Абсолютно неожиданные истории - Страница 42

- А какая разница?

Она сидела, глядя на меня, и подбородок ее начал презрительно подниматься.

- Ведешь себя, как эдакий напыщенный лицемер, - сказала она. - Что это с тобой происходит?

- Видишь ли, Памела, я действительно думаю, что это гнусно. Я правда так думаю.

- Но послушай, Артур. Я человек мерзкий. Да и ты тоже - где-то в глубине души. Поэтому мы и находим общий язык.

- Впервые слышу такую чепуху.

- Вот если бы ты вдруг задумал стать совершенно другим человеком тогда другое дело.

- Давай прекратим весь этот разговор, Памела.

- Послушай, - продолжала она, - если ты действительно решил измениться, то что же мне остается делать?

- Ты не понимаешь, что говоришь.

- Артур, и как только такой хороший человек, как ты, может иметь дело с гадюкой?

Я медленно опустился в кресло, стоявшее против дивана; она не спускала с меня глаз. Женщина она большая, с крупным белым лицом, и, когда она глядела на меня сурово - вот прямо как сейчас, - я, как бы это сказать?… погружался в нее, точно утопал в ней как в ушате со сливками.

- Ты серьезно обо всей этой затее с микрофоном?

- Ну конечно. Самое время немного посмеяться. Ну же, Артур. Не будь таким деликатным.

- Это нечестно, Памела.

- Это так же честно, - она снова выставила палец, - так же честно, как и в том случае, когда ты вынул из сумочки Мэри Проберт ее письма и прочитал их от начала до конца.

- Этого нам не нужно было делать.

- Нам?

- Но ведь ты их потом тоже читала, Памела?

- Это никому нисколько не повредило. Ты тогда так сказал. А эта затея ничем не хуже.

- А как бы тебе понравилось, если бы кто-то с тобой такое проделал?

- Да как бы я могла возмущаться, если б не знала, что за моей спиной что-то происходит? Ну же, Артур. Не будь таким застенчивым.

- Мне нужно подумать.

- Может, великий радиоинженер не знает, как соединить микрофон с динамиком?

- Проще простого.

- Ну так действуй. Действуй же.

- Я подумаю и потом дам тебе ответ.

- На это у нас нет времени. Они могут явиться в любую минуту.

- Тогда я не буду этого делать. Я не хочу, чтобы меня застукали за этим занятием.

- Если они явятся, прежде чем ты закончишь, я просто попридержу их здесь. Ничего страшного. А сколько, кстати, времени?

Было почти три часа.

- Они едут из Лондона, - сказала она, - а уж отбудут никак не раньше чем после ленча. У тебя много времени.

- Куда ты намерена их поселить?

- В большую желтую комнату в конце коридора. Это ведь не слишком далеко?

- Думаю, что-то можно сделать.

- Да, и вот еще что, - сказала она, - а куда ты поставишь динамик?

- Я не говорил, что собираюсь это сделать.

- Бог ты мой! - вскричала она. - Посмотрел бы кто-нибудь на тебя. Видел бы ты свое лицо. Ты даже порозовел и весь горишь, так тебе не терпится приступить к делу. Поставь динамик к нам в спальню - почему бы и нет? Да приступай же, и поживее.

Я заколебался. Я всегда проявлял нерешительность, когда она приказывала мне что-то сделать, вместо того чтобы вежливо попросить.

- Не нравится мне все это, Памела.

Но она уже ничего не говорила, а просто сидела, совершенно не двигаясь, и глядела на меня. На лице ее застыло обреченное выражение, будто она стояла в длинной очереди. По опыту я знал, что это дурной знак. Она была точно граната, из которой выдернули чеку, и должно лишь пройти какое-то время, прежде чем - бах! - она взорвется. Мне показалось, что в наступившей тишине я слышу, как тикает механизм.

Поэтому я тихо поднялся, пошел в мастерскую, взял микрофон и полторы сотни футов провода. Теперь, когда ее не было рядом, я, должен признаться, и сам начал испытывать какое-то волнение, а в кончиках пальцев ощутил приятное покалывание. Ничего особенного, поверьте, со мной не происходило - правда, ничего особенного. Черт побери, да нечто подобное я каждый день испытываю, когда по утрам раскрываю газету, чтобы убедиться, как падают в цене кое-какие из многочисленных акций моей жены. Меня не так-то просто сбить с толку. И в то же время я не мог упустить возможности поразвлечься.

Перепрыгивая через две ступеньки, я вбежал в желтую комнату в конце коридора. Как и во всякой другой комнате для гостей, в ней было чисто прибрано, и она имела нежилой вид; двуспальная кровать была покрыта желтым шелковым покрывалом, стены выкрашены в бледно-желтый цвет, а на окнах висели золотистые занавески. Я огляделся в поисках места, куда бы можно было спрятать микрофон. Это была самая главная задача, ибо, что бы ни случилось, он не должен быть обнаружен. Сначала я подумал о ведерке с поленьями, стоявшем возле камина. Почему бы не спрятать его под поленьями? Нет, пожалуй, это не совсем безопасно. За радиатором? На шкафу? Под письменным столом? Все эти варианты казались мне не лучшими с профессиональной точки зрения. Во всех этих случаях на него можно случайно наткнуться, нагнувшись за упавшей запонкой или еще за чем-нибудь. В конце концов, обнаружив незаурядную сообразительность, я решил спрятать его в пружинах дивана. Диван стоял возле стены, у ковра, и провод можно было пропустить прямо под ковром к двери. Я приподнял диван и просунул под него прибор. Затем я надежно привязал микрофон к пружине, развернув его к середине комнаты. После этого я протянул провод под ковром к двери. Во всех своих действиях я проявлял спокойствие и осторожность. Провод я уложил между досок в полу, так что его почти не было видно.

Все это, разумеется, заняло какое-то время, и когда я неожиданно услышал, как по дорожке, усыпанной гравием, зашуршали шины, а вслед за тем хлопнули дверцы автомобиля и раздались голоса наших гостей, я еще находился в середине коридора, укладывая провод вдоль плинтуса. Я прекратил свою работу и вытянулся, держа молоток в руке, и, должен признаться, мне стало страшно. Вы представить себе не можете, как на меня подействовал весь этот шум. Такое же внезапное чувство страха я испытал однажды, когда во время войны в другом конце деревни упала бомба, а я в то время преспокойно сидел в библиотеке над коллекцией бабочек.

Не волнуйся, сказал я самому себе. Памела займется этими людьми. Сюда она их не пустит.

Несколько лихорадочно я принялся доделывать свою работу и скоро протянул провод вдоль коридора в нашу спальню. Здесь его уже можно было и не прятать, хотя из-за слуг я не мог себе позволить такую беспечность. Поэтому я протянул провод под ковром и незаметно подсоединил его к радиоприемнику с задней стороны. Заключительная операция много времени не заняла.

Итак, я сделал то, что от меня требовалось. Я отступил на шаг и посмотрел на радиоприемник. Теперь он почему-то и выглядел иначе - не бестолковый ящик, производящий звуки, а хитрое маленькое существо, взобравшееся на стол и тайком протянувшее свои щупальца в запретное место в конце коридора. Я включил его. Он еле слышно загудел, но иных звуков не издавал. Я взял будильник, который громко тикал, отнес его в желтую комнату и поставил на пол рядом с диваном. Когда я вернулся, приемник тикал так громко, будто будильник находился в комнате, пожалуй, даже громче.

Я сбегал за часами. Затем, запершись в ванной, я привел себя в порядок, отнес инструменты в мастерскую и приготовился к встрече гостей. Но прежде, дабы успокоиться и не появляться перед ними, так сказать, с кровавыми руками, я провел пять минут в библиотеке наедине со своей коллекцией. Я принялся сосредоточенно рассматривать собрание прелестных Vanessa cardui "разукрашенных дам" - и сделал кое-какие пометки в своем докладе "Соотношение между узором и очертаниями крыльев", который намеревался прочитать на следующем заседании нашего общества в Кентербери. Таким образом я снова обрел присущий мне серьезный, сосредоточенный вид.

Когда я вошел в гостиную, двое наших гостей, имена которых я так и не смог запомнить, сидели на диване. Моя жена готовила напитки.

- А вот и Артур! - воскликнула она. - Где это ты пропадал?