Абарат: Первая книга часов - Страница 11

Хват опустился на корточки, схватил Кэнди за руку и резко дернул вниз, в заросли высокой травы. Наклоняясь, она успела заметить, что выражение его глаз снова переменилось, теперь в них не осталось ни прежней бесшабашности, ни лукавства. Только испуг. Братья его тем временем то посматривали по сторонам, то обменивались тревожными взглядами. Кэнди никогда прежде не случалось быть с кем-то наедине и одновременно в компании нескольких человек. Она чувствовала себя немного неловко, очень уж это было странно и непривычно.

— Леди, — негромко и доверительно обратился к ней Хват. — Могу ли я просить вас об услуге? Если бы вы отважились кое-что для меня сделать...

— Я?

— О, к вашему возможному отказу я готов отнестись с пониманием. В конце концов, что вам за дело до чужих баталий? Но вдруг вы очутились здесь не случайно, а по воле Провидения?

— Продолжайте, — кивнула Кэнди.

Учитывая, какой несчастной была ее жизнь последние нескольких часов (точнее, дней, месяцев и даже лет), она с радостью была готова выслушать даже самую безумную теорию насчет того, почему и зачем она, Кэнди Квокенбуш, тут очутилась.

— Я попытаюсь отвлечь Мендельсона Остова. Если мне удастся морочить его достаточно долго, может, вы решитесь добежать до маяка и взобраться по лестнице? Вы ведь гораздо легче меня, и ступеньки вас скорее всего выдержат, а меня — нет.

— Но зачем?

— Что вы имеете в виду? Как это зачем?

— Допустим, я поднялась по лестнице...

— Она хочет знать, что ей дальше делать, — подсказал Джон Губошлеп.

— Но это же ясно как день, леди, — с укором произнес Джон Филей.

— Когда окажешься наверху, — пояснил Джон Удалец, — тебе надо будет зажечь свет.

Кэнди с сомнением взглянула на скелет башни: полуразвалившаяся лестница, сгнившие опоры... Вряд ли маяк в его нынешнем состоянии способен был служить по своему прямому назначению.

— Но разве туда проведено электричество? — удивилась она. — Что-то я не вижу там ни прожектора, ни даже фонаря.

— Там есть все, чтобы зажечь свет, клянемся, — сказал Джон Ворчун. — Пожалуйста, верь нам. Мы в отчаянном положении, но пока еще в своем уме. Мы не отправили бы тебя на верную гибель, какой нам от этого прок?

— Ну и как же мне в таком случае зажечь его? — спросила Кэнди. — Где там выключатель?

— Оказавшись наверху, вы сами поймете, что нужно делать, — заверил ее Хват. — Свет — самая старая игра в мире.

Она обвела взглядом всех до одного Джонов. Они выглядели такими испуганными, изнуренными...

— Сжальтесь, леди, — взмолился Хват. — Вы — наша единственная надежда.

— Еще один вопрос, — сказала Кэнди.

— Поздно, — прошептал Соня. — Я вижу Остова.

— Где? — встрепенулся Филей и повернулся туда же, куда смотрел Соня. Переспрашивать ему не пришлось. С обреченным вздохом он кивнул: — Проклятье! Вон он!

Кэнди, чуть приподняв голову, стала вглядываться в том же направлении, куда были устремлены взоры Филея и Сони. Туда же уставились и остальные братья, включая Хвата.

Всего на расстоянии броска камнем находился тот, кого они так страшились, — Мендельсон Остов.

При виде него у Кэнди по коже пробежали мурашки. Он казался раза в два выше Хвата, который был ростом примерно с саму Кэнди плюс-минус дюйм, и своим гротескным сложением напоминал отвратительного гигантского паука. Его тонкие, костлявые, почти лишенные мышц руки и ноги были так длинны, что Кэнди без труда могла представить его ползущим по стене, будто насекомое. Из-за спины Остова выглядывала какая-то чудовищная конструкция из металлических крестовин, походившая на четыре скрещенных меча, клинки которых непостижимым образом крепились к его тощей спине. Все его одеяние составляли обтягивающие короткие штанишки в черно-белую полоску. А еще он прихрамывал. Однако, несмотря на крайнюю худобу и хромоту, в облике его не было ничего внушавшего жалость. Остов не выглядел ни слабым, ни болезненным. Стоило на него взглянуть, и сразу становилось ясно: это существо, рожденное, чтобы творить зло. На лице его застыло выражение самой свирепой, самой лютой ненависти, какую только можно вообразить.

Как следует разглядев Остова, Кэнди поспешила пригнуть голову, чтобы он случайно ее не заметил.

Самое интересное, что только теперь, повстречавшись со вторым удивительнейшим созданием, Кэнди подумала: а не начались ли у нее галлюцинации? Могут такие существа взаправду обитать в одном мире с ней? В том же самом мире, где находится Цыптаун, где живут мисс Шварц и Дебора Хакбарт?..

— Прежде чем мы что-то предпримем, — строго сказала она братьям, — я должна получить ответ на один вопрос.

— Спрашивай, — кивнул Джон Хнык.

— Мне все это мерещится? Или снится?

Все восемь братьев молча помотали головами, словно бы говоря: «Конечно же, нет, никакой это не сон!»

Иного она и не ждала. Окажись ответ другим, все ее существо восстало бы против этого. Это был не сон, все происходило наяву, и они попали в ужасную переделку.

Хват без труда прочел на ее лице эти мысли, сменявшие одна другую: сперва сомнение (уж не сон ли это?), затем страх (а вдруг и впрямь всего лишь сон?).

— Клянусь, само Провидение послало вас сюда, — сказал он ей. — Вы здесь, потому что именно вам суждено зажечь свет. Только вам, и никому другому.

Кэнди, несмотря на страх, буквально затмевавший ее рассудок, внимательно вслушивалась в слова Хвата. Она не могла с ним не согласиться, более того, ей стало казаться, что он произнес вслух ее собственные мысли. Она пришла сюда, потому что должна была очутиться именно в этом месте и именно в это самое время. Ей вспомнились волны, которые ее рука, словно повинуясь чьему-то безмолвному приказу, рисовала на обложке учебника, — а потом эти волны вдруг ожили, заставив ее ноги двигаться в нужном направлении. Выходило, что рисунок был знамением, пригласительным билетом для участия в этом удивительном приключении. Иначе почему бы, прожив всю свою жизнь в Цыптауне, вблизи от этого места, она как раз сегодня оказалась здесь впервые?

Наверное, именно это Джон Хват подразумевал под словом «Провидение».

— Так как же, леди? — с тревогой спросил он. — Что вы решили?

— Ну, раз уж мне все это не снится, тогда, наверное, тут и в самом деле не обошлось без Провидения.

— Значит, вы согласны?

— Да, я согласна, — без дальнейших колебаний сказала Кэнди.

Хват снова улыбнулся. И на этот раз к нему присоединились все его братья. Восемь лиц, восемь пар глаз смотрели на нее с благодарностью за то, что она здесь и согласна рискнуть своей жизнью. Кэнди не сомневалась, что речь шла о жизни и смерти. Чудовище, бродившее в траве совсем рядом, наверняка убьет и Джонов и ее, если поймает.

— Удачи вам, — прошептал Хват. — Увидимся снова, когда вы сойдете вниз.

И, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, согнулся в три погибели и вместе с братьями помчался в сторону, прочь, прочь, чтобы вынырнуть из травы как можно дальше от нее и тем самым отвлечь на себя внимание Остова.

Сердце Кэнди билось так отчаянно, что она ясно слышала звук его ударов, чувствовала, как пульсирует по жилам кровь. Прошло десять секунд, потом еще пять. Она напряженно прислушивалась. Вокруг шумела трава. Странно, никогда прежде она не ощущала в себе столько жизненных сил, столько задора. Словно только теперь и ощутила себя по-настоящему живой.

Прошло уже полминуты. Ей так хотелось еще раз высунуть голову из травы и взглянуть на Мендельсона Остова — куда он хромает? Но Кэнди сдержалась. А то вдруг он совсем рядом, поджидает, когда она себя обнаружит?

И тут, к огромному своему облегчению, она услыхала бодрый клич, вылетевший из восьми глоток одновременно:

— Эй, ты! Мендельсон-Шмендельсон! Поди обыскался нас? А мы тут как тут!

Еще одно мгновение, еще один удар сердца, и Кэнди рискнула выглянуть.