А теперь держи меня (СИ) - Страница 46

А ночью тут пусто, будто всё живое засыпает, вымирает и исчезает до рассвета. Прячется в норах, в пещерах, в гнёздах, засыпает, чтобы потом снова проснуться.

В принципе, здесь неплохо. Это, конечно, не квартира с евроремонтом, но жить можно. Душ есть, диван, интернет, что ещё нужно? Единственный минус — приходится проводить время с Максом помимо тренировок. Но в основном он занимается своими делами, а я своими. Да и я весь день всё равно провожу на работе.

Итак, что мы имеем?

Завтра у Егора операция, и я очень надеюсь, что она пройдёт успешно. С утра я направляюсь прямиком в больницу, чтобы поддержать Шторма и побыть с ним, пока его не заберут. А потом буду сидеть и ждать результатов. День обещает быть тяжёлым.

От Тарана всё ещё никаких подробностей. Он присылает короткие сообщения о том, что с ним всё в порядке и что всё идёт по плану. Миша не звонит. Крис и Рома тоже со мной не связываются, и я даже не знаю, что и думать. Сидеть и бездействовать — худшее наказание. Наверное, мне надо было всё-таки поехать с Андреем, чтобы помочь ему, но тогда пришлось бы бросить Егора.

Работа — это единственная часть моей жизни, где всё идёт гладко. Кирилл доволен результатами, да и критиковать чужие работы у меня получается куда лучше, чем я думала. К тому же мне не приходится целыми днями корпеть над проектами и доводить их до идеала: меньше стрессов, больше счастья.

Вот только со всеми происходящими в моей жизни событиями счастья как раз-таки мне чертовски не хватает. Наверное, спокойной жизни мне так и не дождаться в этой вселенной.

Oxxxymiron — Биполярочка

Вы когда-нибудь проводили время в больнице, ожидая, когда же операция, которую проводят на дорогом вам человеке, уже закончится? Если да, ты вы меня понимаете. Нет — скажу вам, что это настоящий ад.

Время тянется в сотни, нет, в тысячи раз медленнее, а иногда и вовсе останавливается. Сил сидеть на одном месте нет, и приходится ходить по коридорам больницы, пытаясь хоть чем-то занять себя.

Заламываешь руки, в кровь кусаешь губы, не в силах избавиться от тревожных мыслей.

Голубые глаза закрываются, но откроются ли снова?

Ему сейчас там разрезают спину, обнажают кости. Кровь, мясо, кожа.

Сколько они уже там? День? Неделю?

Всего несколько часов…

И самое ужасное то, что я не в силах вообще повлиять на ситуацию. Я просто нахожусь за пределами операционной, нервничаю и извожу себя отвратительными невыносимыми мыслями.

Эти больницы, серые стены, тошные запахи, белые халаты — я так устала от них за всё это время, что хочется просто сбежать отсюда и никогда больше не возвращаться.

Это я и делаю: выхожу на улицу, чтобы покурить и успокоиться. Снаружи жарко и душно, солнце припекает, пытаясь согреть меня, но всё тщетно.

Проверяю мобильный — пусто.

Егора оперируют, Маша у Арчи, Миша, возможно, против нас, Таран один на территории врага, и его подозрительное затишье вряд ли означает что-то хорошее.

Что мне делать? Может быть, стоит взять всё в свои руки? Не получится ли так, что я буду спокойно продолжать присматривать за Штормом, а кобра незаметно подползёт со спины и вонзится в шею своими ядовитыми клыками?

Я изнываю от того, что не знаю подробностей и не владею ситуацией, но с другой стороны, я не хочу в это ввязываться. Я просто хочу продолжать работать на Кирилла, заниматься любимым делом, поддерживать Егора с его травмой, и забыть вообще о существовании как Арчи, так и Малийского.

Но как тут забудешь, когда они постоянно напоминает о себе? Почему не могут забыть, успокоиться? Зачем продолжают преследовать нас? Ведь понятно же, что мы не собираемся обращаться в полицию и сдавать их. Мы просто хотим оставить прошлое позади и спокойно жить, не опасаясь, что в наш дом могут ворваться бандиты и убить каждого. Даже кота.

Хотя кота у меня нет. Шторм говорил, что хочет завести кошку, мол, у него раньше была какая-то, пока не сбежала. Может быть, устроить ему сюрприз и взять котёнка? Так ему не будет одиноко, пока я на работе.

Надо подумать об этом, когда Шторм выпишется из больницы.

Я выбрасываю бычок в урну, но не возвращаюсь в здание. Достаю ещё одну сигарету, прикуриваю. Пальцы не слушаются, дрожат так сильно, что я даже с трудом справляюсь с зажигалкой.

Сколько ещё мне прикажете ждать? Я здесь с самого утра. Толком не ела, выпила пару стаканов кофе из автомата да перекусила шоколадным батончиком. Аппетита совершенно нет.

— Соня?

Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне. Мысли плотным потоком выстраиваются в стену и ограждают от постороннего вмешательства. Я будто под водой, словно во сне, которого нет.

Ко мне кто-то подходит, и я лишь в последний момент замечаю нарушителя моего спокойствия. Прищуриваюсь, смотря на человека, не сразу узнаю его.

Это парень. Волосы тёмные, короткие, на голове капюшон распахнутой серой кофты, из-под которой выглядывает оранжевая футболка со слегка потёртыми надписями. Глаза карие, еле заметные синяки под ними.

Да ну нафиг. Не может быть.

— Матвей?

Он усмехается, пожимая плечом. Смотрит на мою сигарету, и я уже собираюсь продолжить ему покурить, но парень достаёт свою пачку из кармана и прикуривает. Крепкие «Мальборо». Выпендрёжник.

— Тебя уже выписали? — удивляюсь я. — Собиралась заскочить к тебе на днях, да как-то всё не получалось.

— Да, меня пару дней назад выперли, — он закуривает, затягивается. — Сказали, что я зря там койку занимаю, что пора прекратить притворяться больным и валить на все четыре стороны. Прикинь, они и мою башку вылечили. Сказали, что это какая-то психосоматическая херь была. Типа я сам себя накручивал, а на самом деле у меня фантомные боли или чёт такое было. Сейчас уже почти даже не беспокоит. Иногда только, когда погода плохая.

— Выглядишь хорошо, — усмехаюсь я.

— Ага. А ты не очень, — осматривает меня. — Егора оперируют?

— Ты знаешь? — удивляюсь.

Матвей кивает, смотрит куда-то вдаль.

— Рома сказал, — признаётся. — Он меня у себя приютил. У него пока тусуюсь. Потом найду какую-нибудь работу, съеду. Рассказал мне про Машу.

Киваю.

— Таран с Мишей поехали вытаскивать её, — говорю я. — А я с Егором осталась. Уже несколько часов оперируют, пока никаких новостей.

— Всё нормально будет, — заверят меня Иркутский. — Шторм выкарабкается.

Я ничего не отвечаю. Затягиваюсь в последний раз, тушу окурок о край урны и выбрасываю его. Морщусь из-за вонючих рук — никогда к ним не привыкну. Надо уже бросать курить, но со всеми событиями в моей жизни — это у меня вряд ли получится.

— А ты сюда из-за Егора пришёл? — интересуюсь я.

— Да, — он немного морщится из-за солнца. — Решил проверить, как он. Хотел перед операцией, да как-то не удалось.

Смотрю на его профиль, невольно вспоминая прошлое. Тогда у Матвея была сильная ломка, он сходил с ума без дозы, лез на стенку, кричал, проклинал нас, винил меня в том, что это именно я виновата во всём, что с нами происходит. А как мы с Егором бегали за Иркутским, когда тот стырил нашу сумку, вспоминать даже страшно.

— А, короче, чё хотел то, — бормочет парень. — Я, если чё, помогу вам с Арчи. Всё-таки в одной лодке все. Думаю, теперь от меня будет больше толку, чем тогда.

— Не уверена, что вообще это потребуется, — говорю я, хотя сама не верю собственным словам. — Но спасибо. Надеюсь, Таран и без нас справится. Не хочу снова влезать во всё это дерьмо.

— А кто хочет? — усмехается парень. — Ждать, пока они сами нас найдут, тоже не вариант. Лучше уж начать самим действовать.

— Вот только не говори, что хочешь отомстить им или ещё что, — язвлю я. — Моя сестра уже доигралась. И что с ней там — хрен знает. Может быть, она уже мертва давно…

Трясу головой, избавляясь от неприятных мыслей. Нет. Как я могу так думать? Нельзя. Если себя настраивать, то обязательно это и случится. Маша жива. И Миша спасёт её. Они ведь любят друг друга, поэтому и не могут быть врагами. Кузнецов на нашей стороне. Я уверена. Иначе всё будет в пустую. Вообще всё.