Абсолютная Энциклопедия. Том 1 - Страница 6

В данной теории, так же как и в самой Энциклопедии, объединялось величие мечты и цели, и мысль об этом всякий раз приводила Хэла в состояние сильного душевного волнения. В подобном состоянии он пребывал и сейчас, когда челнок приблизился туда, где сходились углы этих огромных нематериальных защитных панелей и происходило взаимодействие их силовых полей. В этом месте появился проем, открывавший кораблю путь к посадочной площадке. Корабль медленно, Хэлу показалось — очень медленно, двинулся в этот проем и опустился на предназначенную для него платформу.

Хэл присоединился к веренице пассажиров, направлявшихся к выходу из корабля. Он шагнул наружу, на аппарель, и в уши ему ударил грохот и лязг целого скопища машин, деловито снующих вокруг корабля по металлическому полу и стенам. Металл и магия... Он прошел по наклонному спуску и, миновав круглый, как будто слепо подернутый дымкой выход, оказался во внутренней части Энциклопедии. И сразу наступила тишина, грохот и лязг пропали. Хэл стоял на месте, но движущийся пол нес его вперед, вдоль коридора, стены которого приглушали даже звуки негромких разговоров, что вполголоса вели между собой его попутчики.

Движение пола замедлилось, прекратилось, потом он продвинулся вперед на пару шагов, снова остановился, еще двинулся, опять остановился. Находящиеся впереди Хэла пассажиры раскрывали свои въездные документы перед экраном на стене. Черноволосый молодой человек с тонкими чертами лица внимательно просматривал их.

— Хорошо. Благодарю вас. — Молодой человек кивнул, и стоявший перед Хэлом пассажир двинулся дальше. Когда Хэл шагнул вперед и оказался перед экраном, изображение человека на нем отодвинулось, пропало из поля обзора камеры, и на его месте оказалась жизнерадостная женская физиономия, увенчанная, копной светлых, белокурых волос. Ее обладательницу скорее следовало даже назвать не молодой женщиной, а девушкой. Золотистые волосы окаймляли ее веселое округлое лицо, а в карих глазах мелькали зеленоватые искорки.

— Я вижу... — Она посмотрела на протянутые Хэлом к экрану бумаги, затем подняла глаза на него самого: — Так вы — Хэл Мэйн? Отлично.

От всего ее облика на него повеяло такой теплотой, что на мгновение барьер, который удерживал определенные мысли в глубинах его сознания, вдруг опасно заколебался. Но так или иначе следовало продолжать свой путь.

Коридор тянулся дальше. Находящиеся перед ним люди, стоящие теперь друг за другом, стали двигаться быстрее. Впереди раздался голос, обращавшийся к ним как бы ниоткуда.

— ...Пожалуйста, задержитесь в том месте, где коридор расширяется, и прислушайтесь. Сообщите нам, если что-нибудь услышите. Там, в центре Индекс-зала, расположена Точка Перехода. Сейчас вы находитесь прямо в центре коммуникационной системы Энциклопедии. Вовсе не обязательно вы услышите что-либо; но если это произойдет, проинформируйте нас...

Казалось, они переместились всего на какую-нибудь сотню метров, а на самом деле уже были в самом центре шара. Но ни Уолтер, ни кто-либо другой никогда не говорили ему ничего о Точке Перехода. В просьбе прислушаться ему почудился некий скрытый вызов. Он не достиг еще обширного неподвижного участка, о котором сообщал голос, но невольно напрягся, обратившись, в слух.

Сейчас Хэл уже видел Точку Перехода, его отделяли от этого места только два человека, и ему стало казаться, что он начал что-то слышать. Но возможно, до него доносились просто голоса людей, уже прошедших через Точку Перехода и обсуждавших этот момент. Правда, в голосах было что-то знакомое. Он не мог их узнать, но ощущение того, что они ему известны, не проходило, хотя язык, на котором они говорили, показался ему незнакомым. Хэл умел приводить незнакомые языки к знакомым структурам. Если это был индо-европейский... да, похоже, это какой-то язык романской группы.

Теперь люди разговаривали очень громко, и казалось, они одновременно говорили все сразу. Сейчас между ним и Точкой Перехода оставался всего один человек. Интересно, как можно было предполагать, что в Точке будет что-нибудь слышно, когда впереди нее, да и позади тоже, идет такая оживленная беседа? Голоса доносились до него со всех сторон. Должно быть, говорили все, кто стоял в одном ряду с ним. Находившийся перед ним человек шагнул вперед, Точка Перехода освободилась. Хэл ступил туда, остановился, и лавина голосов обрушилась на него.

Не десятки, сотни или тысячи, даже не миллионы — миллиарды голосов на бесчисленном количестве языков, кричащие, возражающие, зовущие его. Но они не сливались в один великий, нечленораздельный рев, подобный реву радиоизлучения Вселенной. Все голоса оставались различимыми и обособленными и — это казалось невероятным — он слышал каждый из них. И среди них были знакомые ему голоса, они взывали к нему, предостерегали его. Голоса Уолтера, Малахии Насуно и Авдия. И когда он узнал эти три голоса, существовавший до сих пор в его сознании и защищавший его барьер обрушился и исчез.

Точка Перехода обратилась в возникший вокруг Хэла вихрь. Он услышал звук, донесшийся до него словно откуда-то издалека. Это был его собственный крик. Он закружился, пошатнулся и упал бы, но его подхватили и поддержали чьи-то руки. Это была та самая молоденькая девушка с экрана, с зелеными искорками в глазах. Каким-то образом она очутилась здесь, в реальности, рядом с ним; и оказалась не такой уж маленькой, какой выглядела на экране. Однако ей на помощь почти сразу же поспешили двое мужчин.

— Спокойно... Подержи-ка парня... — сказал один из них, и что-то проникло глубоко внутрь его организма, высвободив тьму, подобную чернильной жидкости, выпускаемой спасающимся бегством осьминогом. Она захлестнула его целиком, окутав полной темнотой абсолютно все, даже память о том, что произошло на террасе.

Постепенно он снова возвратился в явь, в покой и тишину. Хэл лежал раздетый на кровати, в комнате, стены которой медленно меняли свою окраску, выдержанную в пастельных тонах. Рядом с кроватью и ночным столиком он увидел два кресла, парящих в воздухе. Еще в комнате находились рабочий стол и небольшой бассейн с бортами и дном голубого цвета. Хэл приподнялся на локте и огляделся. Комната обладала сбивающим с толку свойством: казалось, она увеличивается в размерах в том направлении, куда обращается его взгляд, хотя при этом не удавалось заметить какого-либо перемещения стен или пола. Он снова обвел глазами комнату, затем внимательно осмотрел постель, в которой лежал.

Хэл никогда не придавал большой важности тому факту, что он рос и воспитывался в условиях, намеренно приближенных к патриархальным и спартанским; но вместе с тем всегда осознавал это. Ему представлялось совершенно естественным, что, например, книги, которые он читал, — тяжелые предметы из настоящей бумаги, что в доме не существует движущихся дорожек, а вся мебель имеет постоянную форму и стоит на полу на ножках, вместо того чтобы внезапно появляться и висеть в воздухе, а потом, после нажатия соответствующей кнопки, бесследно исчезать.

Он впервые лежал в силовой кровати. Конечно, он знал о существовании подобных кроватей, но совершенно не представлял себе, насколько они удобны. Со стороны это выглядело так, как будто он лежал, наполовину погруженный в висевшее над полом на одинаковом расстоянии белое облако толщиной сантиметров двадцать. Обволакивающая его похожая на белое облако субстанция приятно согревала в прохладном воздухе комнаты, а те участки постели, с которыми соприкасалось его тело, приобретали достаточную жесткость, чтобы не деформироваться под ним, какую бы позу Хэл ни принимал. Вот и сейчас локоть, на который он опирался, словно бы поддерживала теплая, сложенная горстью ладонь.

Он сел, перебросив ноги через край постели, и вдруг к нему полностью вернулась память. Это было похоже на оглушительный удар. Перед его мысленным взором предстала терраса и все, что произошло на ней. Охваченный воспоминаниями, Хэл сгорбился и спрятал лицо в ладонях; на мгновение окружающий его мир пошатнулся, и разум закричал, пораженный картиной, вдруг открывшейся его внутреннему зрению.