А может?.. (СИ) - Страница 177

Сомерхолдер не знал, что сказать. Он стоял, не сводя с неё взгляд, и не мог сдвинуться с места; ему казалось, будто бы у него в душе кто-то натянул тугие струны. Дышать стало тяжелее, словно на грудь положили огромный камень.

— Что же мне тогда делать, Нина? — наконец обессиленно и испуганно прошептал он, подойдя к ней и разведя руками.

— Продолжать свой путь, — спокойно ответила она. — Наверное, я была права, когда думала, что отношения с бывшими лучше не начинать заново. Прошлое нужно оставлять в прошлом, Йен. Нам пора с тобой это понять.

Йен провел ледяными ладонями по волосам, а затем, закрыв глаза, по лицу.

— Мне всё равно, куда ты сейчас свернёшь. Я уже не буду на твоей стороне, Йен. Хватит.

С этими словами Николина подошла ближе к нему и, сняв с пальца тонкое золотое помолвочное кольцо, которое он подарил ей год назад, когда попросил стать его женой, протянула украшение мужчине. Он так и не надел на её руку обручальное, хотя так долго об этом мечтал. Наверное, этому больше не суждено сбыться.

Голос Нины был полон решимости, она уже не плакала. В этот момент пришло осознание: это действительно конец. Ещё несколько минут назад у Йена была призрачная, совсем слабая надежда на то, что всё будет иначе, что в её голосе не будет столько железа. Нина ни разу не сказала ему, что ненавидит его. Но он читал это в её взгляде, полном презрения, отвращения и вместе с этим — невероятной боли. И это было страшнее.

— Уходи, — наконец произнесла Добрев. — Забирай все свои вещи, чтобы к вечеру их не было. Я не хочу видеть тебя.

«Ты проиграл, её не вернуть. Смирись».

— Хорошо, — выдохнул Йен. — Пусть будет по-твоему. Только… Пожалуйста, будь счастлива. Я очень этого хочу, правда. И что бы ни случилось… Я буду рядом, если тебе когда-нибудь это будет нужно. Просто помни об этом.

Нина ничего ему не ответила: она понимала, что теперь она больше никогда не позовёт его, даже если ей будет плохо.

Больше Йен не сказал ни слова. Он, не помня себя, в полубессознательном состоянии, как какой-то запрограммированный робот, кидал свои вещи в чемодан. Сомерхолдер вспомнил, как точно так же, четыре года назад, собирал свои вещи, чтобы уйти из этого дома навсегда. Но Нина тогда умоляла его остаться… И он так же, как и она сейчас, был непреклонен, не уставая твердить: «Это предательство». Что ж, если вести такой счёт, то они квиты: каждый из них в своё время нанёс близкому человеку рану, которая не заживёт так быстро. Вот только Йен, пусть и не сразу, а спустя время, всё-таки простил её, поняв, что это ему сделать легче, чем жить без этой девушки. Поможет ли им время в этот раз? А может быть, Нина права, и стоит оставить всё как есть и найти наконец в себе силы перевернуть эту страницу… Да только где их взять, когда ты одержим женщиной, которая ещё совсем недавно была твоей? Когда единственное желание сейчас — это прикоснуться к её мягким тёплым губам и услышать тихое: «Я люблю тебя», а ты слышишь: «Уходи»?

Пока Йен собирался, Нина ушла из дома: она не хотела находиться рядом с этим человеком, но даже не потому, что ей был мерзок его поступок — ей было просто больно видеть его. Она просто бродила по улицам небольшого города, который уже давно ей стал таким родным именно из-за него, кутаясь в осеннее пальто. Глаза болели от ветра и слёз, но она не обращала на это внимание: едва ли какая-то физическая боль сейчас могла сравниться с тем, что она потеряла за эти три месяца.

Добрев вернулась только через несколько часов. В доме было темно и тихо: значит, Йен уже уехал. Раздевшись, она прошла в глубь гостиной. Девушка долго рассматривала помещение, разглядывая элементы декора, и вспоминала, как ещё несколько месяцев назад они с Йеном занимались обустройством этого дома и мечтали о том, как в нём будут резвиться их дети и собираться друзья. Этот особняк был их мечтой, но теперь в нём стало так холодно и пусто… Привыкнет ли она когда-нибудь к этому? Нина не знала. Ей было страшно думать об этом, но для себя она понимала: такая пустота всё равно лучше жизни с человеком, который её предал. Она, наверное, и правда очень хотела его простить, он был нужен ей, но она осознавала: она не сможет смириться с мыслью, что в тот момент, когда она в очередной раз набирала его телефонный номер, писала СМС Полу и старалась гнать от себя страшные мысли, он раздевал другую, шепча в темноте отельного номера совершенно чужое имя, что он был так же нежен с ней, как и с Ниной, что она, быть может, тоже оставляла на его спине следы от ногтей, будучи не в силах больше сдерживать эмоции от ощущений, которые накрывали ее с головой. Она не сможет простить ему, что, пусть даже только на один вечер, но он стал совершенно другим и предпочёл забыть о том, как обещал никогда не оставлять и не обманывать её.

Впервые Нина прокляла свою любовь к этому человеку. Она не хотела чувствовать ничего, ей просто хотелось всё забыть: было слишком больно.

Вечером Сомерхолдеру пришла СМС от Никки:

Не хочешь забрать свой бумажник?

Сначала, увидев, что она написала ему, он пришёл в бешенство, но когда он понял, что в бумажнике остались не только деньги, но и все визитки с нужными ему контактами и банковская карта, ему стало ясно: встречи с ненавистной Рид не избежать. Ему оставалось только корить себя за рассеянность и стараться держать себя в руках, потому что единственное, что ему хотелось сделать, — это залепить ей звонкую пощёчину.

— Где бумажник? Давай быстрее, я тороплюсь, — с порога грубо выпалил Сомерхолдер после того, как Никки закрыла за ним дверь.

— Хоть бы поздоровался, — презрительно фыркнула девушка.

— Может быть, мне ещё нужно было к тебе с букетом цветов и шампанским заявиться? — со злостью выплюнул Йен.

— Если твоя инициатива, то я не против, — усмехнулась Никки.

Он смотрел на неё и ощущал во рту горьковатый привкус. Его мир рушился, а она смеялась. Он горел от исступлённой злобы, а она только распаляла её в нём, будто бы специально. Неужели она действительно любит?

Рид зашла в глубь номера. Сомерхолдер не сдвинулся с места. Секунд через десять она вновь появилась перед ним и протянула аксессуар ему.

Йен начал пересчитывать деньги и проверять наличие всех карточек. Наверное, при Никки это делать было некрасиво, но ему было абсолютно наплевать: он не доверял ей.

— Как с Ниной поговорили? — вдруг как ни в чём не бывало спросила девушка, и, услышав этот вопрос, Сомерхолдер даже на мгновение отвлёкся от бумажника. Он смотрел на неё ошалевшими глазами и просто не мог поверить, что после всего произошедшего у неё хватало совести что-то спрашивать про Нину.

— Бедный, бедный Йен… — с нескрываемой насмешкой произнесла Никки, сделав шаг к нему. — Ты уже оказался не нужен ей? А мне Нина всегда говорила, что любимых людей надо прощать.

— Замолкни, — рявкнул он, стиснув зубы.

— А мне ты нужен любой, — прошептала она, проведя рукой его щеке. — Подумай, Йен…

Сомерхолдер резким движением схватил её за шею, так что девушка даже захрипела, и с силой прижал её к стене.

— Оставь меня в покое, — прорычал он. — Ты сделала всё, чтобы разрушить самое дорогое, что у меня было. Хватит! Неужели ты действительно думаешь, что ты — дешёвая, грязная подстилка, с которой я по пьяни переспал, — можешь быть действительно привлекательнее девушки, которая все эти восемь лет была рядом со мной и вытаскивала из таких передряг, которые тебе даже не снились?

— Если ты так любишь её, почему проводил вечер в баре с бутылкой виски, а не со своей единственной?

Рид полоснула острой бритвой по ещё не успевшей зажить ране. Йен оттолкнул от себя Никки, так что она чуть не упала.

— Хочешь узнать? — с отвращением спросил он. — Хорошо, я расскажу. В мае у Нины погибли родители. Пошли в торговый центр и не вернулись. Теракт. Нина была беременна и два месяца назад она потеряла ребенка. На позднем сроке. До его рождения оставалось полтора месяца, — надтреснутым голосом произнёс Сомерхолдер. — Только вот когда в тебя на полной скорости врезается какой-то ублюдок на внедорожнике, это никого не волнует. Мы три месяца жили в аду. Я ненавижу тебя всей душой, но даже тебе я никогда не пожелаю пережить то, что вынесли мы с Ниной.