А. Азимов, Г. Уэллс - Страница 37

Р. Дэниел серьезно кивнул, а Бейли подумал: «Господи, и это еще на мою голову».

– Меня это здорово взволновало, Лайдж, – продолжала Джесси. – В самом деле. Может, это и глупо, но твои слова не выходили у меня из головы. Ты сказал, что Джезебел была просто консервативной и отстаивала обычаи своих предков против странных обычаем пришельцев. В конце концов, меня тоже звали Джезебел, и я всегда…

Она замялась, подыскивая нужное слово, и Бейли подсказал ей:

– Отождествляла себя с ней?

– Вот-вот, – сказала она, но тут же замотала головой и опустила глаза.

– Вернее, нет. Не в прямом смысле. В общем, ты помнишь, за кого я ее принимала. Я такой не была.

– Я знаю, Джесси. Не глупи.

– Я ломала над этим голову и решила, что сейчас все происходит так же, как было когда-то. То есть у нас, землян, были свои старые обычаи, но вот пришли космониты с массой новых обычаев и стали поддерживать то новое, до чего мы как-то добрели сами. Может быть, медиевисты все-таки правы. Может, нам и в самом деле стоит вернуться к старым добрым обычаям… Вот я вернулась и нашла Элизабет.

– Ну, продолжай…

– Она сказала, что не знает, о чем я говорю, и что к тому же я – жена полицейского. Я возражала, что это, мол, к делу не относится, и наконец, она согласилась поговорить с кем-то. А через месяц подошла ко мне и говорит, что все, мол, улажено и меня приняли. С тех пор и хожу на их собрания.

Бейли грустно смотрел на нее.

– И ты не сказала мне ни слова.

– Прости меня, Лайдж, – дрожащим голосом сказал Джесси.

– Слезами горю не поможешь. Расскажи мне о собраниях. Прежде всего, где они проводились?

Им овладело какое-то тупое безразличие. Как ни старался он скрыть его от себя, горькая правда предстала перед ним во всей полноте. В каком-то смысле даже лучше, что с неопределенностью покончено.

– Здесь, – ответила Джесси.

– Здесь? В туннеле? Да ты что?

– Да, в туннеле. Поэтому мне не так хотелось сюда ехать. Правда, для встреч здесь идеальное место. Мы приходили…

– Сколько вас было?

– Трудно сказать. Человек шестьдесят-семьдесят. Сюда приносили раскладные стулья, напитки, еду, кто-нибудь произносил речь, чаще о том, как хорошо жилось прежде и как мы разделаемся с чудищами, то есть с роботами, да и космонитами тоже. И так каждый раз. Всем было скучно, но мы чувствовали себя ужасно важными. Мы давали разные клятвы, выдумывали тайные приветствия.

– И вас ни разу не прерывали? Ни служебные машины, ни пожарники?

– Ни разу.

– Это необычно, Илайдж? – вмешался Р. Дэниел.

– Пожалуй, нет, – задумчиво сказал Бейли. – Некоторыми боковыми проездами давно уже не пользуются. Правда, найти их мудреная штука… И это все, чем вы занимались на собраниях? Произносили речи и строили из себя конспираторов?

– Иногда еще пели песни. И, конечно, закусывали сандвичами, сок пили…

– В таком случае, – зло произнес Бейли, – чего ты устроила истерику?

Джесси заморгала глазами.

– Не сердись, Лайдж.

– Пожалуйста, – с необычайным терпением настаивал Бейли, – ответь на мой вопрос. Если все так безобидно, как ты говоришь, почему ты вдруг ударилась в панику?

– Я боялась за тебя, Лайдж. Почему ты не хочешь меня понять? Ведь я объяснила тебе…

– Нет, Джесси. Пока ты еще ничего не объяснила. Ты рассказала о ваших секретных сборищах с болтовней и песнопениями. А открытые демонстрации вы устраивали? Учиняли расправу над роботами? Устраивали беспорядки? Убивали людей?

– Никогда! Лайдж, да я бы сразу порвала с ними, как ты не понимаешь!

– В чем же тогда твое преступление? Почему ты завела речь о тюрьме?

– Дело в том… В общем, нам говорили, что когда-нибудь мы окажем давление на правительство. Мы организуем огромные забастовки, прекратим работать и вынудим правительство запретить роботов, а космонитов заставим убраться восвояси. Я думала, что дальше заговора дело не зайдет, но потом произошла эта история с тобой и Р. Дэниелом. И вот теперь в туалетной я услышала: «Пора переходить к действиям», и еще: «Надо проучить их как следует, надо сейчас же остановить вторжение роботов». Они не знали, что речь идет о тебе. А я сразу это поняла.

Ее голос прервался.

– Ну, успокойся, – сказал Бейли уже не так строго, – ты же видишь: ничего не произошло. Все это одна болтовня.

– Я так ис… испугалась. Я подумала, что если начнут убивать и громить, то могут убить тебя с Бентли. И все это из-за меня, а поэтому меня надо посадить в тюрьму.

Бейли дал ей выплакаться. Он нежно прижал ее к себе, стиснув зубы, вызывающе посмотрел на Р. Дэниела, который ответил ему невозмутимым взглядом.

– Ну, а теперь, Джесси, постарайся вспомнить, кто был во главе вашей группы?

Она понемногу приходила в себя и время от времени прикладывала к глазам мокрый от слез носовой платок.

– Его зовут Джозеф Клемин. Он очень маленького роста и ничего собой не представляет. Совершенно затюканный, безобидный человек. Ты ведь не арестуешь его, правда, Лайдж? Только потому, что я сказала? – Она виновато посмотрела на мужа.

– Пока я не собираюсь никого арестовывать. Как он получал инструкции?

– Не знаю.

– На собраниях появлялись какие-нибудь незнакомые люди? Я имею в виду ваших деятелей из Центра?

– Иногда, раз или два в год, но их никогда не называли по имени. Просто говорили, это, мол, один из наших, и все.

– Ясно. Дэниел!

– Да, Илайдж? – отозвался Р. Дэниел.

– Опиши людей, которых вы подозреваете. Может быть, Джесси узнает кого-нибудь.

По мере того как Р. Дэниел с присущим ему педантизмом перечислял подозреваемых, подробно характеризуя каждого из них, на лице Джесси все отчетливее появлялось выражение отчаяния. Наконец она замотала головой:

– Не надо, хватит. Не помню я никого! Ни одного…

Она немного помолчала, будто задумавшись. Потом спросила:

– Вы сказали, что один из них работает на дрожжевой ферме?

– Фрэнсис Клусарр, – ответил Р. Дэниел, – служащий «Нью-Йорк Йист».

– Понимаете, однажды я сидела в первом ряду. И от выступавшего на меня пахнуло запахом сырых дрожжей. Я запомнила это потому, что чувствовала себя неважно, а тут мне чуть не стало плохо. Пришлось даже перейти на задние ряды. Было так неловко. Может, это и есть тот человек? Ведь когда работаешь с дрожжами постоянно, их запах насквозь пропитывает одежду.

– А ты не помнишь его лицо? – спросил Лайдж.

– Нет, – без колебания ответила Джесси.

– Ну хорошо. Сейчас, Джесси, я отвезу тебя к твоей матери. Бентли уже там. Без моего ведома никуда не отлучайтесь. Бен пусть пока не ходит в школу. Я договорюсь, чтобы вам приносили еду на дом. Все подступы к квартире будут под наблюдением полиции.

– А как ты? – заволновалась Джесси.

– Я буду в безопасном месте.

– Долго это будет продолжаться?

– Не знаю. Может, день или два. – Он почувствовал, как неубедительно прозвучали его слова.

Бейли и Р. Дэниел снова ехали по автотуннелю, но на этот раз без Джесси.

– Мне кажется, – прервал Бейли свои невеселые мысли, – что структура этой организации такова: внизу – основная масса ее членов. У них нет никакой программы; главная их задача – поддержать переворот, когда придет время. Ими руководит немногочисленная верхушка, имеющая четко выработанную программу действий. Ее-то мы и должны обнаружить. Опереточными заговорщиками, о которых говорила Джесси, можно пренебречь.

– Это звучит логично, – заметил Р. Дэниел, – если принять на веру то, что рассказала Джесси.

– Я думаю, что в правдивости ее рассказа сомневаться не приходится, – жестко сказал Бейли.

– Возможно. Мозговые импульсы Джесси не указывают на наличие у нее патологической склонности ко лжи.

Бейли бросил на робота оскорбленный взгляд.

– Этого еще не хватало! И вообще в рапортах не следует упоминать ее имя. Вы меня поняли?

– Если вам так угодно, партнер Илайдж, – спокойно сказал Р. Дэниел, – но тогда наш рапорт не будет ни точным, ни полным.