Абарат: Дни магии, ночи войны - Страница 70

— Так вот. Твоя дочь нанесла этому бедняге немыслимый ущерб, и я уверен, она бы с радостью тебе о нем поведала. Но тебе будет приятно узнать, что сегодня она заплатит за все свои преступления.

Лестница, по которой сходил Тлен, коснулась лодки, и он остановился на нижней ступеньке. Внезапно он вытянул руку, неестественно далеко, словно она выросла в два-три раза, и схватил Кэнди.

— Попрощайся, — сказал он ей.

Кэнди посмотрела на отца. Она никогда не видела на его лице такого выражения, как сейчас. Непонимание, гнев, страх — все смешалось. Он смотрел на свою дочь так, словно видел ее впервые и не мог поверить, что она — его потомство.

С крыши дома Мелисса начала кричать на своего мужа:

— БИЛЛИ! СДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ!

Но Билл Квокенбуш не ответил. Его хрупкое воображение не могло справиться с тем, что он видел за последние минуты. Он не делал ничего, только смотрел, раскрыв рот и сомневаясь в собственном рассудке.

На палубе Полыни мужчина в желтом пиджаке хлопал в ладоши, пока Тлен тащил Кэнди вверх по лестнице.

— Ведите ее сюда! — говорил он, раскрывая руки. — Пожалуйста. Приведите ее мне! Я так долго ждал этой встречи.

На крыше дома 34 Мелисса в отчаянии смотрела, как человек в роскошной мантии, с головой, похожей на голый череп, тащил ее дочь по призрачной лестнице в смутно виднеющийся корабль. Неужели она встретила Кэнди лишь для того, чтобы вновь потерять? Это было мучительно.

А ее муж, праздно стоявший, когда похищали его дочь? Это оказалось последней соломинкой. Если они переживут ужасный день, подумала Мелисса, она начнет процесс развода сразу же, как только отыщет сухого адвоката.

Во всех этих катастрофических событиях было лишь одно слабое утешение: они раз и навсегда доказывали, что видения, сны и воспоминания о ночи рождения Кэнди — не фантазии и не безумие. Перед ней раскрывалась глубокая история, и она видела лишь ее фрагмент — дочь, которую Мелисса знала просто как Кэнди, оказалась чем-то большим. Частью непонятной ей тайны, которая, возможно, останется таковой навсегда.

С палубы Полыни Кэнди обернулась к матери, словно почувствовав взгляд Мелиссы, но Повелитель Полуночи потянул ее от поручней, и они оба исчезли из виду в глубинах корабля.

Первым начал действовать Финнеган. Он спрыгнул с Лад Лимбо на лестницу, по которой всходил Тлен.

— Вперед! Поднимемся, пока лестница не исчезла!

Остальные члены команды последовали за ним, хватая все оружие, какое смогли найти, и взбегая по крутым ступеням за своим лидером.

— Готовьтесь! — предупредил Финнеган, когда они ступили на палубу корабля. — Он знает, что мы за ним пойдем.

Не успели они оказаться на Полыни, как услышали крик Тлена, породивший нестройный хор воплей из недр корабля.

— Не нравится мне этот шум, — сказал До-До.

— Все надо сделать быстро, — сказал Финнеган. — Давайте найдем Кэнди и уберемся из этого проклятого места.

Больше говорить было не о чем. Они отправились к трюму и распахнули двери. Там во всей своей ужасной красе их поджидали пугающие плоды трудов Бабули Ветоши и ее сестер. В какофонии визгов, воплей и пронзительных криков они хлынули из трюма, словно содержимое прорвавшейся канализационной трубы, вонючие и отвратительные.

Даже отдаленно они не были похожи на людей. Некоторые оказались огромными: например, гибрид паука, чьи ноги украшали разноцветные шипы, а над грудной клеткой возвышалась женская голова; или позвоночник с пришитой к нему сотней рук, словно в подражание конечностям многоножки, на обоих концах которого щелкали зубастые пасти. Другие заплаточники были маленькими, похожими на безумных крабов или угрей с кукольными головами. Но каким бы ни был их размер и форма, все они обладали неукротимой яростью. Они визжали, ревели и стрекотали, отравляя воздух своими ругательствами.

Кажется, у них не было ни лидера, ни стратегии нападения. Через несколько секунд палуба Полыни оказалась залита грязью и кровью.

Финнеган сражался у рубки, с каждым шагом выкрикивая имя Кэнди. Ответа не было, как не было видно и ее самой. Он схватил круглого растрепанного заплаточника, который висел вниз головой на перекладине, плюясь в тех, кто находился внизу, и прижал лезвие меча к шву на его горле.

— Где леди? — требовательно спросил он.

Создание хихикнуло, точно восторженная гиена. Финнеган вдавил клинок в тело заплаточника. Из разрыва выплеснулась тонкая струйка грязи Тодо.

— Отвечай, мразь, — сказал он. — Или поможешь, или я тебя покромсаю на заплатки. Куда Захолуст увел девочку?

Создание плюнуло в него. Финнеган стер с лица отвратительный плевок и вонзил свой кинжал чуть глубже. Из заплаточника полилась грязь.

— Ладно! Ладно! — отвечал он. — Ее увели вниз. Но ты ее не спасешь.

Финнеган убрал меч и повернулся к заплаточнику спиной, однако заметил, что тот вытаскивает из кармана нож, и одним круговым движением снес ему голову. Та ударилась о палубу, продолжая хихикать, и покатилась к ногам Женевы и женщины-паука, сражавшихся неподалеку. Макбоб, Том и До-До дрались с четырьмя врагами, головы которых находились на уровне их животов. Тем временем Хват вскарабкался на мачту, где бился с трехрогим чудищем; свисая с фока и вцепившись клешнями в парус, оно пыталось ударить братьев ядовитым хвостом.

Всем приходилось непросто, но в самой большой опасности оказался Шалопуто. Как только он ступил на палубу, его окружили несколько швей Бабули Ветоши. Вытащив смертоносные иглы, они оттеснили его в угол.

— Мы тебя знаем! — сказала одна из них.

— Помогаешь врагу?

— Жалкий тылкрыс.

— Каспар нам о тебе рассказывал, — произнесла женщина, стоявшая к нему ближе всех, и уколола его руку иглой. — Ты его раб.

— Больше нет.

— Единожды раб — всегда раб, — ответила женщина, вновь кольнув его иголкой.

— Нет! — ответил он, отталкивая ее руку.

— Как ты посмел коснуться меня, раб! — прошипела швея. — Заколем его до смерти, сестры! Сперва глаза! Потом сердце!

Окруженный иглами, Шалопуто лихорадочно вспоминал какое-нибудь защитное заклятье. Он поднял голову, глядя на многочисленные веревки, паруса и балки. Заклинание! Быстрее! Надо найти что-нибудь мощное…

Есть! Ему вспомнилось кое-что, способное помочь. Подходящее заклятье он видел в одном из гримуаров Захолуста, Завете Девятого Паламуудиана. Глядя на верхушку мачты, на паруса и веревки, он произнес:

— Приди, нелюбящая вещь.

Возьми жизнь,

Возьми жизнь!

Отсюда…

Он выдохнул в ладонь и бросил дыхание в сторону такелажа…

— И отсюда!

Он выдохнул и снова бросил…

— Забери жизнь!

— Ты что это делаешь, тылкрыс? — произнесла женщина полным презрения голосом. — Поздно умничать.

Шалопуто не обратил на нее внимания, продолжая смотреть на паруса.

— Взгляни на меня! — приказала женщина.

Он снова проигнорировал ее слова.

Она с силой ударила Шалопуто по лицу.

— Я сказала, посмотри на меня, раб!

Шалопуто в своей жизни получал столько пощечин, что еще одна ничего не меняла.

— Не надо было тебе этого делать, — тихо сказал он.

Женщина засмеялась и подняла руку, чтобы ударить вновь, но не успела — сверху на нее упала извивающаяся веревка и обернулась вокруг запястья. Швея в гневе воскликнула:

— Это еще что? Убери веревку, тылкрыс!

Шалопуто покачал головой.

— Вверх, — приказал он.

Веревка мгновенно подчинилась, подняв швею в воздух. Она вскрикнула и ткнула в него иглой, но такелаж тут же отреагировал на выпад. Из-за парусов протянулась еще одна веревка и ухватила ее за руку, обратив иглу против своей хозяйки и воткнув острие глубоко в горло женщины. Несколько секунд она сопротивлялась, потом борьба превратилась в конвульсии, а потом стихли и они.

Увидев свою сестру мертвой, женщины мстительно закричали: