Абарат: Дни магии, ночи войны - Страница 3

— Нет, Кэнди.

— Да ладно, Шалопуто! Научи меня. Ты ведь все знаешь о колдовстве!

— Я знаю очень, очень мало.

— Гораздо больше, чем мало. Однажды ты сказал, что пока Захолуст спал, ты постоянно изучал его гримуары и трактаты.

Тема волшебника Захолуста нечасто возникала в их разговорах: для Шалопуто воспоминания о нем были слишком болезненны. Ребенком его продал в рабство собственный отец, и жизнь с Захолустом являлась бесконечной чередой избиений и унижений. Лишь появление Кэнди дало ему возможность, наконец, сбежать.

— Магия может быть опасна, — сказал Шалопуто. — В ней есть свои законы и правила. Предположим, я научу тебя чему-нибудь плохому, и мы начнем распутывать ткань времени и пространства. Не смейся! Это возможно! В одной из книг Захолуста я читал, что магия была началом мира. И она вполне может стать его концом.

Кэнди выглядела недовольной.

— Не обижайся, — проговорил Шалопуто. — У меня просто нет права учить тебя тому, чего я сам не понимаю.

Кэнди некоторое время шла молча.

— Ладно, — сказала она, наконец.

Шалопуто покосился на Кэнди.

— Мы все еще друзья? — спросил он. Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Разумеется, — ответила она. — И всегда ими будем.

После этого разговора они больше не касались темы магии. Они отправились по островам, используя в качестве основного источника информации хорошо зарекомендовавший себя путеводитель, Альменак Клеппа. Периодически они чувствовали присутствие Крест-Накреста; тогда они прекращали свои исследования и двигались дальше. Через десять дней после того, как они покинули Тацмагор, странствия привели их на Шлем Орландо. Фактически это была голая скала с построенным на вершине сумасшедшим домом. Дом покинули много лет назад, но его внутреннее убранство несло на себе безошибочные признаки безумия бывших обитателей. Белые стены покрывали странные каракули, то и дело превращаясь в узнаваемые образы — ящерицы, птицы, — а потом снова рассыпаясь простыми линиями.

— Что случилось с теми, кто тут жил? — спросила Кэнди.

Шалопуто не знал. Но они быстро решили, что здесь им задерживаться не стоит. Сумасшедший дом обладал странными, печальными отзвуками прошлого. Они вернулись в маленькую гавань ожидать следующую лодку. В доке сидел старик, сворачивая старый канат. На его лице было странное выражение, глаза закатились вверх, словно у слепца. Однако слепым он не был. Когда Шалопуто и Кэнди приблизились, он уставился прямо на них.

— Не надо было тебе сюда возвращаться, — проворчал он.

— Мне? — спросил Шалопуто.

— Нет, не тебе. Ей. Ей! — Он указал на Кэнди. — Они тебя запрут.

— Кто?

— Они — как только узнают, что ты здесь, — сказал человек, поднимаясь.

— Эй, держись подальше, — предупредил Шалопуто.

— Я не собираюсь ее трогать, — ответил старик. — Я не такой смельчак. Но я вижу, да, вижу. Вижу, кто ты, девочка, и знаю, что ты сделаешь. — Он покачал головой. — Не беспокойся, я тебя не трону. Нет-нет. Я такую глупость не сделаю.

Сказав это, он обошел их, держась на приличном расстоянии, и спустившись со скрипучей деревянной пристани, исчез среди скал.

— Вот что случается, когда психов выпускают, — сказал Шалопуто с наигранным весельем.

— Что он видел?

— Он сумасшедший.

— Нет, по-моему, он действительно что-то видел. Он так на меня смотрел…

Шалопуто пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. Открыв Альменак, он использовал его, чтобы сменить тему. — Знаешь, я всегда хотел побывать в Закромах Гапа.

— Правда? — спросила Кэнди, все еще глядя на скалы, за которыми скрылся старик. — А разве это не просто пещера?

— Вот что говорит Клепп, — Шалопуто прочел вслух из Альменака: Хафук, — Закрома Гапа на Девятичасовом острове, — так вот, Хафук — весьма впечатляющий остров с точки зрения топографии. Его скалы и утесы, особенно те, что ниже уровня моря, массивны и невероятно красивы, напоминая природные соборы и храмы. Интересно, да?

Кэнди все еще отвлекалась. Ее «да» было едва слышно.

— Слушай дальше, — продолжил Шалопуто, стараясь всеми силами оторвать ее от размышлений о словах старика. — Самая большая из них — Закрома Гапа… так… открытая Лидией Гап… и дальше — именно мисс Гап была первой, кто выдвинула гипотезу о существовании Зала Большой Катушки.

— Что такое Катушка? — спросил Кэнди, слегка заинтересовавшись.

— Цитирую: Это нить, которая соединяет между собой все вещи, живые и мертвые, разумные и неразумные — со всеми остальными вещами…

Теперь Кэнди действительно было интересно. Она подошла к Шалопуто, заглянув через его плечо в Альменак. Он продолжал читать:

— Согласно убедительной мисс Гап, нить берет начало в пещере на Хафуке, возникая как мерцающий свет, прежде чем станет невидимой и не понесется через Абарат… соединяя нас друг с другом. — Он закрыл Альменак. — Может, стоит на это взглянуть?

— А почему бы нет?

Хафук отстоял всего на Час от Веббы Гаснущий День, первого острова, который посетила Кэнди, оказавшись в Абарате. Но огромная высеченная голова Веббы частично освещалась закатным светом, а вот Хафук был погружен во тьму, и плотные облака скрывали за собой звезды. Кэнди и Шалопуто остановились в плохонькой гостинице недалеко от гавани, где они поели, спланировали дальнейшее путешествие, выспались и через несколько часов отправились к пещере по темной, но уставленной многочисленными указателями дороге. К счастью, они заранее запаслись едой и водой. Путешествие оказалось значительно длиннее, чем они ожидали, поверив словам хозяина гостиницы, который дал им некоторые ориентиры. Время от времени они слышали звуки животных, преследующих добычу и охотящихся в темноте, но их поход обошелся без приключений.

Когда, наконец, они достигли пещер, то увидели перед собой несколько крутых входов, освещенных факелами в держателях, прикрепленных вдоль холодных стен. Как ни странно, несмотря на невероятное описанное в книге явление, других посетителей здесь не было. В одиночестве они поднялись по крутому проходу, ведущему в пещеру, однако им не понадобился проводник, чтобы понять, что они дошли до конца маршрута.

— Ничего себе, — произнес Шалопуто. — Ты только посмотри.

Звук его голоса разнесся по огромному пространству пещеры, в которой они оказались. С потолка, находившегося за пределами досягаемости света факелов и скрывавшегося во тьме, свисали десятки сталактитов. Они были гигантскими, каждый не меньше перевернутого церковного шпиля. Сталактиты служили местом отдыха абаратских летучих мышей, но эту деталь Клепп в своем Альменаке отчего-то не упомянул. Создания оказались значительно больше любых летучих мышей, виденных Кэнди в Абарате, и обладали семью блестящими глазами.

Глубины пещеры были так же черны, как и ее потолок.

— Она гораздо больше, чем я думала, — сказала Кэнди.

— А где Катушка?

— Не знаю. Может, мы ее увидим, если встанем на мосту?

Шалопуто тревожно взглянул на нее. Мост, висевший над неизмеримой тьмой пещеры, казался не слишком прочным. Планки были растрескавшимися и дряхлыми, веревки — тонкими и потрепанными.

— Мы уже так далеко зашли, — сказала Кэнди, — и если тут есть на что посмотреть, надо этим воспользоваться.

Она осторожно ступила на мост. Он не погнулся, и она направилась дальше. Шалопуто последовал за ней. Мост скрипел и раскачивался, его доски (отстоявшие друг от друга на несколько дюймов) трещали при каждом их шаге.

— Слушай… — прошептала Кэнди, когда они добрались до середины.

Сверху до них доносилась болтовня летучих мышей. Вдалеке, внизу, слышался шум бегущей воды.

— Там внизу река, — сказала Кэнди.

— Альменак ничего…

Но прежде, чем Шалопуто успел закончить фразу, из темноты раздался третий голос, пронесясь эхом по всей пещере.