А свадьба пела и плясала (СИ) - Страница 3

На улице было свежо и необычайно тихо. Весна в этом году не хотела приходить, уступая свое место затяжной зиме: снегопадам, гололеду от резких перепад температур, хмурой погоде без проблеска солнца. Даже сейчас в воздухе летали снежинки и медленно падали на теплый меховой плащ принцессы. Девушка сняла перчатки и подставила ладонь, пару мгновений любуясь, как снежинка падала в ее ладонь, от прикосновения превратившись в каплю. Порой, она сама чувствовала себя такой снежинкой - мерно летела вниз, кружась в полете и сверкая на свету переливчатыми гранями, и прекрасно осознавая, что ее ждало в будущем, но стоило кому-то подставить на ее пути ладонь, она растаяла, став совершенно иной - водой в жарких ладонях, постепенно согреваясь о чужого тепла.

Ирен лукаво оглянулась на задумавшегося Ника и потянула его вперед, перепрыгивая через каменные ступеньки, будто девчонка, спешащая сбежать из душного родительского замка и ненавистных уроков.

Убежали они не далеко. До сада, который раскинулся на заднем дворе храма, закутанный в снег, будто бы сама Пресветлая скинула на землю свою мерцающую вуаль, поя колыбельные природе до начала весны. Территория была небольшая, но ухоженная даже сейчас - снег был расчищен, позволяя ходить по дорожкам не утопая в нем по колено.

- Знаешь, я тут подумала, - Ирен мялась, комкала край своего шелкового платья, не зная как рассказать о том, что ее гложет и не показаться испуганной девчонкой. Но Ник смотрел так внимательно и понимающе, что она решилась. - Ты ведь маг и живешь намного дольше меня. Вот скажи, сколько тебе лет?

- Восемьдесят шесть, - равнодушно ответил он.

Ирен заметно вздрогнула. Разговор был куда сложнее, чем она представляла.

- А мне вот... скоро восемнадцать, - с грустью произнесла она, - когда я стану твоей ровесницей, то буду некрасивой, с обвисшей кожей - дряхлеющей старушкой.

Ник дотронулся до веточки, покрытой изморозью.

- Маги давно перестали обращать внимание на возраст, Ирен.

Он отломил упругую замершую ветвь с едва наметившимися почками и покатал в руке. Внезапно веточка ожила: на ней сперва медленно распустились листья, а потом появились чудесные белые цветы. Ник полюбовался делом рук своих и вставил ее в волосы Ирен.

Девушка замерла, затаив дыхание - ей не хотелось нарушать мгновение своими вопросами и сомнениями.

- Есть ритуалы, - медленно произнес он, - которые могут буквально разделить жизнь на двоих. Но плата за них нелегка. Ты готова связать со мной всю свою жизнь, даже если она продлится, скажем, полтора века? Быть со мной одним целым?

- А ты как думаешь? - дрогнувшим голосом произнесла она. - Ты - моя жизнь, Ники.

Ник печально улыбнулся:

- Я просто не хочу, чтобы ты страдала... Это похоже на начало страшной сказки, - он повел свою невесту к видневшейся за деревьями беседке. - Прекрасную юную деву отдали замуж за старика, которому было чуть ли не под девяносто лет. После того, как ее привозят в старый мрачный замок сластолюбца, он вручает своей новой жене связку ключей, и строго наказывает, что она может открывать все двери, кроме одной. Той, что была в дальнем конце подвала. Старик предупредил ее не открывать эту дверь, обещая за нарушенный запрет страшную кару, но как только он уехал по делам из замка, юная дева поддалась любопытству...

- И нашла там тела невинно убитых бывших жен своего супруга?

- Нет, конечно, - показно возмутился Ник, невольно припомнив, как она его обвиняла в том же. - Она нашла там целые залежи шоколада высочайшего сорта. Просто старик был ужасным сластеной и опасался, что она тоже имела такую пагубную страсть.

Ирен заливисто рассмеялась, и Никериал неожиданно понял, что ему нравится смотреть на смеющуюся девушку, заставлять ее улыбаться, смущенно закусывать губу и прятать глаза от его пытливого, изучающего взгляда. Осознание этого на миг огорошило мага. Он и не замечал ранее, какой приятный у девушки смех, голос, как забавно она морщит носик и хмурится, когда чем-то недовольна и озабочена.

Он никогда не признавался ей в любви, не говорил о своих чувствах, позволяя ей любить себя, но, не желая раскрываться самому. Она все понимала и принимала целителя таким, какой он есть, не требуя ненужных слов, понимала, что магу, которого так сильно обожгло в молодости, неимоверно трудно раскрываться перед другими. Ирен научилась ждать и готова была дать время мужчине полностью отбросить осторожность и попытаться снова впустить это чувство в свое сердце.

- Я люблю тебя, - неожиданно для самого себя произнес маг и замер, не веря, что губы прошептали эти слова. Ирен повернулась к нему, раскрыв глаза от удивления, думая, что ослышалась и Ник, поддавшись моменту, продолжил. - Твою улыбку, глаза, взгляд; то, как ты смеешься, грустишь, мурлычешь под нос песенки, думая, что никто не слышит, ходишь, пританцовывая, и огреваешь нахальных пациентов стопкой историй болезней - да, да, я это видел. Я люблю тебя всю, Ирен, и никому не отдам.

Девушка зачарованно слушала речь Ника, а как только тот замолчал, всхлипнула, и нежно прижалась к магу, чувствуя щекой колючую ткань его шерстяного пальто и ощущая аромат лекарственных трав.

- Прости, что так долго молчал, - маг обнял ее в ответ, поглаживая рукой волнистые волосы девушки.

- Это стоило того, чтобы подождать, - только и прошептала она, и прижалась сильнее, чтобы мужчина не увидел ее слез.

Ариан нашел их через час в храмовой беседке. Сестра прижималась к боку своего жениха, а тот, приобняв ее, что-то рассказывал, улыбаясь и активно жестикулируя свободной рукой. Та слушала мага и так на него смотрела, что у молодого короля невольно защемило сердце. Он не хотел отпускать свою единственную сестру, боялся остаться один, хоть та и убеждала его, что между ними ничего не изменится, но мужчина понимал, что она упорхнет в чужую семью и... Он собственноручно открыл золотую клетку, в которой томилась принцесса, дал расправить крылья и сейчас пожинал плоды своих усилий.

Его Величество развернулся и пошел обратно в храм, только уверенная походка молодого монарха на миг дрогнула, а плечи поникли.

***

Последнее утро своей холостяцкой жизни Ник встречал с головной болью.

Вчерашние посиделки с друзьями закончились грандиозной попойкой, на которой его друзья пытались споить бедного целителя до беспамятства, выражая этим свое сочувствие и готовя его к будущей семейной жизни. В чем состояли ценные наставления маг не помнил, но зато сполна ощутил вкус вчерашнего возлияния: тошнотворную слабость, гудящую голову и какую-то светловолосую девицу под боком, которая забрала себе все одеяло, сладко посапывая в подушку.

Ники тяжко приподнялся и сел, придерживая голову, чтобы она ненароком не раскололась от слишком резких движений, и воззрился на неожиданность. Неожиданность в это время невозмутимо почесала свою пятку другой ногой и сладко причмокнула губами, перевернувшись на другой бок. Будь он чуток свежее, трезвее и моложе, то мужчина бы спохватился, засуетился, чтобы быстро устроить компрометирующую деталь кровати, мигом позабыв про свое утреннее недомогание, но сейчас Никериала Ленге было не пронять этой дешевой провокацией. Целитель поглядел на светловолосую девицу долгим не выражающим взглядом, соображая - видение это или все же нет, - поскреб подбородок и неуверенно толкнул "томные изгибы", что вырисовывало одеяло, рукой.

- Эй, вставай, - пробурчал он, более активно качая кокон из одеяла. - Вставай, вставай.

Изнутри пробурчали что-то нелицеприятное и попытались его пнуть. Ник ловко поймал хорошенькую розовую пятку и садистским удовольствием стал ее щекотать. Такой подлости нимфа выдержать не смогла и, брыкаясь, выпуталась из одеяла, злобно пыхтя и многообещающе сверкая глазами.

- Ты что творишь! Совсем ополоумел! - голос у нее, несмотря на только что прерванный сон, был звонкий и очень высоким, как у сирены. Мерзкой, старой и очень визгливой сирены.