81 (СИ) - Страница 19

― Есть хочешь?

― Обед вот-вот будет, ― равнодушно отозвался Хоаран.

― Ты можешь и здесь пообедать, поэтому и спрашиваю.

― С тобой? ― заострил внимание на существенной детали Хоаран и бросил короткий взгляд на Казую поверх обнажённого, блестящего от масла плеча.

― Со мной. Хочу уточнить по мелочам ― по поводу нашей договорённости.

― А она есть?

― Вроде бы. Или я чего-то не понял?

― Я не знаю, что ты там себе понял.

― Вот и я не знаю, что понял ты. Обсудим? ― Казуя со спокойным удовольствием наблюдал за Хоараном, скользя взором по спине, плечам, и радовался про себя, что тот предпочитал работать без рубахи. Кстати, и где он одежду взял? Попросил у сотрудников новую? Почему бы и нет? Кто-то из них наверняка заходил утром в кабинет.

Хоаран поднялся, небрежно положил деталь на стол и развернулся. В глазах ― лёгкая задумчивость, на лице ― печать холодного спокойствия, на губах ― неизбежный намёк на насмешливую улыбку.

― До или после?

― Э… Что? ― потерянно уточнил Казуя, упустивший вдруг нить беседы.

― Обсудим. До или после обеда? Не люблю болтать во время еды ― подавиться можно, ― ядовито объяснил Хоаран.

Зар-раза.

― Как карта ляжет. ― Казуя прошёлся к люку в стене и сдвинул панель. В контейнере как раз прибыл заказанный им обед. На двоих. Налёт романтики в стенах тюрьмы, впрочем, Казуя мог себе это позволить.

Он осмотрелся в поисках подходящего места для застолья. Хоаран презрительно фыркнул, наскоро вытер руки полотенцем и сходил в угол к старому шкафу, из-за шкафа вытащил лист пластика, который оказался обычным складным столиком. Он поставил стол подальше от машины и разобранного двигателя, прихватил у стены два табурета и придвинул к столу, после чего отправился мыть руки нормально. Казуя тем временем расставлял блюда и иногда поглядывал в его сторону. И с лёгким сожалением закусил губу, когда Хоаран надел рубаху, спрятав под тканью широкие плечи и гибкую спину вместе со всеми своими шрамами.

Когда оба устроились за столом, Хоаран знакомо ухватил графин с молоком. Верно, он всегда начинал есть только после того, как выпьет стакан молока.

― Так что ты решил?

― В смысле?

― Сделка, рыжий. Я помню, что ты удовольствий не ищешь, но их ищу я. Свобода, возможная здесь свобода ― достаточно хорошая цена?

― Ты мог бы предложить такую сделку любому ― и любой бы согласился даже стать твоим личным рабом за особые привилегии. Почему ты предлагаешь это именно мне? Ты ведь знаешь, что со мной будет труднее договориться, чем с кем-то другим. И раб из меня чёрта с два выйдет. ― Хоаран выпил молоко, и над его верхней губой забелела тонкая полоска. Взгляд Казуи невольно задержался на губах Хоарана и этой соблазнительной полоске.

― Именно поэтому. Такой ответ тебя устроит?

― Любишь сложности? ― хмыкнул рыжий, отставив пустой стакан.

― Ты не представляешь, как… ― Казуя приподнялся, наклонился вперёд и слизнул белую полоску с кожи Хоарана. В грудь упёрлась ладонь, и лёгкий толчок заставил его сесть на место.

― Сам только что напомнил ― я не ищу удовольствий, поэтому хватит меня ими осыпать.

― Я не забыл. Мне приходится делать это, раз уж ты не осыпаешь ими меня. С другой стороны, для меня это тоже удовольствие.

― Хм? То есть, ты хочешь, чтобы я ходил за тобой хвостом и осыпал удовольствиями? ― Хоаран повертел в пальцах вилку, нормальную вилку, и покосился на нож. Оба прибора он использовал по назначению и не стал набрасываться на Казую с намерением прикончить.

― Звучит чудесно, хоть и нереально, ― проронил Казуя и сделал глоток вина из бокала. ― Думаю, это было бы слишком. Особенно для тебя. К тому же, слова о свободе не были пустой формальностью. Согласись, с рабством это плохо вяжется. Давай упростим?

Хоаран отложил нож, подхватил со стола баночку с острой приправой и занялся доведением еды до «огненной» кондиции. Отставив баночку, взглянул на Казую и слегка нахмурился.

― Ты считаешь, что это всё вообще можно хоть как-то упростить?

― Вполне. Не так давно ты прекрасно справился с задачей.

― На подобный комплимент я меньше всего рассчитывал, ― явно развеселился Хоаран. ― И ты мне подсунул какую-то гадость, так что это не считается.

― Разочарую, хочешь? Та гадость, как ты выражаешься, была совершенно безвредной. Всё, что ты сделал, ты сделал сам и по собственной воле, а гадость всего лишь помогла перебороть твои сомнения, точнее, она их чуточку уменьшила. Поэтому всё считается. Упрощаем: я не люблю спать один, и мне нравится получать удовольствие; в тебе огня многовато, поэтому тебе ничего не стоит дать мне удовольствие. Я доступно объясняю?

― Очаровательно, ― просиял улыбкой до ушей упрямый мерзавец. ― Так ты ещё и дураком меня считаешь, которому на пальцах всё надо объяснять?

― Не цепляйся к словам, ― рыкнул на него Казуя.

― И не думал. С чего ты взял, что мне так легко доставить тебе удовольствие? А если мне приходится прикладывать немалые усилия? И я не назвал бы приятным приложением то, что ты творил накануне.

― Тебе не понравилась клубника? ― машинально спросил Казуя, озадаченный внезапными вопросами.

Немного запрокинув голову, Хоаран тихо рассмеялся, окончательно лишив Казую способности мыслить здраво.

― Я люблю клубнику. Есть. Самостоятельно. Желательно из тарелки. И совершенно не люблю делиться. Не только клубникой. Вообще делиться не люблю. А ещё не люблю, когда мне что-то навязывают.

― Вот как… Ну, если ты решишь вдруг сам навязать мне своё общество, я точно против не буду.

Хоаран вздохнул и чуть подался вперёд, устремив взор на собеседника.

― Я не очень-то умею это делать. Более того, я ни черта в этом не смыслю. Если хотя бы понятно, чего ты ждёшь от меня в постели, то вне постели… Откуда мне знать, чего ты от меня хочешь? И в моих ли это силах?

Казуя тоже подался вперёд и тонко улыбнулся.

― У тебя была кошка?

В светло-карих глазах промелькнуло изумление.

― Нет. Собака была. А что?

― Собака ― это немного не то. Но вообще ты представить можешь, что у тебя есть кошка? Кошка бродит, где хочет, а потом приходит к тебе и забирается на колени. Что делать будешь?

― Чёрта с два она заберётся на колени, ― без всяких сомнений отрезал Хоаран. ― На кой она мне сдалась? Пусть дальше бродит себе и ко мне не лезет.

Как всё запущено…

― Нет уж, ты замешкался и зазевался ― кошка сидит у тебя на коленях. Что будешь делать?

Хоаран явно собирался ляпнуть что-то вроде «согнать к чёртовой матери», потом передумал, оценив выражение лица Казуи.

― Погладить? ― спустя целых две минуты предположил он.

― Ещё за ушком почесать можно. И не только за ушком. Можно много чего сделать, чтобы кошка замурлыкала от удовольствия.

― Ты ни черта не похож на кошку, ― безжалостно угробил все мечты Казуи Хоаран. Причём он брякнул это искренне и без каких-либо задних мыслей.

― Это ты ни черта на кошку не похож. Стоит погладить ― и шипы во все стороны. Меня как раз очень нужно гладить, даже если я на кошку не смахиваю. Я всего лишь привёл простое сравнение, ясно?

― И ты от меня этого хочешь? ― вновь развеселился Хоаран. ― Чтобы я тебя гладил и за ушком чесал?

― Было бы неплохо. Время от времени. Ты мог бы хоть попытаться. А вдруг тебе понравится?

Рыжий задумчиво полюбовался на содержимое своей тарелки и медленно положил вилку на стол.

― Это было бы не так уж трудно, но…

― Но?

― Если я не придерживаюсь церемоний, это не значит, что я вовсе в них ничего не смыслю. Тебе не кажется диким столь свободное и предосудительное поведение со стороны того, кто тебе в сыновья годится, как ты сам упоминал?

― Тебя это смущает, рыжий?

― А тебя?

― Нет.

― Почему?

― Не вижу ничего плохого в сыновней заботе.

― Потому что ты этого лишён? ― проницательно подметил Хоаран.

Проницательно? Именно. Казуя не придавал значения ненависти родного сына ― его это вообще не волновало, тем более сейчас. Но со стороны Хоарана… если бы тот вёл себя как любящий сын… Как же это заманчиво. Мягко говоря, заманчиво. Вспомнились подушка, заботливо подсунутая под голову, и одеяло, аккуратно наброшенное на плечи. Это было… особенным.