпения.

- Еще бы! Ну и везет же тебе, ты хоть догадывалась о чем-нибудь?

Он провел ее по коридору в хирургический кабинет.

- Идите пообедайте, мисс Палтни, - сказал он ассистентке, которая складывала инструменты в стерилизатор. - Закончите, когда вернетесь.

Он подождал, пока она вышла, потом подошел к шкафчику, в который вешал свою одежду, и встал перед ним.

- Она там, - сказал он, указывая пальцем. - А теперь закрой глаза.

Миссис Биксби сделала то, о чем он ее просил. Потом глубоко вздохнула, задержала дыхание и в наступившей тишине услышала, как он открывает дверцу шкафчика. Когда он доставал оттуда какую-то вещь, раздался мягкий шуршащий звук.

- Теперь можешь смотреть!

- Не могу решиться, - рассмеявшись, сказала миссис Биксби.

- Взгляни хоть одним глазом.

Глупо смеясь, она несмело, чуть-чуть приподняла одно веко ровно настолько, чтобы увидеть темную расплывчатую фигуру мужчины в белом халате, державшего что-то в высоко поднятой руке.

- Норка! - воскликнул он. - Настоящая норка!

Услышав это волшебное слово, она быстро открыла глаза и подалась вперед, чтобы заключить шубу в объятия.

Но никакой шубы не было! В руке мужа болталась какая-то нелепая маленькая меховая горжетка.

- Ты только полюбуйся! - говорил он, помахивая горжеткой перед ее лицом.

Миссис Биксби закрыла рот рукой и подалась назад. Я сейчас закричу, сказала она про себя. Я сейчас точно закричу.

- В чем дело, моя дорогая? Разве тебе это не нравится?

Он перестал размахивать мехом и уставился на нее, ожидая, что она скажет.

- Нравится, - пробормотала миссис Биксби. - Я… я… думаю… это мило… очень мило.

- У тебя ведь в первую минуту даже дыхание перехватило, а?

- Да.

- Великолепное качество, - сказал он. - Да и цвет отличный. Знаешь что, моя дорогая? По-моему, такая вещь, если покупать ее в магазине, обошлась бы тебе в две-три сотни долларов.

- Не сомневаюсь.

Горжетка была сделана из двух шкурок, двух поношенных на вид узких шкурок, у которых были головы со стеклянными бусинками в глазницах и свешивающиеся лапки. Одна держала в пасти зад другой и кусала его.

- Примерь-ка ее на себя.

Он накинул ей горжетку на плечи, после чего отступил, чтобы выразить свое восхищение.

- Прекрасно. Она тебе идет. Не у каждого есть норка, моя дорогая.

- Нет, не у каждого.

- Когда пойдешь в магазин, лучше оставляй ее дома, иначе подумают, что мы миллионеры, и станут драть с нас вдвое.

- Постараюсь запомнить, Сирил.

- Боюсь, что на Рождество тебе другого подарка не будет. Пятьдесят долларов - и без того несколько больше, чем я собирался истратить.

Он повернулся, подошел к умывальнику и стал мыть руки.

- Теперь беги, моя дорогая, и хорошо позавтракай где-нибудь. Я бы и сам составил тебе компанию, но в приемной меня дожидается старик Горман со сломанным зажимом в зубном протезе.

Миссис Биксби двинулась к двери.

Я убью оценщика, говорила она про себя. Я сейчас же пойду к нему в его лавку, швырну эту грязную горжетку ему в лицо, и если он не вернет мне мою шубу, я убью его.

- Я тебе говорил, что приду сегодня поздно? - сказал Сирил Биксби, продолжая мыть руки.

- Нет.

- Пожалуй, не раньше половины девятого. А может, и в девять.

- Да-да, хорошо. До свиданья.

Миссис Биксби захлопнула за собой дверь.

В этот самый момент мисс Палтни, секретарша-ассистентка, направляясь на обед, проплыла мимо нее по коридору.

- Правда, чудесный день? - бросила на ходу мисс Палтни, сверкнув улыбкой.

В походке ее была какая-то легкость, от нее пахло тонкими духами, и она выглядела королевой, самой настоящей королевой в прекрасной черной норковой шубе, которую Полковник подарил миссис Биксби.

[1] Сэм Уеллер (1851 - 1925) - американский художник

[2] Бо ("Франт") Браммел (1778 - 1840) английский законодатель мод начала XIX века

Луиза вышла из задней двери дома с кухонным полотенцем в руках. Сад был залит холодными лучами октябрьского солнца.

- Эдвард! - крикнула она. - Эд-вард! Обед готов!

Она постояла с минуту, прислушиваясь, потом ступила на газон и пошла по саду, и ее тень последовала за ней; обойдя по пути клумбу с розами, она слегка коснулась пальцем солнечных часов. Двигалась Луиза довольно грациозно для женщины полной и невысокой; в походке ее была какая-то размеренность, а руки и плечи в такт ходьбе слегка покачивались. Она прошла под тутовым деревом, свернула на уложенную кирпичом дорожку и двинулась по ней дальше, пока не приблизилась к тому месту этого большого сада, где начинался уклон.

- Эдвард! Обедать!

Теперь она увидела его ярдах в восьмидесяти, в низине на окраине леса высокую худощавую фигуру в брюках цвета хаки и темно-зеленом свитере. Он стоял возле огромного костра с вилами в руках и бросал в него ветки куманики. Костер вовсю полыхал оранжевым пламенем, и облака молочного дыма плыли над садом, разнося прекрасный запах осени и горящих листьев.

Луиза стала спускаться по склону к мужу. Она могла бы еще раз окликнуть его, и он бы наверняка ее услышал, но в костре было что-то притягательное. Ей захотелось подойти к нему поближе, ощутить его жар и послушать, как он горит.

- Обед готов, - сказала она мужу.

- А, привет… Хорошо, сейчас иду.

- Какой хороший костер.

- Я решил вычистить это место, - сказал ее муж. - Надоела мне эта куманика.

Его длинное лицо было мокрым от пота. Маленькие капли, точно росинки, висели на усах, а два ручейка стекали по шее к вороту свитера.

- Смотри не перетрудись, Эдвард.

- Луиза, перестань со мной обращаться так, будто мне восемьдесят лет. Немного движения никому еще не повредило.

- Да, дорогой, знаю. Эдвард! Смотри! Смотри!

Он обернулся и посмотрел на Луизу, которая указывала куда-то по ту сторону костра.

- Смотри, Эдвард! Кот!

На земле, вблизи огня, так, что языки пламени, казалось, касались его, сидел большой кот необычного окраса. Он был совершенно неподвижен. Склонив голову набок и задрав нос, он глядел на мужчину и женщину холодными желтыми глазами.

- Да он обгорит! - вскричала Луиза и, бросив полотенце, подскочила к коту, схватила обеими руками и отнесла на траву подальше от огня.

- Сумасшедший кот, - сказала она, отряхивая руки. - Что с тобой?

- Коты знают, что делают, - отвечал муж. - Ни за что не встретишь кота, который делал бы то, чего он не хочет. Кто угодно, только не они.

- Чей он? Ты его видел когда-нибудь?

- Нет, никогда. Какой удивительный окрас, черт побери.

Кот уселся на траве и искоса поглядывал на них. Глаза его выражали какую-то затаенную многозначительность и задумчивость, а вместе с тем и едва уловимое презрение, словно эти люди среднего возраста - невысокая женщина, полная и розовощекая, худощавый мужчина, весь в поту, - вызывали у него некоторый интерес, но особого внимания не заслуживали. У кота окрас действительно был удивительный - чисто серебряный цвет совсем без примеси голубого, - а шерсть длинная и шелковистая.

Луиза наклонилась и погладила кота по голове.

- Иди-ка ты домой, - сказала она. - Будь хорошим котом…

Муж и жена стали взбираться по склону. Кот поднялся и побрел следом за ними, сначала в некотором отдалении, но постепенно приближаясь все ближе и ближе. Скоро он уже шествовал рядом с ними, потом - впереди; держа хвост трубой, кот двигался по газону в сторону дома с таким видом, будто все здесь принадлежало ему.