А может?.. (СИ) - Страница 166

— Она сейчас в операционной, — пробормотала девчонка. — Состояние крайне тяжёлое: многочисленные ушибы мягких тканей и брюшной стенки, подозрение на сотрясение мозга и перелом двух рёбер.

Медсестра помолчала немного и добавила тихим голосом:

— Не отчаивайтесь… Её ещё могут спасти, могут…

Йен, тяжело дыша, пошатнулся и на ватных ногах отошёл от стойки регистратуры.

— Парень, тебе самому нужна помощь. Сильный удар пришёлся по голове…

Йен не заметил, как сзади к нему подошёл один из врачей бригады «Скорой помощи», которая доставила его в госпиталь.

— Пожалуйста, не надо. Мне уже лучше, — пробормотал брюнет, даже не посмотрев на него. — Я останусь здесь, ладно? Здесь ведь можно ждать врача?

Сомерхолдер обернулся и посмотрел на доктора. Тот вздохнул.

— Да, можно, — произнёс он.

— Спасибо.

Только сейчас Йен вспомнил о том, что в ресторане их с Ниной ждали друзья. Он хотел позвонить кому-то из них и начал шарить по карманам в поисках мобильного телефона, но понял, что он остался в автомобиле: Сомерхолдер не успел его зарядить перед тем, как выехать, и поэтому поставил девайс на зарядку в машине. Он хотел воспользоваться стационарным телефоном в больнице, но вдруг услышал знакомый голос:

— Йен!

Брюнет обернулся и увидел перед собой Пола, Торри, Кэндис и Джо. Они были перепуганы до смерти, но в глазах каждого из них читалась невероятная радость вперемешку с отчаянием и болью: оказывается, такое бывает. Они знали, что сейчас жизнь Нины висит на волоске. Но Йен находился в сознании и, хотя у него на лице было множество ссадин, а сквозь тугую повязку на голове вновь начинала проступать кровь, он был жив. И это давало надежду.

— Господи, Йен… — прошептал Уэсли, приблизившись к другу и крепко его обняв.

— Я не мог позвонить… Простите, ребята… — пробормотал Сомерхолдер.

Он не мог даже спросить, как они узнали о ДТП: в сознании были отголоски мыслей о том, что, должно быть, они видели выпуск новостей по ТВ, но озвучить свои предположения у него не было сил. Сознание было спутано, и каждое слово давалось Йену с большим трудом.

— Йен, как ты? Что с Ниной? — несмело спросила Кэндис.

— Мы звонили в приёмный покой, но там нам ничего не сказали, — добавил Джо.

— Нина в операционной. Насчёт неё ничего неизвестно, мне самому сказали только, что у неё многочисленные травмы.

Мужчина сделал глубокий вдох, чувствуя, как горлу подкатывают слёзы. Он провёл руками по лицу.

— Я был за рулём… Этот урод на Mitsubishi вылетел на дорогу слишком быстро… Я пытался остановить машину, но её занесло. Самый сильный удар должен был прийтись на меня… — бормотал он, ощутив, как из глаз вновь потекли горячие слёзы. — Но на мне только пара царапин. А Нина и ребёнок…

Кэндис покраснела и поджала губы, поняв, что вот-вот заплачет сама. Джо приобнял жену. Она не хотела даже допускать мыслей о том, о чём говорил Йен. Они с Ниной только утром разговаривали по телефону, Кэндис слышала звонкий смех подруги, невообразимую теплоту в её голосе, когда она заворожённо рассказывала о том, как Сомерхолдер закончил ремонт в их новом доме за три дня, и искренне радовалась тому, что они помирились. Ещё совсем недавно Нина и Кэндис вместе ходили по детским магазинам, и Кэндис смеялась каждый раз, когда Добрев в шутку хваталась за голову от бесконечных списков всего того, что нужно купить к рождению ребёнка. Болгарка сильно волновалась и спрашивала у лучшей подруги, которая стала матерью почти полтора года назад, советов, а та её успокаивала и была уверена: этот малыш станет самым счастливым на свете, потому, что его родители уже любили его больше жизни.

А теперь Нины и ребёнка могло не стать. За её жизнь боролись лучшие врачи госпиталя, но они — всего лишь люди, и чудо в силах совершить не всегда. Каждый из друзей всеми силами старался отогнать от себя такие мысли, но это было сильнее их. И внутри всё холодело.

Всего одна минута могла перечеркнуть в жизни сразу нескольких семей всё то, о чём они мечтали.

— Йен, мы рядом, — прошептал Пол, положив руку другу на плечо.

— Я не знаю человека, который любит жизнь сильнее, чем Нина, — проговорила Торри. — Я верю, там, — девушка кивнула куда-то наверх, — есть справедливость.

Йен слышал слова друзей и был невероятно благодарен им за поддержку, но он не мог сказать ни слова, кроме слабого «спасибо», которое он произнёс одними губами. Его душа была словно бы не здесь — она осталась рядом с Ниной.

Йен, шатаясь, подошёл к ближайшему дивану и неловко плюхнулся на него.

Пол хотел было подойти к Сомерхолдеру и сказать ещё что-то, но он увидел, как тот закрыл глаза и сложил ладони перед собой, что-то шепча. Уэсли сразу понял всё: он молился.

Йен не знал слов ни одной молитвы, а в храме в последний раз был в день свадьбы Джо и Кэндис. Но сейчас именно молитва, обращение к кому-то, кто был действительно сильнее обстоятельств и его самого, простыми словами, идущими из самого сердца, которое кричало от невыносимой боли, были для него единственным выходом, потому что он знал: сам он помочь двум своим самым близким людям уже не может.

В эти минуты врачи отчаянно боролись за жизнь Нины.

— Удар при столкновении, по всей видимости, пришёлся по животу, — пробормотал врач-реаниматолог, седой мужчина лет пятидесяти пяти, который за всю свою многолетнюю практику встречал много поистине страшных случаев, но у которого всё равно дрогнуло сердце, когда он увидел окровавленное тело молодой беременной девушки. — У ребёнка нет сердцебиения, готовьте инструменты для кесарева.

— Может быть, прослушать ещё раз? — несмело спросил второй врач, молодой рыжеватый паренёк лет тридцати, на которого картина произошедшего произвела ещё более сильное впечатление и который очень хотел попытаться спасти и мать, и ребёнка, хотя медицинское образование давало о себе знать и сознание говорило: это невозможно.

— Мы слушали уже три раза, Джейк, — отозвался один из реаниматологов. — Это антенатальная гибель плода. Ребёнок уже мёртв, понимаешь? Пока у нас есть шанс спасти мать, если промедлим — потеряем обоих!

— Колите адреналин, давление падает, — скомандовал врач.

Йен находился в прострации и, уйдя в свои мысли, будто бы не видел никого вокруг. Именно поэтому он не сразу заметил подошедшего к нему Пола, который едва слышно произнёс:

— Водитель Mitsubishi скончался.

Йен поднял на него глаза, красные от слёз, и в этот момент по его губам скользнула безумная усмешка: казалось, он хотел это услышать и был этому счастлив. Полу было страшно видеть друга таким.

— Это хорошо, — будто в забытьи, произнёс Сомерхолдер. — Иначе бы в этом мне пришлось ему помочь.

— Йен, не надо, — несмело пробормотал Пол.

— Нина и мой сын… Они могут умереть. Из-за этого ублюдка, Пол. И если бы он остался жив, клянусь, я бы отомстил ему и сам бы сдался полиции. За такое и отсидеть не жалко, — сквозь зубы процедил брюнет.

— Не думай об этом, — попросил Василевски. — Не трать себя на эти крамольные мысли. Он своё уже получил. Подумай о Нине и вашем ребёнке — их ещё можно спасти. Я знаю, в такие моменты очень сложно верить в лучшее…

Уэсли опустил голову, но в следующее мгновение поднял взгляд на брюнета.

— Но что у нас остаётся, кроме этой веры? — проговорил он.

Сомерхолдер в глубине души понимал, что друг прав, но ему казалось, что сейчас они с Ниной оба стояли на краю пропасти, хотя его жизни ничто не угрожало. Но ещё чуть-чуть — и в неё могла сорваться его любимая женщина. Он знал одно: если это произойдёт, он упадёт вслед за ней. Просто потому, что не было на этой Земле человека, который мог бы удерживать его на ногах сильнее, чем эта хрупкая, но такая бойкая девушка, которая перевернула с ног на голову всю его жизнь.

Полу он не ответил ничего.

Йен сидел, поставив локти на колени и сложив руки замком на затылке, будто бы пытаясь закрыться от внешнего мира. Он раз за разом прокручивал в мыслях последние месяцы, проведённые с Ниной, и теперь он не понимал, как эти драгоценные минуты, подаренные им судьбой, они могли тратить на какие-то ссоры и взаимные обиды, как кричали друг на друга, думая лишь о том, как бы побольнее друг друга уколоть, и били посуду, как, забывая о том, как они были счастливы, иногда думали: «Мы слишком поторопились», как в ответ на все советы друзей лишь отмахивались и повторяли: «Всё было зря…»