Абарат: Дни магии, ночи войны - Страница 10

— Точно не знаю. Но ты ведь что-то помнишь?

Кэнди кивнула.

— Да, — сказала она. — Только я не знаю, что.

Впервые за свое путешествие Кэнди и Шалопуто поняли, что у них разные вкусы. До сих пор они странствовали в согласии друг с другом, но перед лицом неограниченных развлечений и увеселений Балаганиума обнаружили, что сходятся далеко не во всем. Шалопуто собирался посмотреть зеленого оборотня-жонглера, а Кэнди ужасно хотелось прокатиться на Вестнике Гибели. Когда Кэнди возвестили гибель шесть раз, и она решила спокойно посидеть и перевести дыхание, Шалопуто был готов отправиться на Поезде Духов в Ад.

Так что они решили разделиться и следовать каждый своим фантазиям. Иногда, несмотря на невероятную плотность толпы, они встречались, как это бывает с настоящими друзьями. Пару минут они обменивались восторженными отзывами о том, что успели повидать, а потом разбегались в поисках новых развлечений.

Когда они встретились в третий раз, веерообразные кожные выросты Шалопуто топорщились от восторга, а на лице была задорная ухмылка.

— Леди! Леди! — воскликнул он. — Ты должна это видеть!

— Что — это?

— Не могу объяснить. Просто пойдем!

Его восторг оказался заразителен. Кэнди оставила мысль о том, чтобы взглянуть на хор Улиточной Скинии Хафука и последовала через толпу к палатке. Это оказалась не одна из тех больших палаток размером с цирк, а шатер, способный вместить две-три сотни посетителей. Внутри стояло около тридцати рядов деревянных скамеек, большинство которых занимали зрители, с ревом реагировавшие на пьесу, что разворачивалась на сцене перед ними.

— Сядь, сядь! — подтолкнул ее Шалопуто. — Это надо видеть!

Кэнди села на краю скамейки. Для Шалопуто места не было, и он остался стоять.

Декорации изображали большую комнату, доверху набитую книгами, древними украшениями и замысловатой мебелью, чьи ножки и ручки были вырезаны в виде скалящихся голов и огромных когтистых лап абаратских чудовищ. Конечно, все это являлось театральной иллюзией: большая часть комнаты была нарисована на холсте, как и детали мебели. Декорации оказались не слишком прочными. Если кто-то из актеров хлопал дверью или открывал окно, они начинали дрожать. А таких хлопков было много. Пьеса оказалась диким фарсом, который актеры исполняли самозабвенно, с криками и кривлянием, словно клоуны в цирке.

Аудитория хохотала так, что многие шутки приходилось повторять дважды, чтобы ими насладились те, кто не расслышал в первый раз. Поглядев на свой ряд, Кэнди увидела, как по щекам зрителей от смеха текут слезы.

— Что в этом смешного? — спросила она Шалопуто.

— Смотри, — ответил он.

Она так и сделала. На сцене происходил обмен резкими фразами между девушкой в ярко-оранжевом парике и странным персонажем по имени Капуто (так она услышала), который носился по комнате, как сумасшедший, прятался под столом, а через секунду уже висел на раскачивающейся декорации. Судя по реакции зрителей, это была самая смешная вещь, какую они когда-либо видели. Но Кэнди все еще не понимала, в чем тут дело, до тех пор, пока…

… на сцену не вышел мужчина в ярко-желтом пиджаке и не потребовал рому.

У Кэнди отвисла челюсть. Она повернулась к Шалопуто с выражением недоверия на лице. Тот улыбнулся до ушей, словно говоря: Да, верно. Это то, о чем ты думаешь.

— Почему ты держишь меня здесь, Джаспар Чтобтыпуст? — требовательно сказала девушка.

— Потому что меня это устраивает, Квэнди Крокенвдуш!

Кэнди расхохоталась так громко, что все вокруг на мгновение прекратили смеяться. К ней обернулось несколько удивленных лиц.

— Квэнди Крокенвдуш… — прошептала она. — Такое смешное имя…

Тем временем Чтобтыпуст говорил Квэнди:

— Ты — моя пленница и останешься здесь столько, сколько я захочу.

В этот момент девушка побежала к двери, но Чтобтыпуст проделал в ее направлении замысловатый жест, что-то вспыхнуло, заклубился желтый дым, и на двери возникло большое устрашающее лицо, ухмыляющееся, словно голодный зверь.

Капуто спрятался под стол, бормоча от страха. Зрители с ума сходили от того, что творилось на сцене. Шалопуто склонился и прошептал Кэнди:

— Мы знамениты. Это наша история, только оглупленная.

— Оглупленная? — переспросила она. Новое слово точно описывало тот вариант правды, что показывали актеры. То, что для Кэнди и Шалопуто было пугающим опытом, здесь являлось поводом для каламбуров, промахов, швыряния тортами и клоунады.

Зрителям, конечно, было все равно. Какая разница, правда это или нет? История есть история. Они просто хотели повеселиться.

Кэнди поманила Шалопуто, примостившегося рядом с ней на скамье.

— Как ты думаешь, кто рассказал драматургу о том, что с нами случилось? — прошептала она. — Ведь не ты и не я?

— На острове Простофиль полно духов, которые могли это услышать.

Тем временем пьеса подходила к концу, и события на сцене становились все более зрелищными. Крокенвдуш украла у Чтобтыпуста его магическую силу, после чего началась битва невероятных заклятий, где четвертым актером стали сами декорации. Мебель ожила и начала бродить по сцене; предки Чтобтыпуста, одетые в желтое, сошли с картин на стене и принялись отплясывать чечетку. Наконец, Квэнди использовала заклинание, чтобы открыть в полу отверстие, куда провалился зловредный Чтобтыпуст и все его чудовищные трюки, и где, по предположению Кэнди, находилась абаратская преисподняя. К всеобщему удовольствию, стены дома сложились и втянулись в ту же адскую дыру, оставив свободных Капуто и Квэнди на фоне задника со сверкающими звездами. Кэнди испытала странное удовольствие, даже несмотря на то, что эта версия событий была далека от правды. Когда зрители встали, награждая кланяющихся актеров овациями, она тоже поднялась, хлопая в ладоши вместе с остальными.

Наконец, раскрашенный занавес опустился, и зрители начали расходиться, оживленно болтая и цитируя друг другу любимые строки.

— Тебе понравилось? — спросил Шалопуто.

— Как ни странно, да. Было приятно услышать смех, и…

Она замолчала.

— Что случилось? — спросил Шалопуто.

— Кажется, кто-то меня позвал.

— Здесь? Нет, я…

— Вот! Меня кто-то зовет! — она с удивлением оглядела толпу.

— Может, один из актеров? — Шалопуто посмотрел на сцену. — Может, тебя узнали?

— Нет, это был не актер, — ответила Кэнди.

— А кто?

— Он.

Она указала через ряды скамеек на одинокую фигуру, стоявшую неподалеку от полога. Этого человека можно было узнать сразу, хотя их разделяла покидающая зал толпа. Бесцветная кожа, глубоко посаженные глаза, татуировки на щеках. Ошибиться было невозможно.

У входа в театр стоял Отто Живорез по прозвищу Крест-Накрест.

— Как вы нас нашли? — спросила Кэнди.

Отто Живорез улыбнулся своей безрадостной улыбкой.

— Шел по следу вонючих верхоплавок, — сказал он. — Несложно выяснить, куда вы отправились. Вы не такие умные, какими себя считаете.

— Но как…

— … я узнал, что вы плывете на маленькой рыбацкой лодке?

— Ему сказал Куд, — проговорил Шалопуто.

— Правильно, тылкрыс, — ответил Отто. Он не смотрел на Шалопуто, сосредоточив холодный взгляд на Кэнди. — С тех пор, как мы виделись последний раз, ты стала куда популярнее. — Он посмотрел на сцену. — Очевидно, твоя жизнь превратилась в сюжет для плохих комедий. Надо же…

— Почему вы все время нас преследуете? — спросила Кэнди. — Вы же знаете — мы никогда не дадим себя поймать.

— Будь моя воля, — отвечал Живорез, поднимая руки по мере приближения, — тебя бы здесь похоронили. Но Тлен хочет видеть тебя живой. Поэтому я возьму тебя живой.

Если кто-то из уходящих и слышал эти слова, то предпочел не замечать. Сейчас все зрители ушли. Крест-Накрест не стал утруждать себя осмотром опустевшего театра. Все его внимание было приковано к Кэнди.