А слабо? (СИ) - Страница 5
- Ну, что ж… - и он уверено нажал на звонок нужной квартиры. Рядом с ним красовалась табличка "Пьер и Наташа Стивенсон".
Домофон пошумел, похрипел и отозвался неожиданно звучным и приятным женским голосом:
- Да?
- Госпожа Стивенсон? – вежливо уточнил Свай.
- Можно просто Наташа, - он прямо почувствовал улыбку в её голосе. - А Вы кто?
- Извините пожалуйста, я наверное что-то напутал… Видите ли, я ищу Максимилиана Тироля. У меня просто был этот адрес…
- Вы друг Макса? – перебила его женщина. - Так что же Вы сразу не сказали? Поднимайтесь, это пятый этаж!
Квартира была небольшой, но очень уютной. Сразу чувствовалась не просто женская рука, а рука женщины, обустраивающей любимое и родное гнездышко. На полу в живописном беспорядке валялись детские игрушки, раскраски, а сама миссис Стивенсон оказалась добродушной и приветливой хохотушкой.
- Эту квартиру, - пояснила она, угощая парня на кухне чаем, - мы с мужем купили у Макса около года назад. Но его почта всё еще приходит сюда, - ещё бы ей не приходить, подумал музыкант, адрес в деканате тот почему-то не сменил. - Так что он заходит раз в пару недель забрать корреспонденцию. Заодно с Леоном сидит.
- С кем? – не понял Свай.
- С Леоном. Нашим маленьким сынишкой. Мы в городе одни, родители далеко, помочь некому. А Макс дает нам с Пьером время от времени возможность провести вечер вдвоем.
- Макс?! – нет, он решительно ничего не понимает…
- Ну да. Такой хороший парень! – Макс? Хороший? Макс?! Макс Тироль?!
- Простите, а Вы не скажете, куда он съехал?
- Ой! – девушка округлила глаза и прижала руки ко рту. - Вот я эгоистичная дура! Я же так и не спросила! Он нам переезжать помогал, с мелким сидит, игрушки ему покупает, а я даже не спросила, где он живет! Боже, стыдоба какая!
В это время на другом конце города паук потер лапки и довольно ухмыльнулся, выкладывая перед собой стопку распечаток.
- О, да! Пожалуй, начнем с этого!
Да быть такого не может!
До конца недели Свая не трогали. Он даже начал нервничать. Зная Макса как человека не привычного отступать от желаемого, он подспудно ожидал какой-то каверзы. И чем больше времени проходило, тем сильнее становилось это нехорошее предчувствие. Даже захотелось свалить куда-нибудь до окончания срока и заявиться уже непосредственно на сходку, дабы полюбоваться, как Тироль с перекошенным лицом будет выписывать чек. Но, к сожалению, шел период подготовки к экзаменам, а потому пропускать учебу он не мог никак. С ректором на этот счет у него была четкая договоренность – на занятия можно не ходить и промежуточные работы не сдавать, но экзамены только своим умом. До сегодняшнего дня Свая это вполне устраивало. Но вот теперь…
А гаденыш, между тем, словно затаился. Сталкиваясь, время от времени, с панком в просторных коридорах родного университета, он старательно делал вид, что понятия не имеет, кто тот такой, и вообще - он никто и звать его никак. И вот в пятницу, задержавшись допоздна на повторной лекции, организованной специально для таких разгильдяев, как он, Свай наткнулся на блондина, поджидающего кого-то на парковке. Столкнулись они практически нос к носу, и Макс, перестав вдруг делать вид, что перед ним пустое место, вздернул вверх руку в приветствии, привлекая к себе внимание. Но стоило только Сваю улыбнуться в ответ, как рука сложилась в уже знакомый пошлый жест, а Тироль, добив его напоследок воздушным поцелуем, посадил сзади себя какого-то незнакомого парня и, резко газанув, укатил.
- Значит, не отступился, - зло сплюнув себе под ноги, подумал Свай. - И куда же он, в таком случае, испарился? Я бы, на его месте, повел меня в какой-нибудь бар, напоил бы в драбадан и попробовал уговорить. Или скомпрометировать. А этот… Кстати! А куда он сваливает каждый вечер?
Филипп вдруг сообразил, что, несмотря на железобетонную репутацию заядлого клаббера и завсегдатая вечеринок, он никогда и ни на одной из них воочию Макса и не видел. Да он вообще видел его исключительно и только в коридорах факультета, в библиотеке и раз в две недели на их сходках! А ведь музыкант учится в этом универе уже скоро год. И сабантуи, в отличие от лекций, старается не пропускать. И вот, поди ж ты: молва настойчиво утверждает, что Макс тот еще клаббер, а самый первый клаббер на деревне недоуменно смотрит вслед габаритным огням удаляющегося мотоцикла. Решение было принято спонтанно и импульсивно, и он, еще не до конца сообразив, что же, собственно, делает, вскочил в свой огромный внедорожник и покатился вслед за темно-синим изящным Кавасаки.
Ехали они долго. Наверное, больше часа. Прочь из города, по скоростной трассе на север, мимо каких-то торговых центров, по другой трассе, по третьей... Мотоцикл петлял между машинами, как заяц, рвущийся от гончей, и Филипп пару раз даже всерьез испугался, что потеряет его. Наконец, чудо-гонщик затормозил рядом с каким-то клубом в промышленной зоне соседнего городка.
Клуб "Котик", гласила неоновая вывеска. Макс со своим приятелем соскочили с мотоцикла и, не оглядываясь по сторонам, направились прямиком к черному входу. Судя по тому, как улыбнулся им охранник, без вопросов открывая железную дверь и пропуская внутрь, по крайней мере, одного из них здесь знали, и знали хорошо. Свай еще раз осмотрелся, втайне лелея надежду, что ему показалось. Но, нет. Абсолютно всё, и дурацкое пошлое название, и контингент, мнущийся на входе, и музыка, слышимая даже на улице, уверяли его - ошибки быть не могло. Когда же ему навстречу выскочил престарелый, разукрашенный во все цвета радуги, трансвестит в розовом боа из перьев неведомой науке птицы, он окончательно убедился - так и есть, это специальный клуб. Для специальных людей. Уж он-то таких мест на своем веку повидал достаточно...
Ну и что, спрашивается, здесь делает такой гомофоб, как Тироль? Нет, можно было бы, конечно, предположить, что тот, в лучших традициях борцов за чистоту нации, прикатил сюда с миссией. С твердым намерением проучить "неправильных" и "убогих", наставить, так сказать, на путь истинный. Можно было бы. Если бы заявился он в компании трех-четырех качков-переростков, вроде тех, что ждали Свая дома, твердо уверенные, что в этот самый момент он в поте лица грызет гранит науки в университетской библиотеке. Попутчик же Макса, такой же низкорослый и худощавый хлюпик, как и сам блондинчик, на роль орудия возмездия не тянул никак. Да и сам гаденыш, если честно, вызывал желание не бежать в испуге, а обнять и плакать. Но это, естественно, пока не открывал рот. Потом желание менялось, на диаметрально противоположное - валить и... нет, не трахать, а бить ногами в живот, пока не заткнется! Так какого черта он тут делает?