81 (СИ) - Страница 17

Скормив Хоарану десяток ягод, Казуя не удержался и принялся слизывать сливки уже с груди. Сладкое мешалось с остро-солёным, ослепляло возбуждением и желанием так, что с губ срывались стоны и таяли в поцелуях. Дыхание Хоарана сбилось, как и дыхание Казуи. И на очередном судорожном вдохе грудь рыжего буквально подалась навстречу Казуе, заставив согреть во рту напряжённую вершинку соска и обвести её языком. Отпускать не хотелось, и Казуя приник губами плотнее, сжал, с наслаждением посасывая твёрдый кусочек плоти и собирая остатки сливок с кожи.

Заметив над ключицей одинокую ягоду, он подхватил её и отдал Хоарану с помощью поцелуя. Точнее, они разделили клубнику пополам. Казуя провёл языком по щеке Хоарана, стерев белые полоски, попробовал на вкус сливки на шее, плечах, собрал остатки на груди и животе и добрался до бедёр, где алели ещё три ягоды. Делиться ими он не собирался ― это уже его порция.

Он мягко и осторожно брал клубнику губами, смешивал со сливками, перекатывал во рту и наслаждался лёгким приятным вкусом. И любовался узкими бёдрами, усыпанными воздушными хлопьями нежной массы. И плотью меж бёдер, символически одетой в сладкий белый покров. Казуя провёл по всей длине, остро ощутив под языком напряжение и слабый быстрый пульс. И услышал сдавленный стон.

Он взглянул на Хоарана, отстранённо отметил запрокинутую голову и лёгкую дрожь и далеко не сразу понял, что за тёмные пятна расплывались на простыне у изголовья. Только когда посмотрел выше ― на запястья, осознал, что вниз капает кровь. Хоаран вновь дёрнул руками, и в запястья впились стальные браслеты.

― Сними… их… ― хрипло произнёс он.

Казуя с трудом осмыслил происходящее и вспомнил, что от спиртного ему становилось плохо. Тогда… Может быть, от порошка, добавленного в молоко, подобная же реакция? Казуя с беспокойством высвободил цепь из крепления и осмотрел лодыжки. Вроде бы всё в порядке. Дотянулся до брюк, валявшихся у кровати, нашарил ключ от наручников и торопливо расстегнул браслеты. Склонившись над Хоараном, легонько похлопал по щеке.

― Тебе плохо?

Дальше всё получилось слишком быстро и внезапно. Казую будто ветром смело и уронило на прохладный шёлк, сверху на него рухнуло твёрдое и горячее, опасное и пылкое. Он задыхался и тонул в непрерывных поцелуях, пытался сделать хоть глоток воздуха и не мог. Лишённый столь необходимого кислорода, он ещё и упивался несдержанными поцелуями, ощущая их в мельчайших деталях ― каждое движение, каждое прикосновение. И столь же внезапно Хоаран отпрянул, с силой зажмурившись, но Казуя успел обнять его и притянуть обратно.

― Чёрт бы тебя… ― с трудом выдохнул тот и добавил явно что-то нелестное по-корейски.

Казуя прижался губами к его виску и сбивчиво прошептал:

― В тебе слишком много огня… Тебе всё равно надо его выплеснуть. А я ищу удовольствий. Мы можем помочь друг другу. И только.

― Во мне слишком много той дряни, что ты подмешал в молоко.

― Это неважно.

― Я хочу… ― Быстрый взгляд из-под ресниц, словно солнечный проблеск в тенях. И следом ― тягостное молчание, тишина, которую разбивало лишь неровное дыхание.

Казуя подтянул колени к груди, подхватил руками и развёл в стороны, полностью раскрывшись.

― Ты… ― Хоаран удивлённо умолк, скользнув взором по телу Казуи сверху вниз. Догадаться о причине удивления было легко. Он говорил, что опыт у него есть, но Казуя догадывался, какой именно это опыт. Вряд ли он хоть раз имело дело с партнёром, привыкшим к такого рода утехам. Прямо сейчас он впервые видел мужское тело, готовое принять в себя возбуждённую плоть другого мужчины, открытое в буквальном смысле слова, расслабленное и ожидающее с блестящей от смазки кожей. Казуя планировал заполучить рыжего упрямца, поэтому заранее побеспокоился о мелочах.

― Кто кричал про свой опыт? ― поддразнил он Хоарана.

Тот моргнул, с трудом отвёл взгляд и тряхнул головой, потом медленно подался вперёд и прикоснулся к губам Казуи. Неторопливый поцелуй, немного задумчивый, но под всем этим терпением осязаемо бурлили страсти. Выдержке Хоарана можно было позавидовать.

Прикосновение к ягодицам горячей плоти, обтянутой бархатистой кожей, заставило Казую вздрогнуть. Лёгкий натиск, постепенно, мало-помалу… Как же давно он отвык от этого.

― Не обязательно…

― Заткнись, ― коротко велел Хоаран и занял его новым поцелуем. Цепкие жёсткие ладони скользили по влажной от пота коже, пальцы впивались в мышцы, тревожа слабой болью, задевали набухшие от возбуждения соски ― Хоаран как будто слепо изучал его тело руками, мял и удерживал. Терпеливо изучал, но дрожь выдавала его горячность и тщательно контролируемое желание наплевать на осторожность и просто взять без лишних церемоний то, что ему отдавали. Казуя не стал бы возражать, но переупрямить Хоарана ему ещё ни разу не удалось.

Мягкий толчок усилил ощущение полноты и одарил теплом. Хоаран прижался к его щеке собственной и качнул бёдрами чуть резче и сильнее, ещё раз. Машинально Казуя запустил пальцы в рыжие пряди, медленно перебирая их. Он настойчиво притянул Хоарана к себе и потребовал поцелуй, который и получил. Ни один из предыдущих партнёров Казуи не любил целоваться, да и не умел толком, если уж говорить начистоту. Хоаран оказался приятным исключением из правила ― он точно это умел и не возражал.

Прикрыв глаза, Казуя охотно отдал в распоряжение Хоарана свои губы и своё тело. Пожалуй, он отчётливо ощущал рыжего в себе. Это не походило на связь с Фьюри. С киборгом подобное занятие было долгим, упоительным, но немного болезненным. И Казуя чувствовал Брайана не тогда, когда тот входил в его тело, а тогда, когда тот завершал толчок. И не столько чувствовал его самого, сколько боль в финале. С рыжим дело обстояло иначе: его Казуя чувствовал как раз в тот миг, когда тот входил. И когда Хоаран двигался, впечатление, что тело сладко и приятно немного распирает изнутри, оставалось, а вот боли после толчков не было совсем.

И даже в тот миг, когда Хоаран вдруг почти выскользнул из Казуи, а потом с силой толкнулся внутрь, вместо боли нахлынуло желанное обещание приближающегося наслаждения. Тихий стон затерялся меж их губ, чтобы потом повториться чётче и громче. Остро-солёный вкус и запах, быстрые золотистые проблески из-под тёмных ресниц, требовательные короткие поцелуи и непослушные рыжие пряди, в которых блуждали пальцы, невольная дрожь и внутренний неудержимый трепет ― всё смешалось воедино, закружилось, словно в водовороте, изредка перемежаясь паузами, заполненными тяжёлым дыханием или томительной тишиной, когда очередной короткий поцелуй сменялся долгим, похожим на затяжной прыжок с парашютом в бездонную пропасть. Думать было не о чем, да и не получалось вовсе, оставались только чувства, раскрашенные наслаждением в разные цвета. Казуя даже не замечал, как Хоаран постоянно отталкивал его руку, то и дело тянувшуюся помочь изнывавшему от возбуждения телу достичь освобождения.

И только когда точки стали такими быстрыми и резкими, что простыни под Казуей смялись, а сам он подрагивал всем телом им в такт, Хоаран скользнул горячей ладонью по коже и уверенно обхватил его плоть пальцами. Казуя коротко и тихо стонал, кусая губы и прикрывая глаза на миг, когда шею и грудь обжигали капли пота, падавшие сверху.

Хоаран словно оцепенел на пару жалких секунд, стремительным движением ворвавшись в его тело глубже, чем прежде, запрокинул голову, а мышцы под светлой кожей проступили ярко и выразительно. Ещё несколько движений внутри и снаружи, и оцепенел уже Казуя, чтобы почти сразу забиться всем телом, сжимая в себе Хоарана, чувствуя уютное тепло, разливавшееся от живота во всех направлениях, мягко окутывавшее негой. И сверху на него навалилась приятная тяжесть, рыжие пряди защекотали скулу, а ухо опалило всё ещё неровное дыхание. Влага на животе Казуи смешалась с потом их обоих, и шёлк под Казуей тоже увлажнился. Запахи двух разгорячённых тел переплелись, превратившись в терпкий густой аромат ― он выдал бы любому случайному гостю истину о том, что здесь только что произошло. К счастью, гостей не предвиделось.